Джон Норман - Свидетельница Гора

— О, пожалуйста, нет! — снова заплакала Дорна и упала на живот.

— Интересно представить, что будет сделано с тобой тогда, — усмехнулся офицер.

— Я ваша рабыня, Господин, — прошептала она. — Со мной может быть сделано всё, что Господин пожелает.

Судя по всему, Дорна, скорее всего не была государственной рабыней. Тот мужчина, что сидел на троне и был её владельцем. Правда, я даже имени его не знала. Зала только, что в этом городе он был офицером, по крайней мере, к нему обращались как к капитану.

— Как, по-твоему, твоё поведение было допустимым? — спросил мужчина.

Дорна подняла голову, и блеснув полными слёз глазами, признала:

— Я вызвала неудовольствие. Прошу простить меня, Господин. Позвольте мне исправиться. Я прошу разрешить мне начать сначала. Позвольте мне доказать Господину, насколько хорошей рабыней я могу быть.

— На колени, — скомандовал он, и женщина мгновенно поднялась и замерла перед ним на коленях.

— Говори, — бросил он.

— Я прошу проколоть мне уши, — попросила рабыня, но тут же, столкнувшись с его пристальным взглядом, исправилась: — Дорна просит проколоть ей уши. Дорна, скромная и презренная рабыня Господина, просит проколоть ей уши.

— Однако уже было решено, — заметил капитан, — что Дорне проткнут уши.

— Да, Господин! — кивнула она.

— Чего же, в таком случае, хочет Дорна? — осведомился мужчина.

— Чтобы Господин оставил её себе! — ответила невольница.

— Понятно, — усмехнулся он.

— Позвольте мне доказать вам, что я теперь другая рабыня, — попросила женщина. — Позвольте мне доказать Вам, что я не бесполезна в Вашем ошейнике!

— Возможно, я приму решение сегодня вечером, — пожал плечами офицер, — после того, как твои уши будут проколоты.

— Да, Господин! — воскликнула Дорна.

— Мне самому интересно, — улыбнулся мужчина, — посмотреть на то, как Ты будешь выглядеть в серёжках.

— Да, Господин.

— Вы только посмотрите, Дорна стоит на коленях, — воскликнул Тэнрик.

— И послушайте чего она просит, — усмехнулся другой мужчина.

— Хотел бы я увидеть её в серёжках, — мечтательно сказал третий.

— Она просто принадлежит им, — засмеялся четвёртый.

— Обнаженное лицо и серёжки, — проговорил пятый, — как далеко это лежит от серебряной или золотой маски.

— Она могла бы стать интересной рабыней, — заметил третий, — я имею в виду, обычной рабыней.

— Это точно, — поддержал его второй.

— Я прошу позволить мне доставить удовольствие Господину, — сказала Дорна.

— Нет, вы это слышали? Дорна просит позволить ей ублажать мужчину, — усмехнулся Тэнрик.

— Сомневаюсь, что она предвидела такой оборот, когда убегала из Тарны, — усмехнулся мужчина.

— Даже представить себе не могла, — засмеялся четвёртый.

Не знаю, слышала ли Дорна комментарии мужчин, но если и слышала, то не подавала виду, или не обращала внимания. Всё её внимание в тот момент было приковано к тому, в чьей полной власти она находилась, и чьей беспомощной рабыней она была.

— Ты думаешь, что способна на то, чтобы доставить удовольствие мужчине? — спросил офицер.

— Да, Господин, — поспешила заверить его она.

— И Ты хочешь остаться здесь?

— Да, Господин!

— По крайней мере, на какое-то время? — уточнил мужчина.

— Да Господин! — воскликнула Дорна.

— Хорошо, сегодня вечером, — сказал он, — я дам тебе возможность заслужить это.

— Спасибо, Господин, — поблагодарила рабыня.

— На основании твоего сегодняшнего выступление я решу, есть ли какой-либо смысл в сохранении тебя среди моих женщин.

— Да, Господин, — склонила голову Дорна.

— Вы понимаешь, что это значит?

— Да, Господин.

— И Ты думаешь, что справишься с этим? — полюбопытствовал офицер.

— Я приложу все усилия, чтобы Господин остался доволен мною, — пообещала она.

— Значит, Ты будешь пытаться быть приемлемой? — уточнил он.

— Да, Господин, — заверила его Дорна.

— Но я требую от моих женщин быть больше чем просто приемлемыми, — предупредил капитан.

— Об этом известно среди нас, Господин, — улыбнулась рабыня.

— Это будет проверка, и Ты сознаёшь это? — осведомился мужчина.

— Да, Господин, — кивнула она.

— Какого уровня, как Ты думаешь, тебе требуется достичь, чтобы пройти эту проверку? — поинтересовался офицер.

