Джон Норман - Свидетельница Гора

— Меня что, посадили в рабскую клетку? — изумилась свободная женщина.

— Да, — кивнул хозяин подземелий.

— Но я — свободная женщина, — воскликнула она. — Я протестую!

— Твой протест принят к сведению и отклонён, — пожал плечами мужчина.

— Могу я оторвать руки от боков? — осведомилась пленница.

— Нет, — отрезал надзиратель, и ей ничего другого не осталось кроме как стоять в центре клетки, держа руки по бокам и со страхом смотреть на туго натянутый шнур. — До сих пор мы относились к тебе довольно снисходительно. Но, я смотрю, Ты решила злоупотребить нашей мягкостью. Так вот, если Ты ещё раз посмеешь вмешаться в функционирование клетки, то окажешься в ней в том же самом виде, в каком туда сажают рабынь. Ты будешь закованной в цепи, голой и обритой наголо. Ты меня поняла?

— Да, сэр, — всхлипнула она.

— Теперь можешь пользоваться своими руками, — разрешил надзиратель.

Моментально, со вздохом облегчения, женщина подняла руки и вцепилась в прутья. Похоже, что её приводила в трепет даже мысль о том, что она вынуждена стоять на полу клетки, который по большому счёту, был не столько полом, сколько люком.

— На тебе нет перчаток, — заметил мужчина. — Твои руки обнажены.

— Да, сэр, — признала пленница.

— Так же, как и твои ноги, — добавил он.

— Да, сэр.

— И, надеюсь, Ты понимаешь, что твоё лицо может быть точно также обнажено и показано любому желающему.

— Да, сэр, — простонала она.

— Так же, как и твои одежды могут быть отобраны у тебя, выставив твоё тело на всеобщее обозрение, — прохрипел надзиратель.

— Да, сэр, — всхлипнула женщина.

— То есть Ты понимаешь всё это? — уточнил он.

— Да, сэр, — задрожала пленница.

— В таком случае, веди себя хорошо, — посоветовал ей хозяин подземелий.

— Да, — шёпотом ответила она.

— Да, что? — строго переспросил мужчина.

— Да, сэр, — моментально исправилась моя бывшая собеседница.

Надзиратель вернулся к колесу, торчавшему из стены и несколькими поворотами, поднял клетку гораздо выше того места, где она висела вначале. У женщины вырвался мучительный стон. По мере того как клетка поднималась различные веревки, в том числе и шнур, открывающий щеколду, разматывались со своих мест крепления. Причём, когда клетка замерла, на крюках осталось ещё достаточно витков. Теперь клетка покачивалась на цепи, лишь немного не доставая до высокого сводчатого потолка. Свет факел едва достигал такой высоты. Если надзирателю вздумалось открыть замок сейчас, то женщина, возможно, пролетела бы ярдов двадцать прежде, чем удариться о поверхность воды.

— Сэр! — долетел до нас с высоты умоляющий голос пленницы, искажённый эхом отражавшимся от каменных стен колодца. — Сэр! Пожалуйста, сэр!

Хозяин подземелий задрал голову и посмотрел вверх на покачивавшуюся там клетку. Сопровождавшая его рабыня подняла факел повыше.

Предполагая, что демонстрация или, не знаю уж, что это было на самом деле, касательно свободной женщины, а, возможно, и меня самой, закончилась, я сочла за благо опуститься на колени. Признаться, мне просто было трудно стоять на ногах. Меня настолько потрясло увиденное, что мои колени дрожали и подгибались. Кроме того, в присутствии свободных людей, это было наиболее подходящее и общепринятое положение для рабынь. Когда свободный человек входит в комнату, то мы обычно становимся на колени, если только в этот момент не служим кому-либо ещё. Даже если рабыня лежит голой на мехах, то она обычно встаёт на колени перед господином, возможно только для того, чтобы быть опрокинутой обратно на них.

