Виктория Шваб - Сотворение света [litres]

– Секрет победы в драке – не сила, а стратегия.

Алукард поднял брови.

– А кто тут говорит о драке?

Она не обратила внимания, продолжая гнуть свою линию.

– А стратегия – это такое специальное слово для сочетания здравого смысла, умения видеть все возможности и создавать новые там, где их только что не было. Знание правил тут ни при чем.

Рука ее упала – а вслед за ней и подобие бутылки, которое ударилось об пол и снова рассыпалось множеством осколков.

– Скорее причем умение их нарушать.

Всего этого недостаточно, думал Холланд.

На каждый нанесенный ими удар приходилось три, которые Осарон отражал. А на каждый удар Осарона, который им удавалось отразить, приходилось три нашедших цель. Пол был покрыт пятнами крови.

Кровь текла у Келла по щеке. Капала у Лайлы с пальцев. Замарала одежду на боку Холланда.

Голова его кружилась – двое других антари не стеснялись пользоваться его силой.

Келл сейчас как раз призывал новый порыв ветра, а Лайла что-то затихла, запрокинув голову к сводам, сквозь который проглядывали клочки неба.

Осарон заметил, что она отвлеклась, и двинулся к ней, но по тронному залу пронесся ветер Келла и заключил короля теней в воздушный туннель.

– Нужно что-то делать! – крикнул он, заглушая ветер, который ударил Осарона о колонну. Холланд знал, что ветер долго не продержится – и верно, через мгновение он рассредоточился, сбив с ног и Холланда, и самого Келла. Лайла смогла удержаться на ногах, только из носа у нее побежала тонкая струйка крови, когда давление воздуха резко выросло, а окна по обеим сторонам зала подернулись чернотой.

Келл едва успел подняться на ноги, как Осарон снова атаковал Лайлу – слишком быстро, чтобы антари успел его перехватить. Холланд схватился рукой за кровавую рану на боку.

– Ас нарахи , – проговорил он, и заклинание резонировало во всем его теле.

«Ускорься».

Это была сложная ветвь магии – даже при благоприятных обстоятельствах, а сейчас просто крайне затратная, но оно того стоило. Мир вокруг невероятно замедлился.

Справа от него Лайла, замерев, смотрела в потолок. Слева Келл медленно разводил руки, и между его ладонями постепенно возгорались искры пламени. И только Осарон все еще двигался с неким подобием скорости. Его черный взгляд устремился на Холланда, когда тот взмахнул серпом и бросился на него.

Они сошлись в схватке, распались, снова сошлись.

«Я согну тебя».

Оружие против оружия.

«Я сломаю тебя».

Воля против воли.

«Ты был моим, Холланд».

Спина антари уперлась в колонну.

«И ты снова будешь моим».

Клинок рассек ему руку.

«После того, как я заставлю тебя умолять».

– Никогда, – рявкнул Холланд, взмахивая серпом. Его оружие должно было встретить клинки Осарона – но те внезапно истаяли, и лезвие серпа схватили голые руки Ожки, позволяя ему глубоко рассечь плоть. Кровь – черная, мертвая, но все еще кровь антари – намочила лезвие, и краденое лицо Осарона расплылось в злобной торжествующей улыбке.

– Ас сте…

Холланд надавил на серп, стремясь высвободить клинок до того, как завершится заклинание.

Это была ошибка. Оружие обратилось в пепел под руками Осарона, и раньше, чем Холланд сумел увернуться, демон схватил его за лицо одной кровавой ладонью и пригвоздил к колонне.

Где-то наверху небо закрыла высокая тень. Руки Холланда обхватили запястья Осарона, пытаясь оторвать демона от себя, и на миг двое застыли в странном объятии. Король теней склонился к его уху и шепнул:

– Ас осаро .

«Ослепни».

Слова эхо отозвались в голове Холланда – и стали тенью, ночью, черной повязкой на глазах, отсекая его от Осарона, от дворца, от огромной волны, надвигавшейся сверху, ввергая в темноту весь мир Холланда.

Кровь текла у Лайлы из носа, когда волна темной воды обхватила дворец —

слишком большая волна —

невероятно большая —

а потом она обрушилась сверху вниз.

Лайла отпустила реку, голова ее бешено кружилась, когда вода с грохотом рухнула на теневой зал. Лайла вскинула руки, чтобы удержать огромный вес, но ее магия была слишком медленной, чтобы удержать заклинание.

Колонна частично защитила Холланда от удара, а вот тело Ожки волна просто снесла и швырнула на пол. Послышался хруст ломающихся костей. Лайла бросилась на пол, откатилась в поисках укрытия, но укрытия не было. И только быстрые рефлексы Келла спасли того от участи двух прочих антари. Лайла почувствовала резкий отлив магии, когда Келл выхватил силу у нее и поднял над ней же, создавая щит. Река ударила в этот щит, как чудовищный ливень, и повисла вокруг завесами потоков.

Сквозь толстую пелену воды она видела, как крутится в водовороте тело Ожки, как срастаются изломанные члены – Осарон снова поднимал свою марионетку на ноги.

Холланд рядом с Лайлой уже сумел подняться на четвереньки. Его голова повернулась в ее сторону, и она увидела – что-то не так с его глазами. Они были не черными, но незрячими, слепыми.

Времени не оставалось.

Осарон уже поднял свое тело на ноги, а Холланд еще не поднялся, и они с Келлом бросились вперед, расплескивая воду сапогами и пытаясь на пути превратить ее в оружие.

В руке Осарона возник меч. Слепой Холланд пытался обрести равновесие, его рука обхватила лодыжку короля теней, но он не успел произнести заклинание – Осарон отбросил его ударом ноги.

Келл и Лайла бежали со всех ног, но все равно слишком медленно.

Холланд скорчился, стоя на коленях, а над ним возвышался король теней с обнаженным мечом.

«Я же говорил, что поставлю тебя на колени».

Осарон взмахнул мечом, Келл успел замедлить его движение, окружив меч облаком холода, а Лайла бросилась на Холланда и вытолкнула его из-под удара – за долю секунды раньше, чем опустилось оружие.

Лайла повернулась, на ходу превращая воду в ледяные осколки, которые со свистом рассекали воздух. Осарон поднял руку – но ему не хватило скорости, не хватило силы, и несколько осколков пронзили его плоть раньше, чем он успел их оттолкнуть.

Но времени радоваться победе не было.

Одним взмахом руки Осарон призвал речную воду, собрал ее всю до капли и закрутил в широкий столб, а потом превратил в камень. Еще одна черная каменная колонна появилась у него во дворце.

Осарон указал на Лайлу.

«Ты умрешь…»

Она хотела прыгнуть на него – и успела почувствовать изумление, когда пол, теперь уже сухой, разверзся под ее ногами. Камень разошелся и сомкнулся, обхватив ее ноги до лодыжек – только что жидкий, и вот уже снова твердый, пригвоздив ее к месту, как некогда пригвоздил Кисмайру на крыше дворца.

«Нет».

Лайла оказалась в ловушке. В руке у нее оставался последний нож, в другой горело пламя. Она сжалась, готовясь к последней атаке – которой не было.