Рик Риордан - Меч Лета [litres]

– Спасибо тебе за поддержку, сынок, – с трудом поднялся на ноги Блитцен. – Но тут уже ничего не поделаешь. Вы извините, но я…

И он побрел в спальню, войдя в которую закрыл за собой дверь.

Сэм стиснула добела губы. Я заметил, что у нее из кармана до сих пор торчала веточка Иггдрасиля.

Хэртстоун, размотав шарф, бросил его на диван. Было заметно, что темнота Нидавеллира плохо сказывается на его самочувствии. Вены на шее позеленели сильнее обычного, волосы наэлектризовались и вздыбились, как ветви дерева или стебли цветов, тянущихся к солнцу.

– Джуниор очень хорош, – показал он и начал изображать, будто рвет в воздухе лист бумаги, а затем отбрасывает клочки в сторону. – Безнадежно.

Меня подмывало схватить одну из бутылок и как следует шваркнуть ею в стену.

– Но Блитц ведь что-то все же умеет делать руками. Ты сам говорил. Или просто старался его утешить?

Хэрт, не ответив мне, встал и, дойдя до серванта в столовой, нажал на его поверхности невидимую постороннему глазу кнопку. Крышка серванта немедленно распахнулась, как ракушка, и мы увидели, что под ней находится световая панель, которая в следующий момент засветилась теплыми солнечными лучами.

– Солярий! – воскликнул я и вдруг догадался, каким образом Блитцен спас Хэрту жизнь. – Когда ты впервые попал в Нидавеллир, он сделал для тебя это, чтобы ты не погиб без дневного света, да?

Хэрт кивнул.

– Когда я впервые попробовал магию рун, у меня получилось не совсем правильно. Я случайно попал в Нидавеллир и чуть не умер. Блитцен добрый, умный и может работать руками. Но не под давлением. Состязание не для него.

Сэм, сгорбившись, обхватила руками колени.

– Но мы-то что-нибудь можем для него сделать? Неужели у тебя нет какого-нибудь волшебства ему в помощь?

– Кое-что есть, – подтвердил Хэрт. – Использую перед поединком. Но недостаточно.

Я перевел его ответ для Самиры, а потом спросил:

– Может, я тоже что-нибудь могу сделать?

– Защити его, – тут же начали объяснять руки Хэрта. – Джуниор готовит подлянку.

– Готовит подлянку? – Не ожидал я такого от гнома – приверженца старых традиций. – Но это же против правил.

– Я слышала о таком, – сказала Сэм. – В гномичьих поединках можно сколько хотите противника подставлять. Если никто не заметил, то все в порядке. Подлянка должна быть обставлена как случайность, ну или хотя бы так, чтобы судьям оказалось нечего предъявить. Но, если я правильно понимаю, Джуниору для победы над Блитценом совершенно не требуется прибегать ни к каким уловкам.

– Он будет прибегать! – определеннее прежнего заявил жестами Хэрт. – Ненависть.

– Ну, значит, буду защищать Блитца, – согласился я.

– Этого мало, – вновь зажестикулировал Хэрт и, повернувшись к Самире, добавил: – Надо подставить Джуниора. Только тогда у нас будет победа.

Стоило мне перевести ей это, она посерела, как гном на полуденном солнце.

– Нет! – с яростью замахала она указательным пальцем перед лицом Хэртстоуна. – Категорически нет, и кончено!

– Тогда Блитц умрет, – хмуро показал Хэрт. – Да ты ведь раньше-то делала.

– Что ты делала раньше? О чем он? – не понял я.

– Хэртстоун, ты обещал никому об этом не говорить, – с возмущением посмотрела она на него, а затем повернулась ко мне с таким видом, что было ясно: на свой вопрос я ответа не получу.

– Извините, мне нужно на воздух, – только и бросила она нам, выбегая за дверь квартиры.

– Она что, взбесилась? – уставился я на Хэрта.

Он враз как-то съежился. Было видно, что утратил надежду.

– Ошибка, – ответил он мне скупым жестом, а затем влез в солярий и повернулся лицом к свету.

От его тела на полу возникла волнообразная тень.

Кеннинг-сквер походила на баскетбольную площадку, ну разве что не было корзин для мяча. Такой вот прямоугольник потрескавшегося асфальта, обнесенный оградой из проволочной сетки. По одну ее сторону тянулся ряд каменных колонн с резьбой, как на тотемных столбах: драконьи головы, многоножки и лица троллей. С другой расположились трибуны, заполненные гномской публикой. А в центре площадки стояли две открытые кузницы с разного вида наковальнями, мехами для раздувания пламени в горне, несколькими крепкими столами и стеллажами, полными множества инструментов, сильно смахивающих на пыточные.

Зрители явно готовились провести здесь много часов. Они притащили с собой еду в корзинках для пикников и даже в портативных холодильниках и пледы. Несколько предприимчивых гномов припарковали с внешней стороны ограды свои фургоны-лавочки с едой. На одной из них с надписью «Сладости Айри ручной работы» красовался логотип: вафельный конус с выглядывающими сверху тремя шариками разноцветного мороженого. Возле другой, с вывеской «Буррито от Бамбурра к завтраку», уже выстроилась очередь из двадцати гномов, и я пожалел, что перед выходом из квартиры Блитца наелся черствыми пончиками.

Появление Блитца на площадке для поединка публика встретила аплодисментами. Впрочем, я не назвал бы их бурными и переходящими в овацию. Сэм с нами не было. Она так вчера и не возвратилась в квартиру Блитцена и здесь пока тоже не появилась, и я не знал, злиться ли мне на нее за это или, наоборот, впасть в тревогу.

Джуниор уже находился на месте и стоял в выжидающей позе, опираясь на свою позолоченную БАБКУ-КОВЫЛЯЛКУ. Два охранника вытянулись с ним рядом. Одежда на всех троих была одинаковая: комбинезоны и кожаные рукавицы.

– Мох уже десять минут как светится, Блитцен, – презрительно объявил старый гном. – Что, голову от подушки пораньше не мог отодрать?

У Блитцена был такой вид, будто он вообще эту ночь не спал. Глаза ввалились и покраснели. Лицо осунулось. А утром еще он извелся, решая, что на себя надеть, и в результате остановил выбор на серых брюках с черными подтяжками, стильной белой рубашке, остроносых черных туфлях и мягкой шляпе с круглой плоской тульей с загнутыми кверху полями. Словом, как бы там ни сложилось с поединком, но первый приз в номинации «самый элегантный кузнец» ему точно был обеспечен.

Он рассеянно огляделся.

– Начнем?

Толпа отреагировала приветственными возгласами. Блитцен направился к кузнице. Следом за ним шел Хэртстоун. После ночи в солярии лицо его приобрело розоватый оттенок, словно кожу ему натерли паприкой. Перед тем как мы вышли из квартиры, он совершил рунный заговор, вселяющий в Блитца бодрость, сосредоточенность и уверенность в своих силах, из-за чего сам в результате изрядно лишился сил и с трудом на чем-либо сосредотачивался. Все же, собравшись, он начал бросать дрова в огонь, а Блитц в это время бродил по кузнице, разглядывая стеллажи с инструментами и корзину с железной рудой.