Рик Риордан - Меч Лета [litres]

«Не бери в голову, Магнус, – пытался я как-то себя успокоить. – Ну это же что-то вроде того чувака из «Бэтмена», у которого два лица». Вот только тот парень-то был явной выдумкой. Потому и казался смешным. А жуткая женщина представляла собой совсем не смешную реальность.

Будто спасаясь когда-то от разрушительного урагана, она застряла в дверях убежища, и одна ее половина осталась целой, вторая же получила травмы, несовместимые с жизнью. Или, решив возродиться из мертвых, на что-нибудь отвлеклась в середине процесса перевоплощения.

– Ты Хель, – внезапно сообразил я и услышал, что голос мой звучит, как в пятилетнем возрасте.

Подняв иссохшую правую руку, она заложила прядь мертвых волос за клочок отмороженной плоти, который когда-то был ухом.

– Да, я Хель. Ну, Магнус Чейз, давай же. Больше бравады. Смертные, знаешь ли, любят разные шуточки отпускать с моим именем. Чего же не спросишь, какой Хели мне здесь понадобилось, не пошлешь ли меня на Хель или еще что-нибудь в этом роде?

Шутки… Бравада… Да у меня едва сил хватало на то, чтобы с воплем не унестись прочь.

Вокруг Хель закрутился ветер, сорвав с ее мертвой руки клочки почерневшей кожи, которые пеплом легли на снег.

– Что вам от меня нужно? Я ведь уже и так эйнхерий. Короче, мертвый.

– Мне это известно, юный герой, и я совершенно не покушаюсь на твою душу. У меня их вполне достаточно. Я тебя вызвала просто на разговор.

– Вы меня сюда вызвали? А я думал, Тор.

– Тор! – Хель презрительно фыркнула. – К нему есть смысл обращаться за помощью, только если у тебя что-нибудь не ладится со ста семнадцатью каналами эйч-ди-контента. А вот отправить куда-нибудь правильно по Девяти Мирам – в этом он полный ноль.

– И? – выжидающе глядел я на богиню.

– И я решила, что нам с тобой самое время поговорить. Мой отец ведь предупреждал, что я тебя отыщу, правда? И еще предложил тебе выход из ситуации. Вывести меч из игры. Отдать его дяде Рэндольфу. Сделай это, пока еще есть возможность. Надеюсь, что это место послужит тебе уроком.

– Банкер-Хилл? – спросил я.

Она повернулась в сторону монумента так, чтобы мне осталась видна только ее мертвая половина.

– Грустно и лишено смысла. Очередная безнадежная битва, подобная той, в которую ты собрался вступить.

Мои исторические познания за последние годы несколько заржавели, но я все же отчетливо помнил, что монументы на месте лишенных смысла и безнадежных боев не возводят.

– Разве битва на Банкер-Хилл не увенчалась победой? – произнес я вслух. – Американцам ведь удалось удержать британцев на вершине горы. Не стреляйте, пока не увидите… – Тут я напоролся взглядом на ее кошмарный зомби-глаз, и мне как-то не захотелось заканчивать знаменитую фразу: «Не стреляйте, пока не увидите белки их глаз», – велел американским солдатам полковник Прескотт, и в результате ни одна пуля не была выпущена ими зря. Стреляли прицельно, подпустив врага на близкое расстояние.

– На каждого героя по тысяче трусов, – ответила мне богиня. – На каждую храбрую смерть тысячи бессмысленных. И на каждого эйнхерия по тысяче душ, попавших ко мне. Вот прямо там, – указала куда-то влево полуразложившейся рукой Хель, – сложил голову, зовя маму, молодой человек твоих лет. Самый юный в своем полку. Он был застрелен за трусость собственным командиром. Думаешь, его восхитил бы этот величественный монумент? А вон там, – рука ее переместилась к вершине холма, – твои предки, после того как у них иссякли боеприпасы, кидали в британцев камни, словно пещерные люди. Иные бежали. Другие остались, и их закололи штыками. И кто поступил умнее?

Она улыбалась, и трудно сказать, какая из ее половин выглядела ужаснее. Мертвая? Или та, что принадлежала красивой женщине, потешающейся над сценой массового убийства?

– И слова эти про белки глаз никто тогда не произносил, – продолжала она. – Это миф, сочиненный спустя много лет. Даже название этого места было тогда другим – Бридс-Хилл. Битва, конечно, дорого обошлась британцам, но потерпели-то поражение американцы. Вот она, человеческая память. Вы забываете правду и верите в то, что вам больше нравится.

Снег таял у меня на шее. Воротник уже стал совершенно мокрым.

– Ну и в чем вы хотите меня убедить? Отказаться от битвы? Позволить Сурту освободить вашего брата Волка?

– Я просто тебя призываю задуматься. Действительно ли Банкер-Хилл оказал влияние на результаты вашей революции? Сможешь ли ты, повстречавшись с Суртом, не допустить Рагнарок или, наоборот, ускоришь его наступление? Ринуться в битву – удел героев. Людей того склада, которые в результате оказываются в Вальгалле. Но ведь есть миллионы других, проявлявших всю жизнь осторожность и осмотрительность. Зато они спокойно встретили смерть в собственных постелях. И души их перешли ко мне. Так, может, они поступили мудрее? Действительно ли ты принадлежишь Вальгалле, Магнус?

Я вдруг увидел кружащееся в ледяном воздухе предсказание норн:

Мне тут же вспомнился сосед по вальгалльскому коридору, Ти Джей, не расставшийся до сих пор с мундиром времен Гражданской войны и старинной винтовкой. Он изо дня в день принимал участие в бесконечных боях в ожидании окончательной смертной битвы при Рагнароке. Я подумал о Хафборне Гундерсене, который, чтобы дожить до последней битвы, сохранив разум, защитил степень по литературе. Я один из таких, как они?

– Отнеси меч дяде, – настаивала тем временем Хель. – Пускай события разворачиваются без твоего участия. Это самый разумный и безопасный выбор. Если на нем остановишься, мой отец Локи просил наградить тебя.

Кожа у меня на лице до того горела, что я испугался. Вдруг уже начал от обморожения разлагаться и скоро стану похож на Хель?

– Наградить меня?

– Не верь тем, кто твердят, что Хельхейм ужасное место, – отозвалась богиня. – В моем чертоге много прекрасных комнат для избранных. К тому же могу организовать воссоединение.

– Воссоединение с… мамой? – едва удалось мне выговорить. – Она у вас?

Вопрос мой, похоже, заставил богиню склонить низко голову и задуматься.

– Я могла бы ее заполучить, – наконец выпрямилась она. – Душа ее пребывает пока в процессе определения статуса.

– Как-как? Я не понял вас.

– Ну, на судьбу умерших часто влияют желания и молитвы живых. Смертные всегда это знали. – Зубы Хель обнажились в улыбке – с одной стороны идеальной формы и белые, а с другой гнилые. – Я не могу вернуть Натали Чейз к жизни, но если захочешь, то мне по силам объединить ваши души в Хельхейме. Там вы вновь сможете стать семьей, и никто вас уже никогда не разлучит.