Кристен Сиккарелли - Боги света и тьмы [litres]

Отец должен умереть. Но Дакс никому не доверит столь серьезное и тяжелое задание. Он захочет взять всю ответственность на себя. Только смертную казнь за убийство короля никто не отменял. И брата казнят. А кто тогда останется править Фиргаардом?

Роя – лестонка. Ни один драксор не признает в ней единственную королеву. Аша носит титул Искари, ее ненавидят и боятся. В жилах Сафиры течет скралльская кровь, и в глазах всего Фиргаарда она просто-напросто отродье. Больше никого не остается…

Дакс не может умереть. Ему нужно править. Но тогда он не сможет убить короля.

Значит, сделать это придется кому-то другому.

Все последующие дни, пока повстанцы ждали караваны с оружием из Редколесья, Аша призывала драконов. Торвин нашел дюжину наездников, в основном драксоров и лестонгов, но среди них были два скралла. Когда Аша их увидела, ее брови взлетели от удивления.

– Ты просила подобрать наездников, – пожал плечами Торвин. – Это лучшие.

Аша уходила в горы, подальше от лагеря, и там затягивала древние напевы. Ей не хотелось, чтобы они отравили кого-нибудь в Новом Приюте, как это случилось с матерью и братом.

С того самого дня, как она сбежала со свадьбы, она стала замечать, что руки Торвина начали трястись. Он казался чуть тоньше, чем раньше, а под глазами появились темные круги. Когда она спросила его об этом, он сослался на усталость.

Но Аша не могла избавиться от мысли, что дело не только в этом. Она решила уберечь Торвина и остальных от напевов и призывала драконов вдали от лагеря, а когда они прилетали, отводила их в Новый Приют.

Торвин отобрал каждому наезднику по дракону и принялся их учить, как в полете устанавливать с ними связь. Он отыскал среди невольников бывшую портниху Аши, девушку по имени Калли, и поручил ей сшить плащи, шарфы и перчатки, защищающие наездников от ветра и дождя во время полетов. Предстояло много работы, и, чтобы успеть вовремя, ей требовалась помощь.

К концу третьего дня, когда сумерки опустились на лагерь, Аша зашла в шатер для наездников, установленный на самой окраине долины. Там она нашла Торвина: он сидел сгорбившись в уголке и пришивал к плащу рукав. Аша до сих пор не могла привыкнуть к отсутствию ошейника у него на шее и каждый раз обращала внимание на шрамы, которые остались возле его ключиц.

Но Аша поступала так, как ее просил Дакс: держалась на расстоянии. Это было нетрудно – предстояло столько всего сделать, а времени оставалось все меньше. И хотя они постоянно находились поблизости друг от друга, но почти не разговаривали. А когда в конце дня Торвин подходил и предлагал проводить ее в шатер, она качала головой. «Иди один, – говорила она, – мне еще нужно поработать». На всех обсуждениях она втискивалась между Сафирой и Даксом.

Когда Торвин пытался заговорить с ней во время обеда, она тут же начинала о чем-то расспрашивать Джеса, которого не нужно было уговаривать пообщаться. А если Торвин присоединялся к их беседе и становилось понятно, что Джес этому только рад, она обращалась к кому-нибудь еще, все равно к кому.

Порой в разгар дня она замечала его взгляд, прикованный к ней. Иногда во время обеда, когда она отворачивалась от него, в его взгляде мелькала боль. Словно он понимал, что она делает, но при этом старался облегчить ей задачу. А почему он не должен был этого делать, если все равно планировал покинуть ее?

Вскоре Торвин перестал ее ждать и пытаться сесть рядом, искать ее и заговаривать. Аша чувствовала, что это ранит ее прямо в сердце. И потому, когда никто не видел, она следила за ним украдкой.

Она наблюдала издалека, как он учит наездников управлять драконами. Он мягко поглаживал зверя по бокам и показывал, как нужно его успокаивать и снимать страх. Он свистел и щелкал на разные лады, рассказывая, какие команды может выполнять дракон с помощью этих звуков. С утра до ночи он передавал им все, что знал сам, а между тем круги под его глазами становились все темнее.

Она видела, что Торвин подсаживается к Калли и помогает той с шитьем, обсуждает с ней, как лучше сделать ту или иную вещь. Каждый раз, как он обращал к Калли свою кривоватую улыбку, внутри Аши что-то обрывалось. Она ловила себя на мысли, что невольно начинает сравнивать себя с ней. Эта прекрасная, как летний рассвет, девушка была, как и он, из скраллов. И кто знает, возможно, Торвин позовет ее с собой, когда наконец уплывет из Дармоора.

Иногда Калли и Торвин, взяв с собой других музыкантов, уходили из лагеря и устраивали представление. Аша не смела приходить и слушать их, как остальные, но всегда старалась задержаться где-нибудь поблизости. Когда она слышала, как мелодия лютни Торвина переплетается с нежными переливами тростниковой свирели Калли, ее сердце ныло, словно в него вонзался остро отточенный топор. Каждый раз она ждала, когда наконец зазвучит та песенка, что он напевал себе под нос, но так и не дождалась.

«Если хочешь сохранить ему жизнь, держись от него подальше».

Последние дни Аше это удавалось. Но сейчас она стояла прямо перед ним в шатре наездников. Глубоко вздохнув, Аша шагнула к столу, заваленному отрезами кожи и шерсти. Это был стол Калли. Ее инструменты: нож, иглы, катушки ниток и кусочки угля – были сложены аккуратными, ровными рядками. Возле стола, на спинке стула, висел шерстяной плащ, сшитый для Аши.

– Где Калли? – как можно спокойнее спросила Аша, набрасывая плащ на плечи.

Торвин не поднял головы.

– Это первый раз за последние дни, когда ты со мной заговариваешь.

Аша перестала завязывать тесемки.

– Что ты имеешь в виду?

– Перестань, Аша, – он взглянул на нее. – Мы оба знаем, что ты меня избегаешь.

Да, так оно и было. Но при этом Аша видела, что он знакомил Калли с Тенью, показывал ей, где дракона почесывать, чтобы ему понравилось: под подбородком. Она видела, как каждый вечер Калли прохаживается перед шатром и ждет, чтобы вернуться в лагерь вместе с ним. И он идет с ней.

– А что насчет тебя? – тихо спросила она.

Он опустил иголку.

– Что насчет меня?

«Ты же не пытаешься меня удержать».

Конечно, это было смешно. Она и не должна пытаться его удерживать.

– Ладно, неважно.

Аша завязала тесемки плаща и повернулась, чтобы уйти, но не успела.

– Сафира права, – услышала она за своей спиной. – Ты непоколебима, как скала.

Уязвленная, Аша остановилась на полпути. Сафира говорила о ней с Торвином?

– Можешь передать Сафире: мне плевать.

Он усмехнулся.

Ей не стоило оборачиваться, нужно было просто уйти. Но если бы она ушла, она не обратила бы внимания на его похудевшие, опущенные плечи, на то, что его руки тряслись сильнее, чем пару дней назад. В свете лампы, держа на коленях недошитый плащ, Торвин выглядел изможденным, так же как ее брат до мятежа невольников.