Мила Нокс - Наместник ночи [litres]

Вой раздался вновь. Приближается.

Ежась и вжимая голову в плечи, Франц сделал пару шагов вперед и встал за спиной брата…

Беспамятные кружили над рекой, оглашая криками туманный берег:

– А-ха! О-хо! Хозяин близ-ско, близ-ско!

Приближающиеся стенания явно обрадовали Беспамятных: они взмывали и тут же ныряли вниз, как те бледные мотыльки, которые появляются откуда ни возьмись, когда зажигаешь ночью фонарь, и бьются о стекло, и мечутся, и трепещут крылышками.

– Хозяин! Хозяин!

Плач раздался вновь, и куда ближе, чем в прошлый раз. Его донесло с правой стороны, где на берегу вздымались валуны, поросшие кустами. Оно уже совсем рядом!

У Франциска дыхание перехватило от страха, он пригнулся и попятился. Еще секунда – и ринулся бы обратно к лодке, но тут увидел, что Калике отплыл от берега, вдобавок от кромки воды его теперь отделяла стая Беспамятных. Существа будто поняли, что Франц думает о бегстве, и отрезали путь. Их выпученные глаза сверлили мальчика дикими взглядами, рты скалились в безумных улыбках. Жуткие девицы носились низко над землей туда-сюда и кричали:

– А-ха! О-хо! Крас-с-сивенькие человечишки, они на берегу! Хозяин, на берегу!

Стон раздался ближе, полный такой безнадежности, что Франциск покрылся ледяными мурашками, различив в рыданиях слова:

– Че-ло-век… на бе-ре-гу…

Вдруг между темных каменных горбов показался темный силуэт. Медленно покачиваясь, будто во сне, к братьям из белого тумана приближалось нечто.

– Че-ло-ве-е-ек! – донесся глухой стон.

Беспамятные закружили над головами мальчишек так низко, что ерошили кончиками пальцев волосы на макушке Франциска:

– Человек-человечишка, хозяин!

– А-а-ах… Бед-ный, бед-ный че-ло-век…

От этих слов Франциск пришел в настоящий ужас. «Бедный человек» прочно засело в голове – и душу мальчика обуял такой страх, что ему казалось, он весь превратился в комок ужаса, лишенный даже крупиц тех радостных и приятных моментов, которые еще хранил в сердце.

Сейчас не удавалось вспомнить ничего хорошего.

В ушах стоял плач «бе-е-е-ед-ный че-ло-ве-е-е-ек», от которого самому Францу хотелось рыдать и стонать. Он и сам не заметил, как схватил Филиппа за руку и в испуге прижался к плечу брата.

Наконец из тумана показался хозяин острова. Он был босой, по пояс обнаженный и шел как сноходец или слепец: держал голову неестественно высоко, а руки вытянул вперед и касался ими валунов, нащупывая дорогу. Каждый шаг вырывал из уст Плакальщика стон или всхлип.

– Че-ло-вееек…

У него оказалось худое, изможденное тело с выпирающими ребрами. А из груди… Франц почувствовал, как земля уходит из-под ног… Из груди Плакальщика торчало три острия, а за спиной маячила длинная рукоять: кто-то когда-то вонзил ему в спину вилы с такой силой, что зубья вышли из грудины! Залившие живот потеки крови были почти черными. Вытянутое лицо со впавшими щеками, облепленное черными волосами, казалось застывшей восковой маской. Из мутных глаз струились черные, будто чернила, слезы.

Казалось, Плакальщик сделает еще несколько шагов и упадет замертво, но он не падал и не умирал.

На ум Франциску пришли жуткие байки, которые он слыхал от бродяг – про мертвецов, которым не спится в гробах по кладбищам и которые блуждают в особенно темные ночи по перекресткам, ищут своих убийц…

Может, и Плакальщик был одним из таких неупокоившихся мертвецов?

