Джон Норман - Свидетельница Гора

Меня то и дело толкали в толпе, но как мне показалось, никто не обращал на меня особого внимания. Свободные и рабыни, все с горящими от любопытства глазами смешались на этой площади.

— Сдай назад! Сдай назад! — требовали гвардейцы.

Один и рейдеров, всё ещё остававшийся в седле на спине своего тарна, сунул руку в седельную сумку и веером швырнул над толпой пригоршню драгоценных камней, сверкающим дождём пролившихся на головы собравшихся. Люди бросились подбирать нежданные подарки, местами случились короткие потасовки, сопровождаемые смехом. Само собой, это было сделало не для рабынь, находившихся в толпе. Эти камни не для нас. Ни одна их кейджер даже не дёрнулась, чтобы наклониться. Никто не хотел остаться без рук. В большинстве городов нам не разрешают даже прикасаться к деньгам. А во многих, преступлением, за которое нас ждёт смертная казнь, является прикосновение к оружию.

В конце концов, я оказалась затёртой в толпе, так, что уже ничего не могла разглядеть. Даже поднявшись на носочки, я видела только плащи и капюшоны.

— Ой! — пискнула я, почувствовав, как чья-то рука сжала мою ягодицу.

Позади меня раздался грубый мужской хохот. Рабыне не стоит жаловаться на подобное грубоватое проявление внимания, ведь она не свободная. Таким как я следовало ожидать таких мимолётных жестов внимания, как щипки, шлепки, прикосновения, прижатия, сорванный с губ поцелуй. В действительности, это эти знаки со стороны мужчин следует воспринимать как лестные. Рабыне, к которой не проявляют такого внимания, то есть не считают достаточно интересной для них, следует ожидать, что её владелец очень скоро может отправить её на рынок не за товаром, а в качестве товара.

Я принялась извиваться, пытаясь протиснуться к другому месту. Толпа гудела и волновалась вокруг меня. Мне практически ничего не удавалось разглядеть из-за спин окружавших меня мужчин. Что поделать, по сравнению с ними я выглядела совсем крохотной, и даже подростки были выше меня. Конечно, женщины в основном попадались моего роста, но даже они, со своими витиеватыми одеждами и высокими капюшонами, закрывали мне обзор. Как они меня раздражали, эти свободные женщины! Они были так красиво, так сложно одеты, тогда как всё что было на мне, это рабский, бесстыдно короткий, совершенно ничего не скрывающий кусок ткани, да ещё мой ошейник. Честно говоря, я не думала, что в действительности они, эти гордые особы, так уж сильно отличались от меня, просто они закутались в кокон своих великолепных одежд, и теперь самодовольно выглядывают из-под нескольких слоёв ткани. Но разве под панцирем этой жёсткой парчи прятались не такие же холмы и впадины, которые, лиши их брони, окажутся столь же уязвимыми и мягкими как мои?

На мгновение меня ослепила яркая вспышка. Один из рейдеров, решив похвастаться, поднял над головой огромный серебряный поднос, не меньше ярда диаметром, и с гордым видом крутил им из стороны в сторону, пуская солнечный зайчик в толпу. По яркости этот зайчик мало чем отличался от того, что посылают с помощью зеркал, используемых в качестве устройств для передачи сигналов в горах. Иногда, стоя у балюстрады, я видела вспышки от таких зеркал, по-видимому, это был обычный обмен сигналами постов охраны. Наверняка, здесь используют и дымовые сигналы, например в пасмурную погоду, но видеть их с террасы мне не доводилось. Вероятно, по ночам для сигналов используются костры. Зеркала, дымовые сигналы, огонь костров, с их помощью сообщение можно передать со скоростью света, несравнимо быстрее, чем это сделал бы курьер на тарне, и даже намного быстрее, чем долетел бы звук сигнального колокола.

Из толпы послышались многочисленные крики удивления. Такой поднос можно было найти разве что во дворце.

Рейдеры, такие как эти зачастую проводят в набегах по много дней, порой даже пропадая на целый сезон, организуя скрытые лагеря для хранения трофеев, фактически на вражеской территории. Затем, когда раньше, когда позже, после того, как все запланированные ими набеги совершены, они собирают добычу и возвращаются домой. Безусловно, от большой части добычи можно избавиться раньше в других местах, обменяв на звонкие монеты, но как нетрудно догадаться, тщеславие мужчин этого мира заставляет их оставить солидную долю сокровищ для хвастливого показа на этой площадке. Конечно, в любом случае, даже если не устраивать шоу тщеславия, седельные сумки, раздутые от набитого в них золота и серебра, полученного от продажи добытых трофеев, отлично демонстрируют удачность этого набега. С другой стороны, есть ещё один вид добычи, который мужчины склонны приносить в город, и это — пленённые женщины. И этот город просто рай сбыта такой добычи. Здесь имеется множество рынков, на которых от такого товара можно избавиться на оптовой основе, так и в розницу.

Кое-кто из собравшихся затянули песню. Горожане, которым посчастливилось оказаться в первой линии, прямо перед строем тарнов, перебрасывались словами с тем, кто, вероятно, командовал этой экспедицией и воинами стоявшими поблизости. Причиной таких рейдов далеко не всегда является банальная жадность. Их целью, помимо грабежа, может быть сбор сведений, как политического и военного, так и торгового и экономического плана. Даже крупицы информации могут оказаться весьма существенными, ведь многие биты информации, каждый из которых на вид ничего не значит и не связан с другими, порой, должным образом структурированные и проанализированные, подобно собранному паззлу, могут сложиться в картину, которая является не только ясной, но и весьма значимой. Впрочем, я не думала, что командир рейдеров в этот момент стал бы делиться чем-то важным, скорее шёл обмен последними новостями в городе и в остальном мире, и описание событий рейда. В действительности, горожане могли просто поздравлять удачливого вожака налётчиков и его офицеров с их успешным возвращением. Полный доклад он предоставит позже, в другом месте и другим людям.

Я увидела, как один из всадников встал в стременах и, раскрутив над головой большие двойные жемчужные бусы, забросил их далеко в толпу. Бусы были подхвачены дюжиной рук. Шнурок порвался, и жемчуг брызнул в разные стороны.

Думаю, что по большей части эта демонстрация добычи толпе была не больше, чем выпуском переполнявших душу эмоций, своеобразным праздником, этаким вкладом во всеобщее ликование. Но, кроме того, я подозреваю, что это был способ сбросить накопившееся за время рейда напряжение, выпустить пар. Возможно, это также было что-то вроде выражения благодарности, если можно так выразиться, судьбе, или богам, или Царствующим Жрецам, кем бы они ни были за счастливое возвращение. Многие из этих мужчин, становясь на колени, целовали плиты посадочной площадки, камни их родного города. Насколько я уже знала, далеко не всегда случается так, что все войны возвращаются из таких экспедиций целыми и невредимыми. В действительности, бывает и так, что из ушедшего в набег отряда не возвращается никто.