Рик Риордан - Меч Лета [litres]

Блитцен попятился к бару, где, прижавшись к прилавку, до того съежился, что я вдруг почти поверил в его происхождение от личинки (срочно удалить из долговременной памяти!).

– Джуниор, – жалобно проговорил он. – Ты же знаешь, я не могу. Никак не могу.

– Скажем, завтра, когда засветится мох, – словно не слыша его, сказал старый гном. – Команду судей пускай возглавит нейтральная сторона. Ну, к примеру, хоть Набби, который, конечно же, не подслушивает нас сейчас под прилавком.

С внутренней стороны барной стойки послышался грохот.

– Сочту для себя за большую честь, – раздался оттуда же голос Набби.

– Ну вот и славненько, – ухмыльнулся Джуниор. – Я бросил тебе вызов по всем правилам. Значит, согласно нашим древним традициям, мне предстоит отстоять честь своей семьи, а тебе – своей.

– Я… – Голова у Блитцена упала на грудь. – Где мы встречаемся? – глухо осведомился он.

– У кузнечных горнов на Кеннинг-сквер, – назвал место Джуниор. – О, это будет занятно! Ну а теперь пойдемте, мальчики, – указал он охранникам в сторону улицы. – Нужно как можно скорей рассказать Няне Бемби.

Едва он, шаркая и стуча позолоченными ходунками, исчез вместе с двумя своими охранниками, Блитцен, безвольно опершись грудью о стойку, осушил до дна свой кубок.

Над прилавком тут же возникла голова Набби. Он начал наливать Блитцену новую порцию медовухи. Его гусеничные брови выписывали тревожные зигзаги.

– За счет заведения, – подвинул он услужливо кубок к Блитцену. – Приятно было с тобой общаться.

Ну, будто уже собирался на его похороны!

Вскоре он удалился на кухню, оставив нас с Блитцем в обществе Тейлор Свифт, жаривший во всю мощь из колонок песню «Я знаю разные края», которая здесь, в подземном мире гномов, звучала особенно выразительно.

– Может, все-таки объяснишь, что случилось? – потребовал я от угрюмо молчавшего друга. – Какой такой еще поединок, когда засветится мох? И когда этот мох засветится?

Блитцен уставился на содержимое кубка.

– Мох начинает светиться утром. Это гномичий вариант рассвета. А поединок… – Голос его сорвался. – Да ерунда все это. Уверен, ты сможешь продолжить поиски и без меня.

Именно в этот момент дверь бара резко отворилась, и Сэм с Хэртстоуном влетели внутрь так стремительно, словно их выпихнули из пронесшейся мимо машины.

– Они живы! – радостно проорал во всю глотку я. – Блитц, посмотри!

Хэрт стремительно торпедировал Блитца, едва не выбив его из стула. Тот с рассеянным видом похлопал его по плечу.

– Ну да, дружище, я тоже рад тебя видеть.

Хэртстоун, кажется, от избытка чувств утратил способность общаться жестами, а может, у него просто были заняты руки, потому что он ими стискивал Блитца в крепких объятиях.

Сэм, в отличие от него, меня обнимать не стала, но по ее улыбке было понятно, что и она очень рада. Кожу ее покрывали царапины, к одежде и волосам прилипли листья и мелкие веточки, но серьезных травм она явно не заработала.

– Классно, Магнус, что ты еще не умер! – воскликнула она весело. – Я все-таки предпочла бы, чтобы это случилось в моем присутствии.

– Спасибо тебе, аль Аббас, на добром слове, – в тон ей отреагировал я. – Что там с вами случилось-то после того, как мы ушли?

– Ну, мы, сколько могли, продержались в укрытии под хиджабом.

– Кстати, а как это получается? У тебя что, хиджаб-невидимка?

– Не невидимка, а камуфляж. Всем валькириям выдают платки из лебяжьего пуха, чтобы при случае можно было под ними спрятаться. Вот я свой и превратила в хиджаб.