— Я знаю, что должна быть превосходной! — всхлипнула женщина.

— И Ты думаешь, что у тебя может получиться достичь такого уровня? — осведомился он.

— Я приложу все усилия, Господин, — пообещала Дорна.

Офицер махнул рукой, подзывая к себе одного из мужчин, того, которому он бросил ключи от моего ошейника, а когда тот приблизился к трону, сказал, указывая на Дорну:

— Забери эту рабыню, и пришли её мне сегодня вечером, вымытую, надушенную, в серьгах, но в одной только вуали.

— Да, Капитан, — кивнул мужчина и, повернувшись к Дорне и указывая на понятую крышку люка, расположенного около стены и ведущего на лестницу, гаркнул: — Рабыня!

— Да, Господин, — отозвалась Дорна, но, прежде чем встать, она быстро опустила голову и поцеловала каждую из ног мужчины сидевшего на троне, и прошептала: — Спасибо, Господин!

Затем она вскочила на ноги и поспешила к лестнице. Она даже попытки не сделала, чтобы промедлить и заставить себя ждать. Она была рабыней, и этим всё сказано.

Теперь я снова оказалась в центре внимания, что меня, конечно, напугало, и я немедленно подправила свою позу, доведя ей до совершенства, как мне казалось, но под пристальным взглядом мужчины, сидевшего на троне, я испуганно расставила колени ещё немного шире. Чувствуешь себя ужасно уязвимой, стоя на колени перед мужчинами в такой позе. Это со всей ясностью даёт понять, что ты — рабыня, а также какого вида рабыней ты являешься.

Я не знала, ни того, где я была, не своего имени, ни того, почему меня купили. А то, что он офицер в разговоре с Дорной, перед тем как она вызвала его неудовольствие, упомянул, что она не будет рассержена моей дальнейшей судьбой, оптимизма мне не прибавляло. Впрочем, это могло просто означать то, что я не буду введена в его владение.

Пока единственное, что я знала наверняка, это то, что в этом месте, безотносительно того, что это за место, я являюсь собственностью государства. Дорны больше не было на террасе, так что она о моей судьбе узнает нескоро, по крайней мере, не немедленно. Разумеется, не было никакой гарантии того, что мы с ней больше не встретимся на одном поле. Возможно, подумала я, с трудом проглатывая вязкую слюну, она не будет слишком рассержена нашей встречей. Я уже рассматривала её как свою соперницу, и ничуть не сомневалась, что и она думала обо мне в той же плоскости, даже притом, что я была всего лишь новой рабыней. Честно говоря, даже в загонах я смотрела на других женщин, как, несомненно, и большинство из них на меня, как на конкуренток. Однако я рискну предположить, что это достаточно естественно для женщин, даже в моём прежнем мире. Даже те, кто кажутся настроенными откровенно враждебно к мужчинам, как бы это, возможно, парадоксально не выглядело, желают нравиться им. Возможно, это своего рода неявно выраженное признание того, что мужчины для них — владельцы. Впрочем, на Горе подобный вопрос не стоит, по крайней мере, в отношении таких женщин, как я и Дорна. В этом мире для всех очевидно, что мы — рабыни, а мужчины наши владельцы, которым мы должны нравиться и угождать. Так что, кейджеры склонны отчаянно соперничать между собой не только в пределах одного дома или хозяйства, но и везде, где мы можем повстречаться, идя на цепи, стоя прикованными к одной стене, спеша по поручениям, следуя за своими владельцами. Например, оказавшись на сцене аукциона, мы обычно стремимся уйти по самой высокой цене. Думаю, что дело здесь не только в том, что мы хотим быть купленными владельцем побогаче, что позволяет надеяться, на то, что наша жизнь может быть легче, но и в том, что в это вовлечено личное тщеславии. Каждая из нас хочет быть самой драгоценной и самой дорогостоящей. Возможно, не столь уж это отличается от моего прежнего мира, за исключением разве что того, что здесь женщины продают себя не сами, и прибыль достаётся не им. Вот интересно, много ли женщин на Земле, на самом деле, женились по любви и только по любви? Разве не рассматриваем мы предварительно много других вопросов, таких как состояние финансов нашего потенциального супруга, его образование, семейные связи, его положение в обществе, местожительства, предполагаемые перспективы его карьеры и так далее? Но то на Земле, а здесь, как я уже сказала, мы не продаём себя, пожиная при этом прибыль. Нет, здесь нас продают другие, и именно этим другим достаётся вся прибыль. Именно они делают на нас деньги. Наша роль в этом процессе сведена к роли товара, который должен быть приятен на глаз и на ощупь, и повиноваться с совершенством.