Джон Норман - Свидетельница Гора

Как странно, подумалось мне, что это они, как предполагалось, были теми кто слышал волю могущественных и таинственных Царствующих Жрецов. Интересно, если Царствующие Жрецы существовали в реальности, знали ли они о касте Посвященных. Возможно, они сочли бы их наличие как шутку. С чего бы Царствующим Жрецам, спрашивала я себя, если они захотели общаться с людьми, но оказались неспособны делать это напрямую, и им, действительно, потребовались посредники, для этой цели надо было связываться с настолько эксцентричной и странной кастой? Почему бы им было не выбрать в качестве посредников любую другую касту, скажем, Кузнецов или Кожевников? Мужчины этих каст, по крайней мере, были настоящими мужиками. Кожевники, например, были незаменимы при прокалывании наших ушей, а кузнецам не было равных в подгонке кандалов к нашим прекрасным конечностям.

Стоя на коленях, полусогнувшись, я краем глаза наблюдала, как эта процессия, звеня колоколами и дымя ладаном, медленно и торжественно проследовала вдоль края толпы. Белые одежды прошли до конца посадочной площадки, а затем развернулись, и пошли между тарнами и их наездниками с одной стороны и колоннами пленниц с другой. Закованные в цепи и кандалы женщины, склонили головы ещё ниже. Украдкой отслеживая передвижения процессии, я отметила, что её члены были привередливо осторожны, даже слишком осторожны, тщательно избегая любого контакта с пленницами, даже того, чтобы случайно задеть краем своих одежд их обнаженной ноги, скованной лодыжки, маленького плеча или соблазнительного бедра. Люди в толпе, за редким исключением, также выказывали чрезвычайное уважение к этим укутанным в белое фигурам, которых я сразу приняла за Посвященных. Причём это касалось, как свободных мужчин, так и женщин. Почтение было написано на лицах почти всех присутствовавших на площади. Люди, в большинстве своём стояли, низко склонив головы. Рабыни, те что как и я пробрались в первый ряд, и которых я могла увидеть, в тот момент когда процессия проходила мимо них, упирались лбом в камни посадочной площадки. Тела некоторых тряслись как в лихорадке. Это заставило меня предположить, что отказ рабыни продемонстрировать подходящее уважение к этим людям мог бы быть расценён, как ужасный, отвратительный проступок, возможно, подвергающий опасности не только саму девушку, которая, в конце концов, была всего лишь простой рабыней, но и сам город.

Наконец, процессия остановилась, перестроившись так, что все двадцать мужчин с золотыми чашами в руках, вытянулись в одну шеренгу по ту сторону от пленниц и лицом к толпе. По центру, перед их строем, замерли три юнца, послушники, насколько я поняла. Тот, в руках которого был позолоченный шест увенчанный золотым диском, занял место в самом центре. По праву руку от него стоял тот послушник, что с колоколами, по левую — с кадилом. Перед ними, оставляя за спиной штандарт Царствующих Жрецов, вытянулся мужчина больше похожий на ходячий скелет.

Он поднимал свою тощую руку к небу. Рукав его одеяния скатился вниз, обнажив кисть и предплечье, больше похожие на птичью лапу.

— Хвала Царствующим Жрецам! — возвестил он.

У аскета оказался звучный голос, но звучала в нём какая-то дикость. Похоже, в этом человеке, подумала я про себя, безумия было куда больше, чем немного.

— Хвала Царствующим Жрецам, — эхом отозвалась толпа.

— Созерцайте, — воскликнул изможденный мужчина. — Царствующие Жрецы покровительствуют нам!

Он полуобернулся влево, а затем экспансивным жестом вскинув правую руку, ткнул ей сначала в одну сторону, потом в другую, указывая на собранные в кучу перед тарнами и рейдерами сокровища, сундуки, ящики, набитые чем-то мешки. Затем, он снова повернулся лицом к толпе и, подняв обе руки, развёл их в стороны, словно пытаясь охватить им согбенные фигуры пленниц, теперь уже отделённых от остальных трофеев и смещённых ближе к собравшимся встречающим.

— Мы благодарим Царствующих Жрецов за удачу, которую они нам послали! — закричал посвящённый.

— Спасибо, Царствующим Жрецам, — пробормотала толпа.

— Мы благодарим их за подарки, которые они нам дали!

— Спасибо, Царствующим Жрецам! — отозвались люди на площади.

— Мы благодарим их за богатство, которое они нам даровали!

— Спасибо, Царствующим Жрецам! — монотонно повторила толпа.

— И мы благодарим их за этих рабынь!

Тяжкий стон прошелестел над вереницами пленниц, которые в данный момент, конечно, оставались свободными женщинами.

— Спасибо, Царствующим Жрецам!

Насколько я поняла, ему нужно было убедить всех собравшихся в том, что все вопросы следовало рассматривать как следствие воли таинственных Царствующих Жрецов. Но кто мог знать это наверняка? Возможно, они даже не интересовались делами такого рода. А если даже предположить, что им это интересно, были ли какие-либо независимые способы узнать то, что могло бы быть волей Царствующих Жрецов, или того как произошли те или иные события фактически. Довольно трудно подтвердить истинность утверждения, что событие случилось в точности в соответствии с намерением Царствующих Жрецов. Разумеется, Царствующий Жрец, если таковой существует, и был бы заинтересован в этом, мог бы появиться и сказать: «Нет, это совсем не то, чего я хотел». И опять вопрос, а откуда мы узнали бы, что это был Царствующий Жрец? Как он мог бы установить бы свою идентичность? Возможно, он мог бы повыдёргивать с корнем деревья ближайшие, или убить кого-то из людей. Но, опять же, а мог бы Царствующий Жрец поступить таким образом? И, даже если и так, то только ли Царствующие Жрецы, способны на такое? Следовало ожидать, что тут и там в этом мире, как, несомненно, и в любых других, подобные церемонии имели место быть. Женщин города «A», например, могли бы убеждать считать, что это по желанию Царствующих Жрецов они становятся рабынями мужчин города «Б», а женщин города «Б», как нетрудно догадаться, в это же самое время, только в другом месте, убеждали поверить, что это на основе желания Царствующих Жрецов, их сделали рабынями мужчин города «A».

Безусловно, в возможности этого нет ничего нелогичного. Я предположила бы, что теоретически любая женщина, была бы готова поверить в то, что, скажем, это не она по какой-либо причине сама заслужила эту учесть, а потому что это было предписано ей, и она была приговорена к рабству Царствующими Жрецами. Возможно, она приняла бы это, ссылаясь на воображаемую мудрость Царствующих Жрецов. И даже если бы она подумала, что это простая прихоть, или просто случайное их решение, принятое с целью демонстрации их власти, то она легко смогла бы примирить себя с этим, и с радостью подчинилась бы тому, что она принимает как назначенную ей свыше судьбу. Думая, такая вера могла бы помочь ей относиться с пониманием к своей неволе. С другой стороны, на мой взгляд, в этих вопросах любая отсылка к пожеланиям Царствующих Жрецов является, и ненужной, и вредной, и вводящей в заблуждение. Кстати, лично я ни разу не встретила в этом мире ни одной рабыни, которая бы перенесла данный вопрос на волю Царствующих Жрецов. Мы не хотим унижать нашу неволю, нашу радость служения, наше подчинение, нашу любовь, приписывая это чему-то чуждому, чему-то отличному от нас самих, нашей женской природы, чему-то что лежит за пределами нас самих, даже если это желание Царствующих Жрецов, если таковые вообще существуют. Это слишком это близко нам, слишком интимно и значимо, чтобы быть вот так униженным.