Джон Норман - Свидетельница Гора

В этом месте должны быть другие женщины, такие, как я, внезапно пришло мне в голову! Конечно, я не могла быть единственной! В моей группе, доставленной с Земли вместе со мной, было шестьдесят женщин, насколько мне удалось это выяснить. Нас разделили на десять учебных подгрупп по шесть человек в каждой. И к каждой подгруппе был приставлен отвечавший за неё надсмотрщик. Занимались подгруппы иногда вместе, иногда отдельно, под опекой, большой группы дрессировщиков, которые, то появлялись, то исчезали, часто сменяя друг друга, обучая нас различным предметам. Немного изучив наш новый язык, мы, конечно, смогли общаться между собой, поскольку это не запрещалось, и таким образом узнали много чего друг о друге. Среди нас было пятеро, кто говорил на английском как на родном языке, и несколько других, которые знали его как второй или третий. Однако на цепи в коридоре и на ранних стадиях нашего обучения мы были отделены друг от друга. Из тех пяти, для кого английский был родным, две девушки были из Америки, включая меня, две из Англии и одна из Австралии. Среди других земных языков, представленных среди нас, были французский, немецкий, голландский, итальянский, греческий, испанский, два диалекта китайского и японский. Помимо нас в тех рабских загонах, которые очевидно были очень большими, обучалось множество других женщин, для которых родным был язык этого мира. Мы, землянки, на их фоне оказались крайне малочисленным меньшинством. Местные девушки и женщины, уроженки этого мира, показались нам невероятно красивыми, но и мы не расценивали самих себя, как сильно уступавших им в этом, особенно после того, как в нашем обучении наметился значительный прогресс. Замечено, что любая женщина становится красивее по мере обучения. И здесь дело даже не с том, что она учится двигаться, заботиться о внешности и прочем, но, как мне кажется, важнее то, что она оказывается на своём естественном месте предписанным ей природой, из неё уходит напряжённость и неразбериха, она начинает осознавать, кем является на самом деле, постепенно становясь более верной себе. Красота, как известно, начинается внутри. Некоторыми из наших преподавателей оказались женщины этого мира, того же самого вида что и мы. Они тоже были в ошейниках, и они тоже являлись объектами для наказания. Учили нас самым разным предметам. Что-то касалось чисто домашних обязанностей, таких как выпечка хлеба, шитьё и стирка одежды. Другие уроки касались таких, с нашей точки зрения, по крайней мере, тех, кто был родом с Запад, более экзотичных занятий, как подходящие методы омовения мужчины, что вообще было преподано нам одним их первых, и правильное использование языка. Последнее умение особенно полезно, когда, например руки связаны за спиной. Но я упоминаю всё это, прежде всего, чтобы прояснить, что количество женщин в загонах было очень большим. К тому же оно постоянно менялось, как качественно, так и количественно. Периодически привозили новых закованных в цепи женщин и девушек, наивных, неосведомленных, испуганных, таких же, какими когда-то были мы сами, в то время как другие невольницы, уже прошедшие обучение, исчезали, по-видимому, забранные в другие места содержания, возможно, туда, где они должны были ожидать своего показа и продажи. Какое превосходство мы чувствовали по отношению к новым девушкам, появлявшимся среди нас, и с каким страхом ждали того времени, когда нас, как достаточно обученных, могли бы забрать из безопасности загонов, и увести в незнакомый, чужой мир, к той судьбе, которую мы едва могли себе представить. Нет, я не думала, что могу оказаться в этом месте единственной представительницей того вида женщин, каковым теперь являлась. Роль и место, отведённое для моего вида в этом мире, мне были предельно ясны. Так что не приходилось сомневаться в том, что мы были довольно многочисленны в целом. Правда, я не думала, что здесь может оказаться много таких как я, в данном случае подразумевая землянок. Мы, насколько я успела разобраться, были скорее редкостью, хотя, как мне кажется, уже не такой экзотикой, как это было в недавнем прошлом. Нам уже дали понять, что некоторые мужчины фактически предпочитали именно нас. Похоже, рынок для нашего вида, хотя и остававшийся довольно скромным, развивался быстрыми темпами. Видимо наши предшественницы здесь доказали, что мы могли представлять интерес, и, судя по всему интерес немалый.