— Как идут переговоры относительно моего выкупа? — спросила женщина.

— Я даже не знаю, идут ли такие переговоры вообще, — ответил ей он.

— Что? — поражённо воскликнула пленница.

— У меня нет никакой информации, имеющей отношение к этому вопросу, — пояснил мужчина.

— Но обо мне не могли забыть! — закричала моя бывшая собеседница.

— А мне почём знать, — пожал плечами надзиратель.

— Но ведь, переговоры продолжаются! — прокричала сверху женщина.

— Возможно, — хмыкнул он.

— В этом самом городе! — добавила пленница.

— Нет, — усмехнулся надзиратель. — Такие переговоры, если бы они имели место, проводились бы в другом месте, возможно даже в тысячах пасангов отсюда.

Насколько я поняла, подразумевалось очень большое расстояние.

— Получается, что никто не знает, что я здесь? — спросила она.

— Нет, — подтвердил мужчина. — О том, где тебя искать, никто не знает.

— Сколько же мне придётся здесь просидеть? — осведомилась свободная женщина.

— Понятия не имею, — пожал он плечами. — Может, несколько лет, а может всю жизнь.

Я услышала, как женщина, висевшая под потолком в клетке, тревожно вскрикнула, встряхнула решётку, а потом в бессилии заплакала. Но тут рабыня осветила меня факелом, и я сразу склонила голову.

— Встать, — скомандовал хозяин подземелий.

Я с трудом поднялась на ноги, настолько быстро, насколько смогла. Если женщина не хочет проблем, то для неё будет разумно повиноваться мужчинам этого мира немедленно и так превосходно, как это только возможно.

Надзиратель подобрал верёвку, которой были связаны мои лодыжки и, продев её сквозь мои связанные за спиной запястья, приказал:

— Прогнись в талии.

Как только я наклонилась, он пропустил оба конца сложенного вдвое шнура между моих ног, а затем один конец продел под ошейником и связал его с другим. Теперь я не могла разогнуться, вынужденная сохранять позу подчинения. Это — весьма распространённый способ связывания, зачастую используемый и тогда, когда девушка стоит на коленях, очень полезный, если надо преподать ей, что такое почтение. При подобном способе связывания, но при котором рабыня ещё и обездвиживается, используется короткая привязь, идущая от её связанных щиколоток к её ошейнику спереди. В этом случае любое давление, которое может возникнуть, если рабыня попытается распрямиться, придётся на заднюю часть шеи. Как известно, гортань легко можно повредить, а потому следует всячески избегать приложения усилий на неё. Впрочем, подобные предосторожности касаются любых других видов домашних животных, а не только рабынь. Во время моего обучения в загонах, на меня иногда надевали ошейник-удавку. Можете мне поверить, что повиновалась я немедленно, послушная любому даже самому малейшему давлению. С другой стороны такие аксессуары, насколько я понимаю, редко, если вообще когда-либо, применяется к рабыням, особенно к тем рабыням, которые стараются быть красивыми, нежными и чувственными. Их используют, насколько я понимаю, для агрессивных животных, таких как те шестилапые животные, с которыми мне довелось познакомиться, или возможно для могучих воинов, попавших в плен, или сильных упорных рабов из карьеров или шахт, короче, тех для управления кем может потребоваться подобное жестокое устройство. А мы в них не нуждаемся! Мы знаем, кто господин. Уверяю вас, для того, чтобы мы покорно шли за хозяином, достаточно поводка и ошейника, ну, поначалу, может быть, ещё плети или стрекала. Честно говоря, я полагаю, что этого можно достичь даже быстрее и эффективнее, если мы, идя на поводке, не будем бояться за наши жизни, а сконцентрируемся на том, что делаем. Если рабыня обеспокоена такими вещами, ей нечего бояться. Поверьте, плеть или хлыст, дают мужчинам более чем достаточный контроль над нами.