Ларри Хама - Смерть Первого Мстителя [litres]

Он был в спортзале Сокола, занимался спаррингом и делал упражнения, когда Наташа позвонила и посоветовала включить новости по кабельному.

Слушая обращение и смотря повторы записи покушения и спасения, Баки потерял дар речи. Сокол же не собирался держать мысли при себе.

– Это дело рук Черепа. А как иначе? У него есть мотив, средства и организация, которая может это воплотить. Я прямо как знал, что сам по себе сенатор Райт не такого полета птица.

– А теперь Райта еще и видели с Капитаном Америка, – рассуждал Баки. – Может, они оба напрямую связаны с «Кронас» и Красным Черепом?

СПУСТЯ несколько дней Баки появляется в толпе на еще одном митинге с Райтом, в Миннеаполисе. Сокол отболтался от этой поездки – им с Черной Вдовой нужно было провести расследование и собрать информацию о сенаторе, его помощниках и обо всех, кто общался с ним за последние полгода. Баки же хотелось побывать на месте, посмотреть на Райта в деле и попробовать понять, правда ли тот, другой, Кэп так тесно с ним связан.

Послушать демагога пришли самые разные люди – из всех слоев населения Америки, которая, само собой, заслуживает лучшего. По сердцу режет, что вместо цитаты Линкольна о том, что «невозможно обманывать людей все время», похоже, правдивее оказываются слова, которые приписывают Ф. Т. Барнуму: «Простаки рождаются каждую минуту».

Баки согласился на просьбу Сокола появиться на встрече Райта с избирателями только в качестве пассивного наблюдателя. Он просто посмотрит, появится ли на этот раз самоназванный Стив Роджерс, и попробует за ним проследить. Он обещал не вмешиваться. Пока что Баки остается незарегистрированным супергероем и участвует в тайной операции Тони Старка, который до последнего будет все отрицать, без колебаний бросив его на произвол судьбы.

Баки видит валяющиеся на улицах газеты, и заголовки в них окончательно разрешают его сомнения. «ПРАВДА ЛИ КЭП ВЕРНУЛСЯ?»

Еще как.

Только это не проплаченный Красным Черепом подставной Кэп.

В мотеле, где Баки оставил мотоцикл, он надевает форму и берет в руки щит. Сокол не оценит то, что он нарушает ход задания, но вид Райта, обрабатывающего толпу, открыл Баки глаза. Он не даст распространять эту ложь.

Сенатор остановился в одном из самых дорогих отелей города. Если он не наберет достаточно голосов на предварительных выборах, то не сможет рассчитывать на защиту спецслужб. А значит, пока его охраняет только «Кейн-Майер». Группа хорошо обученных и вооруженных профессионалов. Как раз таких, какими Зимний солдат закусывал на завтрак. Тот, что стоял на крыше, и двое в зале падают без сознания, даже не заметив противника. На балконе возникают проблемы: приходится пудрить охраннику мозги, заставляя открыть дверь. Возникшая драка заканчивается несколькими лишними синяками.

Мозг Баки чувствует подвох во всем, что видит в спальне и ванной, – а точнее, в том, чего не видит. Нет ни багажа, ни гигиенических принадлежностей, ничего, указывающего на то, что Райт хотя бы заходил в номер.

Ловушка.

Красно-бело-синее пятно нападает из гостиной. Удары застают его врасплох. Баки отлетает на стол и ломает его пополам. Затем он наконец берет себя в руки и ясно видит лицо праведного гнева – лицо с чертами Стива Роджерса.

И голосом Стива Роджерса.

– Я сорву с тебя этот маскарадный костюм и заставлю его сожрать, самозванец.

«Это какой-то абсурд», – думает Баки, а затем наносит удар.

ПОМЕЩЕНИЕ для реанимации в медицинском отсеке совсем крошечное, и место для меня обустраивают рядом с дочерью Красного Черепа. Меня привезли на каталке с ограничителем движений, крепящимся в четырех точках, и тряпичными повязками с толстыми кожаными вставками на лодыжках и запястьях. Подключили к системе мониторинга и оставили лежать, не снимая повязок, а Грех, как сумасшедшая, выкрикивала мне угрозы.

Если бы не сковывающий движения гипс на верхней половине тела, Грех уже давно встала бы с постели и задушила меня. Но приходилось довольствоваться одними и теми же визгливыми ругательствами. Я предложила научить ее более изощренным инвективам, но в ответ она только разоралась громче. Наконец она охрипла и затихла, продолжая лишь тяжело дышать. Потом снова начала кричать – на сей раз о том, что под гипсом все нестерпимо чешется, и, если с нее все это не снимут, она заставит отца отрезать всем носы и прочие важные части тела. Эта пламенная речь растянулась на три дня.

Один самоотверженный медицинский работник зашел в нашу палату, толкая перед собой тележку со скальпелями, зажимами, целой россыпью мазей и хирургической пилой на батарейке.

– Ваша ключица достаточно срослась, чтобы можно было заменить гипс на эластичную повязку, поэтому мы его сейчас снимем, Грех.

Никакого чувства благодарности в ней не заметно. Грех начинает криками торопить медработника, отчего, как я вижу, он приходит в раздражение. Он снимает блокировку с колес моей каталки и отталкивает ее к стене, чтобы между мной и второй пациенткой влезла тележка.

Я очень вежливо и мило говорю ему, что у меня ужасно чешется нос – просто сводит с ума, и не будет ли он так любезен, чтобы ослабить лямку на моей правой руке, чтобы я смогла дотянуться до лица и почесаться. Грех ненамеренно помогает мне, становясь еще грубее и задавая вопросы о том, как у медработника с детьми. Тот высвобождает мою руку и проверяет, не достаю ли я до застежек и замка на левой руке. Зато теперь я дотягиваюсь до носа и края каталки. У меня появляется безумный план, который, скорее всего, не удастся.

У хирургической пилы есть вращающееся лезвие, нечто вроде курка, и безопасный режим. Размерами устройство примерно с большую мельничку для перца, какие можно увидеть в ресторанах, а на его конце подключен тяжелый источник питания. Пила заунывно стонет, разрезая гипс. Сделав последний распил, медработник устанавливает на устройстве безопасный режим и кладет его на противоположный от меня край тележки, которую он ставит так, чтобы я не могла дотянуться даже до ближнего ко мне конца. Прикусываю губу. Мой безумный план может сработать.

Медработник говорит, что гибкость после перелома неплохая, и обрабатывает лосьоном потрескавшуюся кожу. Грех мотает туловищем так сильно, как позволяют фиксаторы для головы. Доктор Фаустус, говорит ей медработник, будет рад узнать, что она идет на поправку. Эта фраза ее по-настоящему злит.

– Да пошел этот твой Фаустус! Я видела его секретные файлы и знаю такое, за что отец его рожей в кислоту засунет!

Может, я и не достаю до тележки, зато дотягиваюсь до стены, а колеса сейчас не заблокированы. Я отталкиваюсь от стены и подъезжаю поближе к тележке. Медработник замечает движение и тянется к пиле, но я пинаю тележку, и пила съезжает по подносу прямо мне в руки.