Валерия Чернованова - Мой (не)любимый дракон [litres с оптимизированными иллюстрациями]

– И когда же его чертово великолепие принял столь «гуманное» для моего котика решение? Чтоб вас всех!

Молчит.

– Отвечай по-хорошему. – На всякий случай ухватилась за витую колонну балдахина. Тело, будто многотонный якорь, непреодолимо тянуло к постланному перед кроватью ковру.

– Около часа назад, – всхлипнула живодерка. Заметив, что оглядываюсь в поисках одежды, и окончательно обнаглев, встала передо мной, преградив дорогу. – Ну куда же вы пойдете в таком состоянии? Аня!

Хотела оттолкнуть негодяйку – не вышло. Так только, осторожно ее подвинула, хоть Мабли бережного отношения к бесстыжей себе не заслужила!

Ни платья, ни длиннополой накидки в поле зрения так и не попало. Опять эта чистюля все по сундукам распихала. Если отправлюсь в путешествие по замку в одной ночной сорочке – придворных удар хватит. А впрочем… В таком состоянии я буду одеваться до следующего столетия.

А следовало спешить.

Скинув на пол одеяло, кое-как завернулась в простыню и белесым призраком поплыла к выходу.

По плану должна была бежать, но слабость, резко усилившаяся, стоило подняться с кровати, давала о себе знать. Еще и Мабли ни в какую не хотела меня отпускать, уперлась бараном (как бы еще не начала бодаться) и все тянула на себя край моей импровизированной тоги.

– Аня, подумайте, что вы творите. Эссель Блодейна будет недовольна. Очень недовольна! Да и вообще, нельзя вам показываться на людях в таком виде! Это же бесстыдство, такое бесстыдство!

– Плевать на эссель Блодейну. Я в любом случае пойду. С простыней или без. Выбирай. – Обернувшись, угрожающе сощурилась. – А еще скажу Герхильду, что ты меня обокрала, и потребую себе новую служанку. Как у вас тут наказывают за воровство?

То ли вид у меня был совершенно безумный, а потому устрашающий, то ли подействовала угроза – Мабли разжала пальцы.

Пискнула приглушенно:

– Все равно не успеете.

– Не успею, тебе же хуже будет, – мрачно бросила я.

Толкнув створки, показавшиеся необычайно тяжелыми, будто сделанными из монолита, потащилась по коридору, волоча за собой отвоеванный у Мабли «шлейф» и на всякий случай придерживаясь рукой за шероховатый камень стены. Пол неприятно холодил босые ступни; колол кожу, будто шла по битому бутылочному стеклу. Но не возвращаться же за обувью.

В замке, как всегда, было полно народу. Кучковались придворные, сбиваясь в мелкие шайки и целые банды. Перешептывались алианы, провожая меня ошеломленными взглядами. Свидетельницей моего эпатажного появления в кулуарах императорской резиденции стала и эссель Тьюлин. Кажется, это ее грузное тело, прежде издав пафосное: «Ах, какой кошмар!», с глухим стуком распростерлось на полу.

К счастью, меня никто не пытался остановить. Некоторые, самые впечатлительные, даже наоборот, шарахались в стороны. А стражники и лакеи услужливо открывали двери мрачному привидению – невесте наследника.

Выбитая из колеи всем случившимся, напуганная и разозленная, я не подумала спросить у Мабли, куда забрали кьерда. Увы, на обратную дорогу в спальню меня бы попросту не хватило. А потому отправилась прямиком к Хордису, решив, что если бедолагу и будут усыплять, то только в его лаборатории.

Главное, чтобы уже не усыпили…

Дверь в лекарскую подсобку оказалась не заперта. Сквозь гул, стремительно заполнявший сознание, прорвались голоса: вкрадчивый целителя и ничего не выражающий Скальде. Этого негодяя, вот так легко решившегося на убийство невинного зверька.

Еще один живодер.

Соскребя по закуточкам своего многострадального тела последние силы, толкнула дверь, сощурилась грозно (его великолепие, конечно, не Мабли, но вдруг прокатит) и воинственно выпалила:

– Где мой кот?!

Выражение лица Скальде, этой ледяной глыбы, при моем появлении почти не изменилось. Герхильд только лениво дернул бровями, давая понять, что все-таки удивился. В той степени, в какой вообще был способен испытывать удивление или любое другое чувство.

А вот эррол Хордис, в отличие от этого эмоционального жмота, выглядел поживее. Когда я вплыла в его фитотерапевтическое царство, придерживаясь одной рукой за стену, а другой за простыню, целитель вскрикнул от неожиданности и от нее же вздрогнул, уронив на пол какую-то мензурку с ультрамариновой жидкостью.

А может, моего внешнего вида так испугался? Я, конечно, спросонья далеко не красавица, да и яд, полагаю, меня не сделал краше, но чтоб вопить в присутствии дамы…

Вот оно, средневековое воспитание.

Челюсть у бедолаги отвисла аж до самого пола, по которому растеклась синяя лужица, а в ней, пронзенные косыми лучами холодного зимнего солнца, поблескивали осколки стекла.

Неужели эту дрянь они приготовили для моего Снежка?

Ироды и супостаты.

«Если что, – подумала грозно, – воспользуюсь простыней на манер удавки».

– Эсселин Сольвер, что вы здесь делаете? – первым вышел из ступора Хордис.

– Кота ищу, – терпеливо пояснила я. Вот ведь, какие непонятливые.

– Вы не должны были покидать свои покои. Ни в коем случае! Я же наказал вашей служанке, чтобы даже с постели не вставали! – не возмутился, всполошился лекарь. – Тем более… Тем более ходили вот такой… вот так по замку. – Покраснел, став похожим на брошенного в кипяток рака.

– Вы хотели сказать, в простыне?

Герхильд, вместо того чтобы прекратить этот бестолковый разговор и наконец сказать мне, что они, изверги, сделали с кьердом, молча смотрел на меня. Точнее, смотрел целитель, сначала изумленно округлив глаза, потом сконфуженно их отводя. В то время как глаза этого подмороженного наглеца бесстыдно стягивали с меня мою «тогу». Неторопливо так, смакуя каждое мгновение этого воображаемого стриптиза.

Пока плелась коридорами замка, мерзла, дрожала. Сейчас же чувствовала, что начинаю сгорать под этим взглядом, словно брошенная в полыхающий костер ветка.

Я огляделась, вернее, попыталась это сделать через вуаль из мглы, наброшенную на глаза. Но кьерда, как назло, нигде видно не было. Повсюду склянки, мутные колбы, припыленные стопки книг. И все это, подернутое туманом, танцевало и расплывалось у меня перед глазами.

– Эсселин Сольвер, я так полагаю, у вас украли все платья? – снизошел его драконство до контакта. Жесткий взгляд, в котором серебрится пламя. Не гнева, не раздражения – чего-то более нехорошего и опасного. – И вы поэтому решили отправиться на поиски своего кота в чем мать родила.

– Мать меня в простыне не рожала, – справедливости ради заметила я, чувствовавшая себя сейчас так, будто прямиком из бани голышом нырнула в сугроб.

Да там и осталась, замерзать под коловшим льдом взглядом.

Подумаешь, не совсем одетой прошлась по замку. Нашел повод психовать.