Андрей Журкович - Пятый тотем [SelfPub, 12+]

Глядя прямо ему в глаза, я, стараясь, чтобы голос не дрожал, прокричал:

– Ей, мужик! Там что-то сзади тебя!

В следующую секунду с моих пальцев сорвалось пламя. Сгусток огня взвился к колдуну, но тот в последний момент отклонился, уходя в сторону. Огонь залил землю, обнимая ступни некроманта, но тут же погас, не оставив даже ожогов. Над моим ухом вжикнула стрела, устремившись к цели. За ней еще одна, и еще, и еще. Воины, отойдя от оцепенения, принялись за работу, забрасывая врага стрелами, которые, однако, либо пролетали мимо, либо впивались в листья на его мантии и отпадали истлевшими, как старый хворост. Маки попытался выстрелить, но мушкет раз за разом давал осечку, пока механизм окончательно не заклинило. Тем временем колдун припал на четвереньки и, вытянув раскрытую ладонь, поднял глаза, уставившись прямо на меня.

В следующую секунду я повалился на спину, а деревья вокруг замелькали, как будто я мчался навстречу врагу. Мои стопы крепко сжимали черные корневища, которые, разрывая торф, тащили меня прямо на колдуна. Я пытался вырваться, вновь и вновь силясь попасть по некроманту вспышками огня, но ему все время удавалось отводить пламя в сторону, гася словно свечу. Между тем Люнсаль осыпал противника искрящимися кометами, прорезающими пространство, но не причиняющими ему никакого вреда. Дело складывалось прескверно! Повинуясь инстинкту, я опустил руки, оставляя попытки поразить его, используя силу элементов.

– Пришло твое время, старый друг! – в отчаянии подумал я.

Лапы выскользнули из деревянных оков, когда до колдуна оставалось не более пяти ярдов, а мой взор наполнился тенями животного мира. Огласив лес неистовым ревом, я бросился вперед прямо на него, уже не пытаясь держать дистанцию, лишь петляя между деревьев. Кажется, воины поняли мой маневр и увеличили плотность стрельбы настолько, что начали превращать некроманта в подушечку для иголок.

Четыре удара сердца, и я, изо всех сил оттолкнувшись лапами, устремился в прыжке к его горлу. Удар посоха пришелся мне в бок, сбивая с траектории движения, но едва коснувшись земли, я прыгнул снова, пытаясь ухватить его за предплечье правой руки. Внезапно мои лапы что-то обхватило снизу и потащило назад. Но прежде чем я понял, что меня опять сжали ожившие корни, в них ударила ослепительная вспышка света, заставляя пульсирующие темные стебли изгибаться. Почувствовав слабину, я прыгнул вновь, на этот раз почувствовав, как челюсти смыкаются на его левом запястье, ломая старые кости и оставляя отвратительную культю. Очередной тяжелый удар посоха выбил дух из моих легких. Тварь была поразительно ловкой! Оба бока нещадно саднило, а головокружение от нехватки кислорода заставляло меня лишь стоять, разинув пасть, жадно глотая воздух.

Однако в красных глазах некроманта не было торжества, я видел в них ужас! Люнсаль, отчаявшись причинить какой-либо ущерб, сделал, пожалуй, единственное, что мог в такой ситуации: широко расставив ноги и раскрыв обе ладони перед собой, он непрерывно хлестал некроманта потоком силы, закручивающейся в спираль вокруг тела противника, блокируя его движения. В один миг осознав, что ему конец, он попытался поднять руку с посохом, целя прямо в меня, но она обрушилась наземь, не причиняя никакого вреда. Воины уже работали палашами, как сноровистые дровосеки. За правой рукой последовала голова, затем вторая рука. Войдя в боевой раж, они буквально изрубили тело противника на куски.

