Рик Риордан - Меч Лета [litres]

– Нет, но смогу это сделать.

– Верю, что сможешь, – откликнулся Блитцен. – Но ты уже несколько раз доводил себя до предела.

– Все будет нормально, – заверили руки Хэрта.

– Выхода-то другого нет, – вмешался я и, выразительно покосившись на Сэм, добавил: – Если только кто-то из нас не отрастит себе крылья.

– Сейчас я кого-то из нас столкну вниз со скалы, – с угрожающим видом пообещала она.

– Ну что же, давайте попробуем, – сказал Блитцен. – Я имею, конечно, в виду не Магнуса вниз со скалы, а руну, – уточнил он. – Вдруг Хэртстоуну удастся вызвать геликоптер, то есть вертолет.

– А если этот Гейрод-Урод услышит, как мы подлетаем на вертолете? – встревожился я. – Запустит вверх камень, и нам каюк.

– Надеюсь, у Хэрта получится что-то бесшумное. Давай, дружище, пытайся, – подбодрил Блитцен.

Сэм вернула Хэрту руну. Тот провел над ней ладонью, и его губы беззвучно зашевелились.

Рунный камень рассыпался в пыль. Хэрт пристально наблюдал, как сквозь его пальцы сыпется белый порошок.

– Насколько я понимаю, это не должно было выйти. – Мне показалось, что Хэртстоун ошеломлен результатом.

– Братцы. – Сэм резко вдруг вскинула голову и выдохнула так тихо, что голос ее едва не унесло ветром.

Под самыми облаками возник серый силуэт. Он двигался с такой скоростью и настолько сливался оттенком с небом, что мне стало понятно, что это за чудо, только когда оно зависло над нашими головами. Это был конь, гигантских размеров конь, размерами раза в два превышавший обычного. Шерсть у него переливалась, как гладко отполированная сталь. Белая грива колыхалась на ветру. Глаза сверкали агатовой чернью.

Крыльев у коня не было. Как он держался в воздухе, было совершенной загадкой, но тем не менее он несся по небу быстро и очень уверенно, словно по мостовой. Вскоре он приземлился, и тут я увидел, что у него… Четыре?.. Пять?.. Нет, целых восемь ног! По паре, где у обычного коня всего одна. Ну, как сдвоенные колеса на тяжелом грузовике.

– Чувак, – повернулся к Хэртстоуну я. – А ты явно не мелочишься, когда заказываешь коня.

Он успел еще горделиво мне ухмыльнуться в ответ, прежде чем с закатившимися глазами рухнул лицом вниз на землю. К счастью, я, изловчившись, успел в последний момент его подхватить.

Сэм и Блитцен расхаживали с потрясенным видом вокруг коня.

– Вполне возможно, это… – запинаясь, проговорил гном.

– Один из потомков Слейпнира? – вопросительно глянула на него Самира. – О боги! Какое же восхитительное животное!

Конь, явно польщенный такими словами, потерся носом о ее руку.

Его осмысленный взгляд и величественная осанка притягивали, как электромагнитом. Я подошел к нему. Слова «лошадиная сила» при взгляде на этого жеребца приобретали какой-то особый смысл. Он эту силу просто-таки излучал.

– Кто-нибудь меня познакомит с ним? – Я был убежден, что этому чуду следует быть представленным по всей форме.

Вопрос мой вывел Сэм из глубокой задумчивости.

– Я точно не знаю, кто он, – пробормотала она с озадаченным видом. – Решила бы, что Слейпнир, конь Одина, но тот подчиняется только ему. Видимо, это какой-нибудь из его сыновей.

– Он потрясающий. – Рука моя потянулась к коню, и тот нежно провел губами мне по ладони. – И достаточно крупен, чтобы всех нас перенести через эту пропасть. Согласен, приятель? – встретился я с его умным взглядом.

Конь заржал утвердительно, словно бы отвечая:

– Ну а зачем я иначе здесь?

– Все-таки восемь ног – это очень… – Я осекся на слове «странно» и, передумав, договорил: – Потрясающе. Как это могло получиться?

– Слейпнир, – опасливо покосился Блитцен на Сэм, – один из детей Локи. А они у него порой получаются… интересные.

– Выходит, Сэм, он тебе племянник! – Длинный язык меня когда-нибудь точно погубит.

Она бросила на меня убийственный взгляд.

– Не лучше ли эту проблему оставить?

– Но каким образом твой предок стал отцом коня? – понесло меня дальше.

Блитцен поежился.

– Вообще-то, если быть точным, он был ему матерью.

– Что-о? – окончательно прибалдел я.

– Оставим эту тему, – повторила с нажимом моя экс-валькирия.

Я сделал пометочку в памяти: «Оставить сейчас, но возвратиться при более благоприятных обстоятельствах», а вслух произнес:

– Ну, мистер Конь, раз мы не знаем вашего имени, назову вас Стенли. Шерсть ведь у вас цвета стали. Не возражаете?

Он мотнул головой, что я посчитал за согласие.

Хэрта мы перекинули через широкую спину Стенли, где он прочно повис, как мешок с эльфийской картошкой, сами же сели на чудо-коня верхом.

– Стенли, мы направляемся вон в тот замок, – указал я вперед. – И желательно нам там нарисоваться без шума. Сумеешь?

Конь тихо заржал в ответ, и я убежден, что услышал предупреждение:

– Только держитесь покрепче.

Я несколько озадачился. За что держаться-то? Ни седла на нем, ни поводьев. Стенли тем временем, переступив несколько раз на месте четырьмя передними ногами, прыгнул с обрыва, на дикой скорости сиганул вниз, и мы все умерли.

Ну, насчет умерли я в этот раз пошутил.

Вот только чувствовали мы все себя так, будто вот-вот отдадим концы.

Коню, должно быть, вполне пришелся по душе длительный затяжной прыжок вниз с последующим парением над бездной. Мне нет. Я как клещами схватился за его шею и заорал от ужаса (очень громко и откровенно панически). Блитцен, за неимением ничего другого, тоже нехило вцепился мне в талию. А вот Сэм, ни в кого не вцепляясь, мало того что каким-то образом удержалась сама на спине коня, но и помешала сверзиться в пропасть все еще пребывавшему в полном отрубе Хэртстоуну.

Мне показалось, что это падение длилось как минимум пару часов, хотя на самом-то деле происходило все считаные секунды. Просто в такие моменты успеваешь очень о многом подумать. Вот и я, пока мы летели, изобрел кучу хлестких эпитетов к имени Стенли, о которых, пожалуй, здесь умолчу.

Попадав в свое удовольствие, конь наконец задвигал своими мощнейшими копытами, словно колесами локомотива, и, чуть повисев на месте, начал с космической скоростью поднимать нас вверх.

Он пробился сквозь облако, взлетел по склону замка-горы и сквозь окно под самой крышей крепости, в котором, как оказалось, не было стекол, причалил нас на подоконник, такой огромный, что мы вместе со Стенли свободненько разместились в его уголке. Я мигом смекнул, почему окно осталось без стекол. Такого размера и количества стекла явно не могло быть во всех Девяти Мирах, вместе взятых.

Стенли выбрал площадку для приземления очень четко. Между нами и комнатой находилась присборенная занавеска, и за ней нас вряд ли кто-нибудь мог засечь, пусть даже и глянул бы на окно, проверяя, нет ли мышей.