Конечно, далеко не все женщины здесь, были такими, как я. Как я уже упоминала, мне довелось видеть двух их них. Они совершили что-то вроде экскурсии, в сопровождении гидов и охранников, по той части загонов, которая была более или менее чистой и презентабельной. Очевидно, они были весьма уважаемыми посетительницами. Женщины эти были богато одеты, а их лица даже были скрыты под вуалями. Я не исключала, что они могли быть совладельцами того предприятия. Но, конечно, знать это наверняка я не могла. Никто не собирался просвещать нас в этих вопросах. Мы склонились перед ними, в нашей наготе и ошейниках до самых животов. Перед теми женщинами мы были меньше чем грязь, мы были животными, вещами, которые презирают и брезгуют, имуществом, недостойным того, чтобы на него обращали внимание такие высокие существа. Однако я помню, что меня охватило удивление, когда одна из них проходила мимо меня, и я увидела, как под кромкой величественного развевающегося одеяния, мелькнула до того скрытая под тканью лодыжка, которая могла бы превосходно выглядеть окружённая рабской сталью. Я с уверенностью могла утверждать, что в кандалах она выглядела бы изумительно. Шочему бы нет, разве она не женщина? Когда они миновали меня, то я, набравшись смелости, чуть-чуть оторвала голову от сырого камня и посмотрела им вслед. Насколько высокомерны они были, в их многослойных вуалях, в тяжёлом блеске их великолепной, тщательно продуманной и украшенной одежды! Как прекрасны, и как высоки по сравнению с нами! Но так ли сильно эти женщины отличались от нас? Признаться, меня брали сомнения относительно этого. Пусть их разденут, сердито подумала я, поставят на колени, наденут ошейники, и дадут почувствовать удар тугой плети! Я готова была поспорить, что тогда они будут повиноваться, точно так же быстро как и мы, и отчаянно стремиться к тому, чтобы ими не были недовольны.

Разве они не знали, что мужчины были их естественными владельцами, и что они могли бы, так же легко, как и мы, если бы только мужчины этого захотели, оказаться в цепях и ошейниках?

Однако юридически, социально, институционально и культурно, мы не были такими же, как они. Как и они не были такими, как мы. Между нами разверзлась пропасть непередаваемой глубины и ширины.

Позже я вкратце вернусь к тому, что произошло, когда одна из этих женщин вернулась и встала передо мной. Возможно, она заметила или почувствовала, что я посмела поднять голову и посмотреть на них. Не исключено и то, что она заподозрила о появлении у меня подобных, совсем неподобающих для рабыни мыслей. Впрочем, могло быть и так, что во мне было что-то, что вызвало её раздражение, когда она проходила мимо. Возможно, мучимая любопытством и нетерпением поскорее увидеть свободных женщин этого мира, поскольку я никогда прежде их не видела, я позволила себе некий изъян в своей позе, скажем, неверный наклон моего тела, ошибку с положением локтей около себя, или в касании лбом пола. Опять же это могло простой прихотью с её стороны, или тактический манёвр вроде выборочной проверки с целью оценки качества нашего обучения. В общем, не знаю истинной причины её действий, да думаю, что это не особо и важно. В любом случае, и по любой причине, она вдруг вернулась, а я ещё не успела до конца опустить голову. Меня застали врасплох! У меня даже дыхание перехватило от страха и нехороших предчувствий, и я быстро уткнулась головой в пол. Вот только было уже слишком поздно. Несовершенство в моей позе было обнаружено! Так же, как стало очевидным и моё любопытство, а любопытство, как здесь говорят, не подобает таким, как мы. Признаться, мне даже самой интересно, кто в этом далёком мире может оказаться более остро и искренне, пытливо и восхитительно любопытен, чем мы! В конце концов, раз это так естественно для женщин вообще, то, конечно, это будет ещё более естественно для нас, тех, кто является самыми женственными из всех женщин. Обещаю, позже вернуться к этому инциденту, и вкратце рассказать о нём, поскольку это может пролить свет на некоторые аспекты гореанского общества.