– Но ведь вы с Хэртом превратились не в лебедей, а в кочку лишайника.

– Платок может в разное превращаться. В общем, мы дождались под ним, пока Рататоск не унесся. Мне, между прочим, от его лая до сих пор плохо, а вот на Хэрта он не подействовал. Ну а потом мы полезли дальше по Иггдрасилю.

– Нас пытался съесть лось, – жестами подхватил пришедший в себя Хэртстоун.

– Лось? – переспросил я.

Хэрт раздраженно хмыкнул и начал показывать мне по буквам:

– О-л-е-н-ь. Для него тот же жест, что для лося.

– Теперь понял, – покивал я. – Значит, олень вас пытался сожрать?

– Да, – подтвердила Сэм. – Это был то ли Двалинн, то ли Дунейр. Один из оленей, которые бродят по Мировому Дереву. Мы сумели удрать от него, но впопыхах попали не на ту ветку, и нас занесло в Альфхейм.

Хэртстоун, вздрогнув, подал мне знак:

– Ненавижу!

– Короче, мы все-таки выбрались и теперь уже здесь, – подытожила Сэм. – Вы-то как? – озадаченно поглядела она на Блитца, на котором просто лица не было.

Я торопливо рассказал им с Хэртом о визите к Фрее и встрече с Джуниором. Услышав о вызове на поединок, Хэрт покачнулся и вынужден был схватиться одной рукой за барную стойку, чтобы не рухнуть на пол, а другой показал мне по буквам:

– И-з-г-о-т-о-в-л-е-н-и-е.

Затем он отчаянно потряс головой.

– Что значит – изготовление? – не понял я.

– Так называется поединок гномов, – пробубнил в кубок Блитц. – Состязание в ремесленных навыках.

Сэм постучала пальцами по своему топору.

– Судя по твоему виду, ты не очень-то доверяешь собственным навыкам.

– У меня мусорный уровень ремесла, – продолжал смотреть в кубок Блитц.

– Это неправда, – энергичными жестами возразил Хэрт.

– Но будь я даже великолепным ремесленником, Джуниор самый искусный из ныне живущих гномов, – ничуть не воодушевила Блитца поддержка друга. – Он уничтожит меня.

– Да ладно. Все ты отлично сделаешь, – стал уверять его я. – А нет, найдем другой способ добыть эту цепь.

Блитц исторг тяжкий вздох.

– Все обстоит куда хуже, сынок. Проигравший платит традиционную цену, то есть лишается головы.

Мы завалились в квартиру Блитцена. Может, это и мало о чем вам скажет, но по гномичьим меркам мы забрались на огромную высоту, а точнее, на третий этаж таунхауса, который стоял на противоположной стороне от торгового центра Свартальфмарт (вполне себе настоящего торгового центра, в точности как у людей).

Блитцен повел себя как радушный хозяин. Просто-таки удивительно, если учесть предстоящую ему завтра утром потерю головы. В первую очередь он извинился, что у него не убрано (хотя, на мой взгляд, квартира была стерильно чистой), затем засунул в микроволновку спринг-роллы и вытащил из холодильника литр диетического напитка «Сержант Пеппер» и упаковку с шестью бутылками медовухи Фьялара. Каждая из бутылок являла собой изделие уникальное и формой, и цветом стекла. Очередная ручная работа.

Мебели в доме Блитцена оказалось немного, но она отличалась стильностью и удобством. Диван в форме буквы «г», кресла, которые наводили мысль о космической эре. Вероятно, у каждой из этих вещей тоже были свои имена и они пользовались заслуженной славой среди другой гномской мебели для гостиных, но Блитцен нам их не представил. На кофейном столике лежала аккуратная стопка журналов. «Ежеквартальное обозрение последних тенденций гномичьей моды и гномичьих интерьеров» – прочел я на обложке верхнего.