Я, тяжело дыша, поднялся на ноги, держась за ребра. Клойд с готовностью подскочил, подставив мне плечо, и я с благодарностью оперся на него, чувствуя тяжесть. Тварь была нечеловечески сильна, а удары посоха запросто могли убить на месте, если бы не звериная прыть, благодаря которой мне удавалось избежать попаданий в голову. Селира уже работала надо мной, я чувствовал ее горячие ладони на своей коже, но оставалось еще одно незаконченное дело. Чуть отстранив ее, я опустился на колени, и с моих пальцев заструился огонь, охватывая останки некроманта и жадно поглощая их, стирая даже память.

Посовещавшись, мы решили не делать больше привалов и покинуть наконец этот лес, пока не нашлось еще какого-нибудь оскверненного чудовища, жадного до наших жизней. Когда воины ловили перепуганных лошадей и складывали разбросанный тут и там скарб, жрица продолжала исцеление моих гематом. Горячие ладони Селиры снова заскользили по моей коже под одеждой, и я с наслаждением закрыл глаза, чувствуя, как боль отступает. Мы недвижимо стояли, как два изваяния, почти не шевелясь и ничего не говоря друг другу. Когда я открыл глаза вновь, перехватив ее взгляд, то вдруг заметил в нем легкий укор. Она чуть прильнула ко мне, ближе, чем позволяло приличие, и прошептала в ухо так, что я почувствовал жар ее дыхания:

– Тебе никогда не приходило в голову, что ты можешь погибнуть? Не дело шаману отвлекать на себя врага, для этого есть воины.

Я лишь пожал плечами. Разве в такие моменты остается время на размышления? Но Селира явно ждала ответа, напряженно глядя на меня. Я примирительно улыбнулся, взяв ее ладонь обеими руками:

– А что если бы, когда я вырвался, он схватил кого-нибудь другого? Что если бы корни атаковали тебя, опрокидывая, сминая и ломая руки и ноги? Тут не о чем было думать, в бою каждый делает то, что первое приходит на ум.

Ее щеки залила краска, и чтобы разрядить обстановку, я решил добродушно отшутиться:

– Да брось, ради такого приятного лечения я только и буду что совать голову в Бездну!

Она продолжила заживлять мои ушибы и довольно чувствительно ущипнула меня прямо за синяк, возвращая смешок после моей скабрезности, но в ее глазах я заметил игривую искорку.

Уже через час нам открылся довольно старый, но еще крепкий и надежный мост через горную, шумную и, без сомнения, опасную реку, бегущую по дну ущелья. Гнилолесье осталось позади. На середине моста я рассеянно развернулся, глядя на павшее годы назад царство Пепельных елей. Ветви застыли скорбной оградой, а дымка, скрывающая мелкие очертания, едва различимо, как молоко, заливала подножия деревьев. Хоть и превратившись в сущий кошмар, Монар оставался великим!

Но всему есть своя цена. Три человека и пять лошадей – такова была плата за проезд. Мы лишились рабочих, более чем половины поклажи, провизии, инструментов и много чего еще. Я даже устыдился, что думаю сейчас о каких-то вещах, – люди погибли, имен которых я так и не узнал и уже не узнаю. Тряхнув головой, отметая тяжелые мысли, я двинулся за своими товарищами, больше не оборачиваясь. Впереди нас ждало еще многое, и сожаление – едва ли не худший помощник в любом деле.

Капли дождя лениво барабанили по старому навесу, сплетенному из бамбуковых жердей и сухих лап пальмовых ветвей. Отголоски грома глухим эхом раздавались к северу, но уже намного реже и тише. Я то и дело протягивал руки из-под навеса, подставляя ладони дождю, набирая пригоршни воды, и с удовольствием промакивал ими лицо. До начала ливневого сезона было еще далеко, и сейчас стояла мучительная и изнуряющая духота. В такие моменты дождь был очень кстати, и я от души наслаждался этим послаблением от природы. В срывающихся с неба каплях воды резвились водные элементали, как и я, радуясь нечаянной грозе. Один из них, пролетая мимо, остановился на мне взглядом мутных и чарующих глаз без зрачков.