Тело его было синим и холодным, а конечности иссохшие, будто ветви мертвого дерева. Запавшие мутные глаза, кажется, ничего не видели. Он брел на братьев будто лунатик…

Франциск в ужасе прижался к брату.

Плакальщик спустился по тропе и застыл, вглядываясь в берег.

– Кто-о зде-сь?

– Здесь мы! Мы!

Воздушные создания полетели вперед и закружили вокруг Плакальщика. Тот со стоном протянул руки, ухватил одну пролетавшую мимо Беспамятную и с плачем притянул ее к себе.

– Нет! Нет! – наперебой закричали девицы. – Это не человек! Человечишки – там, там, там!

Но Плакальщик не слышал – а возможно, просто медленно соображал.

– Че-ло-ве-ек… – стенал он. – Бед-ный…

Беспамятная верещала и, упершись руками в плечи Плакальщика, вырывалась, однако Хозяин держал крепко:

– Не-пла-чь… Я-у-те-шу…

– Нет, нет, нет!

С глухими рыданиями и причитаниями Плакальщик прижал девушку к груди. Раздался безумный вопль: зубья вил вошли в тело Беспамятной и проткнули ее насквозь.

Беспамятная задергала ногами, а затем обмякла.

– Бот-так… – простонал Хозяин. – Хо-ро-шо… Те-перь-те-бе-хо-ро-шо…

– Не та! Не та! – взвыли девицы. – Ах, Хозяин, это не человек!

Тут до Плакальщика дошел смысл их криков. Он присмотрелся к своей жертве мутным взглядом и увидел наконец, что схватил не человека, а одну из своей свиты.

– Не-ет… – простонал Хозяин. – Не-че-ло-век…

Он отнял Беспамятную от груди и положил мертвое тело на берег.

– Те-перь-не-вер-нуть…

Плакальщик согнулся над Беспамятной и принялся оплакивать убитую, гладя ее тело синими руками, а по его лицу катились черные слезы и капали на тело погибшей. Он все стенал и рыдал, а Франциск с Филиппом стояли ни живы ни мертвы от ужаса, боясь пошевелиться.

Но тут Беспамятные вновь заголосили:

– Хозяин! Хозяин! Бросьте, бросьте! Одной больше, одной меньше – разве стоит плакать? Разве стоит? Нас много, много!

И воздушные девы закружились над головой Плакальщика, обсуждая друг с другом, как это Хозяин обознался. С каждым разом рассказ казался им все смешнее и смешнее, и не прошло и минуты, как Беспамятные, позабыв о погибшей подруге, хохотали над оплошностью Хозяина.

– Ха-ха, хо-хо! В следующий раз не обознайтесь, – смеялись они, – не обознайтесь! А теперь посмотрите, поглядите же – два человека, два хорошеньких темноволосых человечка – вон они, вон там!

И Беспамятные ринулись к братьям, окружили их, услужливо подтолкнули к Плакальщику.

Монстр вытер черные слезы и прищурил выцветшие, блеклые глаза:

– Лю-ди. Дво-е-лю-дей… Аа-а-ах.

Франциск едва стоял на ногах от страха, а Филипп вдруг набрал в легкие воздуха и громко выкрикнул:

– Нас зовут Филипп и Франциск! Мы пришли сюда по Стезе!

– Фран-циск… Фи-липп… – по слогам произнес Хозяин. – По-Сте-зе…

– Да! – Голос брата дрожал, но он продолжал говорить. – По Стезе. Мы пришли открыть печать Мертвого Принца!

– Пе-чать…

Сперва Хозяин явно не понимал, о чем речь. Но вдруг глаза его прояснились и засияли темным огнем так, что братья попятились. Плакальщик стряхнул оцепенение, посмотрел на мальчиков пристальным осознанным взглядом и нахмурил брови:

– Печать… Они сказали, что пришли открыть печать… Вы слышали?

– Да, так и сказали! – отвечали Беспамятные. – Так и сказали, Хозяин!