Рошани Чокши - Звездная королева [litres]

Но пальцы на моих плечах сжимались все крепче и едва заметно подрагивали.

– Тогда… изящно поскользнулась? – предложила я, освобождаясь из его объятий.

Теперь я могла стоять и без посторонней помощи.

– Стоило рассказать тебе про гобелен, прежде чем его показывать. Он может подавлять.

Амар подвел меня к трону, и я устало на него опустилась. Кости опять болезненно заныли. Амар держал меня за руку, и в легкой дымке это давящее прикосновение даже успокаивало. Я смежила веки и сосредоточилась на пульсе в его теплых пальцах.

Когда же наконец почувствовала, что мне хватит сил говорить, и открыла глаза – лицо Амара оказалось прямо перед моим. Я могла сосчитать безупречные стежки на его изумрудном капюшоне, волоски в щетине на его подбородке, вены на его руке. Вот только глаза, как всегда, были скрыты. Но он склонился так близко, что если б я захотела – а я хотела, – то могла бы заглянуть…

Амар стиснул челюсть и отшатнулся.

– Именно с помощью гобелена мы стережем границы между Иномирьем и людскими царствами. – Он подошел к полотну и провел ладонями над мерцающими нитями. – Каждая из этих нитей – человек.

– Нити олицетворяют людей? – Я была уверена, что ослышалась. – И весь гобелен?..

– Поддерживает порядок везде и всюду.

– Всюду? – нахмурилась я. – Это вроде как…

– Переплетение судеб.

– Судьбами заведуют звезды, – не без горечи пошутила я.

Меня всю жизнь пичкали этими байками. Было трудно забыть о моих слепых тюремщиках в небе, что приковали меня к судьбе, в которую я даже не верила. Не то чтобы моя вера как-то влияла на мнение окружающих.

– Судьба и порядок – разные вещи. И в вопросах порядка на звезды полагаться нельзя. Некоторые нити – это люди, случайно попавшие в Иномирье. – Амар указал на темное пятно в углу. – Наша задача решить, кому можно остаться, а кому нет.

– А всем уйти нельзя?

– Кто-то обязательно окажется в Иномирье. Их судьба предопределена. Мы можем лишь сохранять равновесие, лавируя между строгими правилами и меняя то, что нам подвластно. Позволь показать тебе…

Я встала и едва удержала вздох облегчения, когда ноги не подогнулись.

– Прикоснись к нити.

Толстая серебряная нить откликнулась теплой пульсацией, и во мне что-то дрогнуло. Когда я открыла глаза, над головой смыкался сосновый лес, и тень от крон покрывала землю черной сеткой. Легкие заполнял сладкий дымный аромат смолы. Вдали затухало кроваво-алое пятно солнца. Сердце сжалось. Обычно при виде деревьев я испытываю счастье, но эти были другими. Их трагедию я чувствовала кожей.

– Где мы?

Я все еще пыталась сориентироваться в незнакомом лесу. Амар стоял радом, сложив руки за спиной, но, когда я заговорила, поднес палец к губам и кивнул на силуэты двух людей – матери и сына. Волосы женщины разметались по плечам, лоб покрывала испарина, она словно горела в лихорадке. Мальчик скакал вокруг нее по опавшим листьям и пинал камешки.

– Это ее серебряная нить? Они нас видят?

– Да, серебряная нить принадлежит матери. И нет, не видят. Это просто проекция потока. Никакое наше действие здесь на них не повлияет.

Амар поднял камень и зашвырнул на дерево. Но, едва взмыв в воздух, тот снова появился у наших ног.

– Это неизменный момент.

– Неизменный? Значит, он уже произошел?

– В каком-то смысле все уже произошло, и каждый вариант развивался своим чередом. Но все эти бесчисленные судьбы заключены в гобелене. А наша задача выбрать наилучший для общего равновесия ход событий и позволить остальным веткам исчезнуть. В Акаране время течет иначе.

– Но если мы ничего не можем изменить, зачем мы здесь?

Амар вновь поднес палец к губам и указал на женщину.

Она прислонилась к паре перекрутившихся деревьев. С вытянутыми ветвями и изогнутыми стволами они напоминали парочку, обнявшуюся в падении. Я посмотрела на другие деревья, и по спине пробежал холодок. Все они выглядели как… люди. И все словно застыли за миг до соприкосновения с землей: упирались в нее мшистыми кочками-коленями, закрывались узловатыми ветвями-руками – тела их говорили на языке падения.

– Что ты видишь?

Я отвела глаза от жуткой картины.

– Деревья похожи на…

– …людей?

– Но ведь…

– Это они и есть, – закончил Амар. – Это сумеречная роща, место, где границы между мирами стираются.

– Но что стряслось со всеми этими людьми? – спросила я, глядя на деревья с еще большим ужасом.

– Они застряли в Иномирье.

– Их освободили?

– В каком-то смысле. Но к тому моменту они уже стали другими, а потому не могли вернуться к прежней жизни.

Я наблюдала, как мальчик срывает цветы для матери.

– Так зачем мы здесь? Ясно же, что женщина не должна покидать свое дитя.

Я стиснула зубы, думая о маме, которую не знала, но всегда хотела узнать. Рука невольно метнулась к шее в поисках сапфирового ожерелья – я все время забывала, что отдала его.

– Что тут обсуждать? – проворчала я.

– Сейчас покажу.

Амар протянул руку, и я, бросив еще один взгляд на мальчика, ее приняла. Едва наши ладони соприкоснулись, лес растаял, вновь сменившись тронным залом. На сей раз я была готова к головокружению и посильнее уперлась пятками в пол, чтобы не покачнуться. Амар потянул за темно-зеленую нить рядом с серебряной.

– Это нить мальчика.

Я пригляделась: на конце она распадалась, делилась на две части, и те вплетались в узоры других цветов.

– Два исхода?

– Две судьбы. Позволь показать тебе первую.

Амар вновь взял меня за руку, я моргнула, и мы вернулись в лес. Теперь мальчик был один. Сердце мое сжалось: он стоял босиком среди деревьев, плечи его безвольно поникли, глаза блестели. На щеках виднелись мокрые дорожки слез, и он стирал их тыльной стороной ладони.

– Амма? – плакал мальчик.

– Нет, – справившись с голосом, выдавила я. – Мне совсем не нравится такой исход.

Амар успокаивающе сжал мою руку:

– Не поддавайся порыву.

Выругавшись и чувствуя, как запылали щеки, я заставила себя посмотреть на бесстрастное лицо Амара, полускрытое под капюшоном. Раз уж я не видела его глаз, то только так могла показать, что не малодушна. Что выдержу любую картину, как бы ни было больно.

– Перед мальчиком два пути. Оба по-своему значительны. И оба зависят от того, когда его мать попадет в Иномирье. – Амар указал на белый флаг, развевающийся на горизонте. – Узнаешь символ?

Я присмотрелась: красный крокодил на белом фоне – знак Уджиджайнской империи.

– Да.

– Сюда явится император. Он найдет мальчика и вырастит его как родного. Мальчик станет героем своего народа, воином насколько хитроумным, настолько и сострадательным.

Пока Амар говорил, веки мои опустились. Я глубоко вдохнула и увидела все как наяву. Увидела, как мальчик тренируется, а глаза его ожесточаются в битвах. Увидела, как он взрослеет, матереет, улаживает споры между соседями, завоевывает преданность соплеменников. Увидела, как он каждую ночь поднимает к луне прекрасное грустное лицо. Утрата матери так и не забылась, помогая ему идти по жизни с добротой и любовью.