Рик Риордан - Меч Лета [litres]

Хэрт тоже прибарахлился, но в совершенно ином направлении. Он стал обладателем полированного посоха из белого дуба, который сверху раздваивался, образуя нечто похожее на рогатку, и возникало ощущение, что между ответвлениями обязательно должно находиться что-то еще.

С новым посохом он приобрел облик древнего эльфа, вооруженного мечом и волшебством, хотя был одет во всегдашние черные джинсы, кожаную куртку поверх футболки с логотипом «Бостонский дом развлечений» и свой неизменный красно-бело-полосатый шарф.

Зажав посох под мышкой, он сообщил нам знаками, что Тор перенес его к колодцу Мимира, где Капо объявил его настоящим мастером альфсейдера, созревшим для Посоха Колдуна.

– Разве это не потрясающе! – похлопал его по плечу Блитцен. – Я всегда был уверен, что у тебя получится.

Хэртстоун покусал губы.

– Но я не чувствую себя мастером.

– А у меня тут кое-что есть, – вытащил я из кармана плашечку с руной перт. – Хель, с которой мы встретились несколько часов назад, напомнила мне обо всем, что я потерял.

– Эх, сынок, – вздохнул сочувственно Блитцен, выслушав мой рассказ. – А я тут еще о каких-то модных трендах, когда тебе пришлось иметь дело с таким.

– Да все нормально, – заверил я, и это, в общем-то, было правдой. – Я совсем о другом. Меч ведь мой вчера уничтожил двух великанш, а я уже не ощущаю изнеможения. И догадываюсь почему. – Я повертел в руках камень с руной перт. – Чем дольше я нахожусь с вами, ребята, тем легче становятся для меня последствия, когда приходится пускать в ход меч. До знатока магии мне, конечно, далеко, но у меня впечатление, что мы многое делим поровну. – Я протянул руну Хэрту. – Знаю по опыту, каково это – быть пустой чашей, когда у тебя отобрали самое главное, но я не один. Мы все теперь семья. И сколько бы тебе, Хэрт, ни пришлось потратить сил на магию, знай: мы всегда рядом с тобой.

Глаза у него вдруг наполнились зеленой влагой, и он прожестикулировал: «Я тебя люблю», кажется, на сей раз не имея под этим знаком в виду «великанши пьяные».

Взяв у меня из рук руну, он положил ее между двумя зубцами своего посоха, и она как влитая прилипла там с той же прочностью, что мой кулон к цепочке на шее, а символ перт засиял нежно-золотым светом.

– Мой знак, – объявили руки эльфа. – Мой семейный знак.

Блитцен зашмыгал носом, словно его внезапно одолел насморк.

– А ведь здорово. Семья из четырех пустых чаш.

Сэм украдкой смахнула с глаз слезы.

– Что-то мне пить захотелось, – произнесла она хрипло.

– Аль Аббас, – торжественно изрек я. – Назначаю тебя на роль зловредной сестрицы.

– Заткнись, Магнус. – Она с крайне сосредоточенным видом одернула куртку, а потом принялась поправлять лямки рюкзака. – Я просто вот думаю, что если с процессом объединения семьи покончено, наверное, нам уже следует пуститься на поиски корабля с двумя гномами.

– Зачем на поиски? – расправил и взбил попышнее широкий свой галстук Блитцен. – Мы с Хэртом, прежде чем вы появились, уже все разведали.

И он уверенными шагами повел нас к пирсу, четко следуя к цели и, кажется, демонстрируя нам, сколь хорошо ощущает себя на дневном свете в своем новом шлеме.

В самом конце Длинной верфи, напротив не работающего зимой киоска, где летом можно было приобрести билеты на экскурсии по наблюдению за китами, стояло крайне безобразное сооружение, наспех сварганенное из обрезков фанеры и картонных коробок. Над криво вырезанным окошком висело написанное от руки объявление: «Круиз по наблюдению за волками. Стоимость одного билета – один золотой. Дети до пяти лет – бесплатно».

За окошком виднелся гном, внешность которого красноречиво свидетельствовала, что он не свартальф, а тот самый гном, который произошел от трупной личинки. Фута в два ростом, он до того зарос бородой, что лица практически не осталось, и густая эта растительность просто переходила сверху в надвинутую на глаза капитанскую фуражку, козырек которой явно служил ему защитой от солнечного света, а снизу – в желтый плащ.

– Привет, – сказал этот гном-личинка. – Фьялар, к вашим услугам. Если желаете принять участие в круизе, то лучшей погоды для наблюдения за волками просто и не придумаешь.

– Фьялар? – По лицу Блитцена было видно, что это имя сильно его насторожило. – А у вас, случайно, нет брата по имени Гьялар?

– Он вон там, – ткнул пальцем в сторону залива Фьялар.

Удивительно, как я раньше-то не заметил. Всего в каких-нибудь нескольких шагах от нас стоял пришвартованный викинговский драккар с подвесным мотором, на корме которого сидел, поедая вяленое мясо, гном – почти точная копия Фьялара, с той только разницей, что одежду его составляли заляпанный грязью комбинезон и фетровая шляпа с низко свисающими полями.

– Вижу, вы наслышаны о нашем эксклюзивном сервисе, – льстивым голосом продолжал Фьялар. – Четыре билета, как я понимаю? Учтите, такая возможность только один раз в году выпадает.

– Одну минуточку, – перебил его Блитц, поманив нас в сторону. – У этих Фьялара и Гьялара очень дурная слава, – прошептал он, как только мы отошли.

– Тор нас об этом предупреждал, – кивнула Самира, – но выбора у нас нет.

– Знаю, но… – Блитцен в отчаянии заломил руки. – Они уже больше тысячи лет грабят и убивают. И, ясное дело, попытаются это сделать при первой возможности с нами.

– Ну, значит, они мало чем отличаются от тех, кто нам попадался раньше, – подытожил я.

– Они постараются нам нанести удар в спину. Или бросят нас на необитаемом острове. Или выкинут за борт на съедение акулам, – не успокаивался Блитцен.

Хэрт, указав на себя, постучал пальцем о ладонь, что означало: «Я все равно за».

Блитцен пожал обреченно плечами, и мы возвратились к будке.

– Четыре билета, пожалуйста, – сказал я смертоносному гному.

Я считал, что морской прогулочки хуже нашей рыбалки с Харальдом просто не может быть, но глубоко заблуждался.

Едва драккар гнусных гномов с нами на борту вышел из гавани, вода стала темнее чернил кальмара, а береговую линию Бостона накрыла завеса снежной мглы, стерев с нее все черты современности. Вероятно, такой, как мы видели ее сейчас с палубы, она предстала тысячу лет назад вошедшему на своем драккаре в реку Чарльз потомку Скирнира.

Центр города уменьшался до нескольких серых холмов, взлетно-посадочные полосы аэропорта Логан затянуло ледяной коркой, плавающей по воде, а острова поднимались и падали, словно прерывистые картинки на бракованном видеоролике, в разрывах между которыми пролегали тысячелетия.

Мне вдруг стало казаться, что это скорей пейзаж не из прошлого, а из будущего. Наверное, именно такой облик приобретет Бостон после Рагнарока. Но я предпочел не делиться своими соображениями на сей счет с друзьями.