Валерия Чернованова - Мой (не)любимый дракон [litres с оптимизированными иллюстрациями]

Ну а что касается цвета, чует мое сердце, быть мне отныне платиновой блондинкой.

– Куда это ты так рванула, милочка? А с нами пообщаться?

Узнав вчера об испытании, я настраивалась на встречу с призраками. С этакими бесплотными созданиями, чем-то вроде маскировавшейся под фантома Блодейны. Но ари, коварно подкравшаяся сзади, а теперь, будто по мановению волшебной палочки, внезапно возникшая передо мной и преградившая дорогу, не была прозрачной. Разве что какой-то неяркой. Я бы даже сказала – сероватой. Будто персонаж из ретрофильма, с помощью неведомой силы переместившийся в мой ужастик.

И уж точно покойную императрицу нельзя было назвать бестелесной. Кожу до сих пор покалывало от острых, совсем не эфемерных ноготков, даже сквозь плотную ткань накидки больно жаливших мне плечо.

– Молодежь – что с них взять? Вечно куда-то торопятся. Всю жизнь, вместо того чтобы ею наслаждаться, спешат. Вот в мое время…

Вопить-кричать сил не осталось, но слабенький писк все же прорвался наружу, когда из замшелой кладки послышался еще один голос, с явными ностальгическими нотками. Мелкие камни посыпались на землю, стена разверзлась, выпуская из своих недр еще одну покойницу. Тоже блеклую, будто вырезанная из раскраски фигура, которой так и не коснулись кисть или карандаши ребенка.

– Опять за старое, Тириль. Ну сколько можно! – закатила глаза ари с пугающе длинными, хищно загнутыми ногтями. Наверное, со дня смерти отращивает. – Никому нет дела до твоего времени. И до тебя, между прочим, тоже.

Ее лучезарность номер два и не думала обижаться. Отмахнулась от ворчливой родственницы, как от назойливой мухи, противно жужжащей над ухом, и принялась заинтересованно меня осматривать. Словно я была музейным экспонатом, и сейчас покойница оценивала мастерство создавшего меня скульптора.

– И эта такая же. Кожа да кости. Где они вообще их понабирали? – подключилась третья ари. – Выброшенные на берег рыбешки и те будут поживее этих дохлячек.

Сама ты дохлая. Дохлее некуда.

Я вздрогнула, уже почти без страха. Видимо, организму надоело вырабатывать адреналин или во мне этого гормона больше не осталось. Туман, ковром стелившийся по земле, схлынул, открыв моим глазам третью оценщицу.

Покойницы были далеко не молоды, но еще не утратили былой красоты. То ли умерли преждевременно, то ли постеснялись явиться юным алианам в своих истинных обличьях, в коих покинули этот мир. В уголках глаз – строгих, испытывающих – едва различимые морщинки. И проблески седины в тусклых, идеально уложенных волосах.

Держались ари, как и подобает истинным императрицам. Прямые, словно по шесту проглотили, с задранными кверху носами и высокомерными взглядами. Такими же холоднющими, как у Скальде. Сразу видно, родственнички.

А еще в глазах вельможных арбитров проскальзывало пренебрежение. Видать, первое впечатление обо мне сложилось так себе.

Ари щеголяли в роскошных платьях, будто сотканных из тумана. Он же тончайшим кружевом оплетал тонкие, словно вырезанные из слоновой кости руки правительниц, драгоценными тиарами украшал прически.

– А мне та румяная и чернобровая понравилась. И имя у нее красивое. Звучное. Майлона, – певуче проговорила первая покойница. – Фигуристая, статная, здоровьем так и пышет. Сразу видно, что сильная, и сыновей Скальде крепких подарит. Не то что эта. Болезная. – Острый ноготь беспардонно ткнулся мне в живот. – Вот где у нее там ребеночек поместится? А вылезать-то как будет?

Пока она говорила, я из последних сил боролась с желанием прикрыть руками все, что пониже талии. Вот ведь какие придирчивые. Мы еще даже не познакомились, а они уже раскритиковали меня в пух и прах.

– Майлона трусовата, – не согласилась с родственницей третья дама, скривившись так, будто только что червяка прожевала.

Хотя, может, для этой нечисти червяки – как раз самое то. Любимое лакомство, деликатес.

– Ты всегда, Фэльма, очень придирчива и предвзята. Мы с ней еще даже не пообщались.

– Она только в лабиринт вошла, – поддакнула ворчунье самая благодушная из ари. Тириль, кажется.

– Потому что одного здоровья мало, – назидательно парировала Фэльма и велела, обращаясь ко мне: – Ну-ка, дорогуша, покрутись. Давай, давай, живее! Нам еще пятерых после тебя осматривать.

Как будто корову себе на ярмарке выбирают.

Я покорно потопталась на месте, оборачиваясь вокруг своей оси, а ари, пренебрежительно отозвавшаяся о Майлоне (да и я ей, кажется, не пришлась по душе) с глубокомысленным видом озвучила свой вердикт:

– Н-да, действительно какая-то квелая.

Стало обидно. Очень и очень сильно. Не то чтобы я мечтала их поразить. Наоборот, надеялась оказаться в числе забракованных кандидаток. Но, согласитесь, мало приятного в том, что тебя при тебе же сравнивают с дохлой рыбой и брезгливо морщатся. Будто я не красивая юная девушка, а утопленная в прошлогодней луже калоша.

– Разве вас позвали оценивать наши внешние данные? Так с этим и живые вполне могут справиться.

Каюсь, не сдержалась. Надо же было самой за себя заступиться, раз уж больше некому.

– Ну хотя бы не немая, – расщедрилась на некое подобие улыбки третья лучезарность.

А та, что с длинными ногтями, имени которой я так пока и не узнала, мрачно заметила:

– Наглая. Уж лучше бы была немой.

– Значит, не понравилась, – подвела я итог, обращаясь в большей степени к себе, нежели к бледнолицым и бледнотелым царицам.

Незаметно для себя самой я успокоилась. Почти. Экс-правительницы не выглядели устрашающе. Высокомерные – этого не отнять. И, наверное, немного раздраженные. Может, потому что их разбудили, не предупредив заранее. Но в целом вполне миролюбивые. Заинтересованные больше в моей внешней оболочке, нежели в моей душе.

– Поставите крестик? – попросила заискивающе, едва не прибавив жалобно-тоскливое: «ну пожалуйста, миленькие».

– Не хочешь замуж за нашего мальчика? – по-детски надулась Тириль, чем-то напоминавшая фею-крестную Спящей Красавицы из одноименного диснеевского мультфильма. Ту, что была пухленькой и суетливой, и очень походила на великовозрастного ребенка.

– Не то чтобы не хочу… Просто… – выдохнула, собираясь с мыслями, и осторожно продолжила: – Меня пугает перспектива провести вечность в замороженном состоянии. Я тоже трусиха, еще трусливее Майлоны, уж поверьте, и очень не хочу для себя такого финала.

Все, пусть ставят на мне крест, на моей ладони, в смысле, – он станет моим обратным билетом на Землю.

Ари подозрительно притихли и теперь не сводили с меня суровых, пытливых взглядов, став похожими на трехглавого Змея Горыныча. Только бы огнем за такие откровения не стали плеваться.