Анна Минаева - Наказание жизнью

– Кто это сделал? – Его голос был звонок как никогда. – Я распотрошу его собственными руками.

– Земля уже остыла и следы спрятал ветер.

– Я знаю, кто может помочь. – Лилиит посмотрела на учителя. И в тот момент он мог поклясться, что она сломалась. Но не так, как ломаются обычные люди. Просто эта девушка вмиг стала взрослее и кровожаднее.

– Эфрикс?

– Да. Эту старуху не так легко сжить со свету, – она не улыбалась. Вывернувшись из объятий наставника, девушка побежала к Роще. Охотница не слышала, как спутники просили её остановиться и подождать их. Она спешила к лесу, оставляя всю боль позади.

Но от мыслей ей так просто отделаться не удавалось.

« Они мертвы! Все! Не могу поверить! Мама! Я ведь так и не попросила у тебя прощения. Ты ведь так и не одобрила мой путь. Из-за моей глупости этот путь будет проклятым. Прости меня, мама! Рэйнер, прости, что была такой черствой рядом с тобой. Простите меня! »

Она все бежала, а слёзы боли и злости застилали ей глаза. Несколько раз девушка налетала на деревья, но не замечала этого.

– Эфрикс! Эфрикс, чтоб тебя черти в казане катали! Открой!

– Кто такие черти? – дверь отворилась. – Лилиит?

– Что произошло с деревней? Почему ты их не защитила?

Охотница искала виновного и нашла его в лице ведуньи.

Женщина пропустила девушку в дом и откупорила бутылек с зеленой настойкой.

– Я знала, что ты придешь. Выпей.

В руки уткнулась деревянная чаша с ледяной водой. Эфрикс вылила туда снадобье.

– Что это?

– То, что ты назвала бы успокоительным.

Лилиит опрокинула в себя горькую жидкость одним махом. По телу разлилась теплота, начало клонить в сон.

– Это транквилизатор, – проговорила она, едва шевеля языком. Но возможность мыслить ясно вернулась. – Кто это сделал?

– Подождем твоих друзей, – ведунья налила чистую воду в чашу и выплеснула туда ещё одно из снадобий.

Мартон и Драдер влетели в дом без стука. Эфрикс сразу же протянула чашу младшему из прибывших, и тот, не противясь, выпил.

– А теперь ответ. Я не знаю, что здесь произошло, так как отлучалась на месяц. Я всегда ухожу в начале весны за звездным камнем для ритуала дарования имени. А когда вернулась, застала пепелище. Земля была тёплой. Это произошло два дня назад.

– А было хоть что-нибудь, указывающее на тех, кто это сотворил? – Мартон, казалось, был спокоен. – Разбойники или стихия?

Эфрикс покачала головой.

– Раскинь карты! – Лилиит зло смотрела на ведунью и не чувствовала, как её лицо умывается слезами.

Руки ведуньи дрожали, когда она раскидывала карты под пристальными взглядами трех пар глаз.

– Деревня. Пламя и нож. Ночь.

– Переверни четвертую, – поторопила её охотница.

– Пустая, – ахнул Мартон, который впервые видел эту карту в деле.

– И ничего? Они ничего не сказали?

Эфрикс развела руками:

– Я не знаю, чем тебе ещё помочь.

– Почему карты не сказали ничего о людях?

– Лил, все мертвы. – На плечо легла рука Драдера.

– Пламя и нож, – повторилась Эфрикс. – Это ещё можно объяснить, как «быстро». Это было внезапно для селения, я сомневаюсь, что кто-то спасся.

Из хижины ведуньи они вышли молча. Проходя мимо своего дома, Лилиит остановилась.

– Я найду тех, кто это сделал, и отомщу. Я клянусь.

– Лил… – Драдер хотел было сказать, что это бессмысленная клятва, но, увидев то пламя, что горит в глазах девушки, передумал.

А охотница вытащила свой меч и задержала взгляд на рукояти, на выжженном имени «Лилиит». Всего год назад Рэйнер сделал подпись на кожаной обмотке. Всего год, а теперь его нет. Больше никого у неё нет.

Полосонув себя по ладони и глядя на то, как алая кровь окропляет землю у её ног, повторила:

– Я отомщу за всех вас тому, кто это сделал.

Гилиам прибыл в Нулбанар на закате. Конь, отзывающийся на кличку Ураган, влетел в городские ворота, неся на спине своего хозяина. Широкие улицы привели мужчину в Высший город, а оттуда и ко дворцу.

Скривившись от той роскоши, что предстала перед его глазами, спешился и передал коня двум слугам.

Несмотря на то что на столицу спустилась ночь, замок гудел как улей. Бегали слуги из кухни в банкетный зал, прелестные дамы в пышных платьях обмахивали себя веерами и громко щебетали. Старший из сыновей короля устроил пирушку среди знати.

Лавируя между снующими слугами, Гилиам направился в правое крыло. Свернул из основного коридора и замер на секунду у бойницы, пропускающей свет. Мужчина прикрыл глаза, как делал всегда, поднимаясь по винтовой лестнице в одну из тонких башен. У каждого свой страх.

Йосфрин Адрак Рэвард сидел в глубоком кресле у камина и, прикрыв глаза, наслаждался теплом.

– Ваше величество, позвольте доложить об окончании возложенной на меня миссии.

Мужчина в кресле вздрогнул и перевел взгляд карих глаз на своего младшего сына:

– Гилиам, ты писал, что вернешься не раньше того, как Йосфринд будет отстроен полностью.

– Азард Ририан и Велд Конви справятся с этой задачей. Я провел армию, что вы собрали, и заложил новый город – этого более чем достаточно. Война с соседом больше не грозит провинции. Сейчас же я хочу получить своё вознаграждение.

– Сколько?

– Доступ в Высшую библиотеку Айвории.

Правитель встрепенулся, скидывая сонливость:

– Ты ведь знаешь, что это запрещено! Даже я не имею доступа туда. Только жрецы храма богини судьбы.

– Это моя просьба, ваше величество. – Гилиам склонил голову, ожидая вердикта.

– Я прикажу выделить тебе покои и подумаю над твоей просьбой, сын. Пусть боги присматривают за тобой во сне.

Мужчина не ответил на пожелание и вышел из кабинета правителя. Его трясло от ненависти и отвращения, которое он испытывал к собственному отцу. И он не собирался оставаться на ночь в замке, от которого его воротило.

– Ваше высочество!

Гилиам вздрогнул, но не сбавил шаг. Мимо мелькали гобелены и портреты, а он слышал только стук собственного сердца.

– Гилиам!

Воин сдался и остановился. Нагнала его запыхавшаяся барышня в пышном кремовом платье. Глубокий вырез подчёркивал пышную грудь. Мужчина задержал свой взгляд на медальоне, который уютно устроился там, куда ему смотреть запрещали правила приличия.

– Эрин Вэнфу, прекрасно выглядите, – поклонился он баронессе.

– А вы как были ужасным человеком, так им и остались.

– Если я вам не мил, к чему был этот скандал, что поглотил две провинции?

– Это верх наглости, милорд! – к бледным щекам девушки прилила кровь. – Вы опорочили моё имя отказом!

– Условия заключали наши отцы. Мне очень жаль, что навёл на вас тень, – продолжил лебезить Гилиам, мечтая поскорее избавиться от этой дамы.