Джон Норман - Свидетельница Гора

— В этом логове воров и пиратов? — удивился Тарск.

— Это было как раз в то время, когда флоты Коса и Тироса на свою беду сошлись в море с эскадрой Порт-Кара, — добавил капитан.

— Насколько я понимаю, Ты принимал некое участие в тех событиях.

— Было дело, — не стал отрицать Теренс.

— То, после которого парни с Коса или Тироса не питают к тебе особой приязни, — усмехнулся хозяин подземелий.

— Это был первый раз, когда тарнов использовали посреди моря, — кивнул тарнсмэн.

— Как его звали? — спросил надзиратель.

— Боск, — ответил Теренс, — Боск из Порт-Кара.

В дальнем конце длинного стола сидели два охранника, также увлечённые каиссой.

— Какие новости там у вас на поверхности? — полюбопытствовал Тарск.

— Дитрих из Тарнбурга захватил Торкадино. На севере Форпост Ара взят в осаду, — перечислил офицер.

— Действия Дитриха останавливают наступление на Ар, — заключил хозяин подземелий. — Это даёт Ару время, в котором он так нуждается.

— Ар не заслужил такой удачи, — бросил Теренс.

— А вот осада Форпоста Ара на общем фоне событий выглядит странно, — заметил надзиратель, — Полагаю, что это не будет иметь далеко идущих последствий.

— Возможно Ты прав, — пожал плечами капитан. — Большинство полагает, что так оно и будет.

Помимо меня самой из подземных рабынь в комнате присутствовали только Фина, Кика и Тира. Большая часть невольниц была занята своими обязанностями в коридорах. Двоим дали выходной, разрешив выход на поверхность. Одна, Тасси, по мнению хозяина подземелий, выказала недостаточное уважение к какому-то узнику. Соответственно, вчера вечером, её оставили с ним на ночь. Я видела, как она схваченная за волосы, кричала и просовывала руки сквозь прутья, пытаясь вымолить прощение. Зато когда я увидела её этим утром, она выглядела такой послушной и робкой, лёжа головой на его бедре. Боюсь, она теперь стала его рабыней. Фина стояла на коленях подле хозяина подземелий и начищала какой-то кожаный предмет. Кика и Тира мыли сулы. Позже их должны были запечь и использовать в нашем вечернем кормлении.

Теренс толкнул фигуру на новую позицию.

— Неожиданный ход, — покачал головой надзиратель. — Совсем не тот, которого я ожидал. Боюсь, что мне придётся продумать игру заново.

— Защищай своего Тарнсмэна, — посоветовал офицер.

Склонившись над своей работой, я делала стежки короткими и красивыми, выдерживая равномерные интервалы. Я надеялась, что господин, тот охранник, для которого я старалась, будет доволен. Не хотелось бы попадать под его горячую руку.

— Ай-и, — воскликнул один из охранников, сидевших в дальнем конце стола, в ответ на некий ход его соперника.

Возглас сопровождался звуком поднятой с пола цепи, поскольку женщина, находившаяся рядом с ними, немного приподнялась, заглядывая на доску. Теперь она замерла в полулежачем, полустоячем на коленях положении. Её ноги были сжаты, основной вес приходился на правые бедро и ягодицу, ладони рук упирались в пол. В основном звук был следствием движения цепи свисавшей с её шеи. Звенья, потянутые вверх последним кольцом, прикреплённым к ошейнику, прозвякали одно о другое. Им, негромким лязганьем и скрежетом, вторили звенья цепей ручных и ножных кандалов проволоченные по каменному полу комнаты. Это была единственная свободная женщина в этой комнате. Кроме того, каким бы это не показалось парадоксальным, эта была единственная женщина в комнате, на которой не было одежды. Мы, все остальные были одеты в туники. Женщина была прикована цепью к кольцу подле охранников, потому что она, или, возможно, более правильно будет сказать, её использование в течение ночи, должна была фигурировать в качестве приза в игре охранников. Помимо всего прочего, она должна была, хотя и оставалась свободной, обращаться к подземным рабыням не иначе как «Госпожа», и надеяться на то, что нам это понравится. Для нас она теперь была девкой по имени Айлин. Пребывание в клетке её многому научило. Вот хозяин подземелий и решил, что ей не повредит, если ей немного испортят её свободу. В конце концов, что смогут поделать её сестры, если то, что будет им возвращено, окажется, немногим лучше терзаемой потребностями рабыни? Юридически-то она по-прежнему будет считаться свободной, а это вполне достаточное оправдание для внесения выкупа, причём, что интересно соответствующего уровню выкупа за свободную женщину. Какое это будет иметь значение потом, что она, вернувшись домой, начнёт извиваться и корчиться в слезах на своей кровати, пиная подушки от мучающих её потребностей? Думаю, что теперь она больше боялась того, что выкуп за неё могут заплатить слишком быстро. Признаться, сама я не была уверена в оправданности её страхов. Я пришла к выводу, что её сестры могли и не испытывать особого желания платить за неё, особенно теперь, когда они испытали, что такое богатство и власть их дома. Лично я полагала, что в конечном итоге её судьбой было подняться на сцену аукциона, сойти с которой ей предстояло уже рабыней. Такая судьба была довольно распространённым явлением у тех, кто попал в подобное затруднительное положение. А как только ошейник окажется на шее Леди Айлин, её сёстрам уже нечего будет бояться её, нисколько. Фактически, они могли бы даже купить её и держать в своём собственном доме в качестве рабыни.

Честно говоря, я была немного сердита на неё за то, что это её выбрали для приза в игре охранников. Подозреваю, что причиной этого было не столько то, что она была красива, я-то была не хуже, сколько то, что она была свободна. Именно то, что она оставалась свободной женщиной, послужило своего рода спусковым крючком того, чтобы использовать её в качестве приза. Как только на неё наденут ошейник, если это, конечно, должно произойти, то ей уже придётся конкурировать с таким как я на более общих основаниях. После этого, отношение к ней и с ней, станет простой функцией того, чем она является сама по себе, функцией её заслуг, качеств или ценности, которыми она могла бы обладать как женщина и как рабыня.

— Сдавай свой Домашний Камень, — усмехнулся другой охранник. — Ты проиграл! Всё кончено!

— Постой, постой, — раздраженно проговорил первый товарищ, тот, который непроизвольно воскликнул всего мгновение назад.

— У тебя вилка на Убаре и Строителе Убара, — указал ему соперник. — Любой разумный человек при этих обстоятельствах поспешил бы сдать партию.

— А если я прикрою Домашний Камень оставшимся у меня Копейщиком? — принялся размышлять первый игрок.

— Ну попробуй, — насмешливо сказал второй.

— У меня ещё остаётся два Врача против одного у тебя, — продолжил первый.

— Значит, дело идёт к долгому эндшпилю, — вздохнул второй. — Но результат будет тот же.