Джон Норман - Свидетельница Гора

— Ты должна была немедленно сообщить ей, что Ты только рабыня, — заметил хозяин подземелий.

— Да, Господин, — вынуждена была признать я.

— А ещё она утверждала, что она из Крестьян! — сообщила женщина из клетки.

— Нет! — запротестовала я. — Никогда я этого не говорила!

— Однако Ты позволила ей верить в это, — скорее утвердительно, чем вопросительно заметил хозяин подземелий.

— Да, Господин, — прошептала я.

— Тебе не стоило этого делать, — развёл он руками.

— Я плохо знакома с вашим миром, Господин! — попыталась оправдаться я.

— Ты должна была изучать наши правила быстрее, — пожал плечами монстр.

— Да, Господин, — признала я.

— Следовательно, Ты должна быть наказана, — заключил хозяин подземелий.

— Да, Господин, — испуганно сглотнула я.

— Она что, даже не из Крестьян? — изумлённо поинтересовалась женщина.

— Нет, — прохрипел мужчина. — Она всегда была «внекастовой».

— То есть, она не была, даже когда-то, в какой-нибудь из самых низких каст? — озадаченно переспросила моя бывшая собеседница.

— Она всегда была «внекастовой», — подтвердил хозяин подземелий, и добавил: — Полностью.

Я чувствовала, что свободная женщина была поражена этим открытием.

— Как животное? — уточнила она, как только смогла говорить.

— Да, — буркнул мужчина.

Мне сразу вспомнились женщины моего прежнего мира. Конечно, подавляющее большинство из нас не могли бы похвастаться принадлежностью к какой-либо касте. Каким естественным в этом случае казалось то, что на нас должны были надеть ошейники! Впрочем, даже если бы у нас были касты, то вряд ли наши касты уважались бы этими мужчинами. Они просто отняли бы их у нас, сделав своими рабынями. Помнится, в моей учебной группе было две девушки из Индии, обе очень красивые. Уверена, что и их здесь никто не стал бы рассматривать как-то по-другому, по сравнению с любой другой из нас, будь она из Германии, Японии, Соединенных Штатов или некого другого места. Мужчины просто лишили бы касты, после чего они так же, как и все мы стали бы только рабынями, быстро научившись лизать и целовать плеть также изящно и старательно, как и любая из нас. И, кстати, большинство рабынь на этой планете, конечно, я имею в виду тех, что родились в этом мире, когда-то имели касту, но будучи порабощены этой касты лишились. И вообще, лично я думаю, нет никаких каст и кастовых различий, а есть только мужчины и женщины.

— Она что, варварка? — осведомилась женщина в клетке.

— Да, — снизошёл до ответа хозяин подземелий.

Подозреваю, что он вообще стал говорить с ней только потому, что она была свободной.

— Я знала это! — обрадовалась она. — Я догадалась об этом по её ужасному акценту.

— Она хорошо говорит, — проворчал мужчина.

Акцент у меня, несомненно, был, и я этого не отрицала. Но с другой стороны, следовало признать и то, что я неплохо говорила на общем языке, особенно учитывая, что пробыла я в этом мире весьма недолго. Можно было бы упомянуть, что, несмотря на то, что основной язык на Горе один, но, насколько я заметила, у него существует множество разнообразных акцентов. Например, произношение мужчин в загонах резко отличалось от того, как говорили вполне те, с которыми я столкнулась на поверхности башни. Кроме того, даже среди жителей одного региона существуют классовые и кастовые различия, накладывающие свой отпечаток на речь людей. Кстати, я слышала, что моё произношение классифицируют не иначе как «рабский акцент», и таких акцентов, насколько я знаю, тоже несколько. Однако откуда свободной женщине знать о таких деталях? Возможно, если бы она увидела меня в рабской тунике, стоящей перед ней на коленях, то она могла бы прийти к такому выводу. Не думаю, что когда-нибудь смогу полностью избавить свою речь от «рабского акцента». В конце концов, я же не изучала этот язык с детства, как учится говорить ребёнок. Кроме того, в гореанском хватало слов и комбинаций слов, которые я, следует признать, при всём моём желании не смогла бы произносить как носитель языка. Ну и конечно, в моменты сильного волнения, возбуждения или испуга я путалась, и моё произношение выдавало меня с головой. Также, мне сказали, что во сне я бывало, говорила на родном языке. Помимо акцента, существовало и немало других нюансов, как физических, так и психологических, по котором можно было определить моё происхождение. Среди них шрамы от прививок и две маленьких пломбы в зубах. Последние свидетельства, конечно, могли быть обнаружены, только когда потенциальный покупатель проверял состояние моих зубов. Добавим сюда то, что я была совершенно не осведомлена о тысяче вещей, общеизвестных уроженцам этого мира. У меня просто не было возможности изучить многое из этого, в частности, а не понимала потайного смысла многих выражений и сигналов. И изучить это теперь у меня не было ни малейшего шанса, поскольку преподавать их рабыням — запрещено. Впрочем, куда важнее акцента или знаний об особенностях окружающей действительности, было то, что я знала, кто я есть. Даже самые информированные и искушённые женщины этого мира, знаете ли, пройдя через порабощение, немедленно и, несомненно, к своему ужасу, становятся, не больше чем собственностью, животными, тем, что должно служить, тем, с кем может быть сделано всё, что понравится владельцу.

— Эй, — позвала свободная женщина.

— Что? — буркнул хозяин подземелий.

— Что за ерунду Вы несёте? — спросила моя бывшая собеседница. — О каком таком «другом мире» вы разговаривали?

— Это не ерунда, — проворчал мужчина. — Она на самом деле родом из другого мира.

— Я что-то слышала об этом, — пробормотала свободная женщина. — Только не знаю, насколько это правда?

— Правда, — рыкнул хозяин подземелий и, погрузив руку в мои волосы, подтащил меня вперёд, буквально впихнув в свет факела, и прижав бёдрами стенке ограждавшей колодец.

Не могу сказать, что мне понравилось стоять так у этого невысокого барьера. Малейший толчок или неосторожное движение, и я перевалилась бы через ограждение и полетела в тёмную воду. Впрочем, мужская рука, вцепившаяся в мои волосы, надёжно удерживала меня, при этом заставляя чувствовать себя ещё беспомощнее, тем более что мои собственные руки всё ещё были крепко связаны за спиной.

— Вот подтверждение, — сообщил мужчина и, потянув за волосы, ещё сильнее прижал на меня к барьеру, а затем, запрокинув мою голову, чтобы лучше был виден мой ошейник, прохрипел: — Варварская рабская девка.

— Избить её! — потребовала свободная женщина, воздевая руки. — Избить её! Как же оскорбила она меня, позволив считать её свободной и думать, что у неё есть каста! Насколько унижена я была, разговаривая с той, кто был всего лишь кейджерой!