Дэйв Хатчинсон - Осень Европы [litres]

Вернувшись в комнату, он постоял, сунув руки в карманы халата и надув щеки. Пошел в ванную, ожидая встретить хаос и беспорядок, но все было опрятно и чисто – ни следа тех ужасных вещей, что недавно вытворяло его тело. Милая плитка голубого цвета. Туалет, биде, раковина, душ – все белое. Запакованное мыло и закрытые бутылки с шампунем – все с финскими этикетками. Спрей для полости рта и щетка, все еще в хрустящем пластике, рядом с раковиной, вместе с точно так же запечатанными стеклянными стаканами, баллончиком с пеной для бритья и упаковкой пластиковых бритв. Шкафчик под раковиной с запасной туалетной бумагой на одной полке и чистящими средствами под ней. Он посмотрел на себя в зеркало над раковиной – и выглядел он не так уж плохо, принимая во внимание все произошедшее. Может, чуть бледноват. На щеке, там, куда выстрелил один из людей Эша – как он понял, растворимым кристаллом седатива, – осталось красное пятнышко. Он потрепал волосы и вернулся в спальню.

Шкафы. Гардероб, где не было ничего, кроме пустых вешалок и пары ароматных матерчатых мешочков, которые должны отпугивать моль. Стол с ящиками, где хранились шариковые ручки и стопки бумаги хорошего качества. Открыв дверь одного из шкафов, он обнаружил развлекательный центр – передовые технологии, интерфейс для управления жестами, загруженная база с тысячами альбомов и фильмов. Он взмахом вызвал главное меню, просмотрел варианты, снова закрыл, сунул руки в карманы и огляделся.

Все это, очевидно, должно вызвать у него чувство безопасности, покоя и удовольствия. Так оно и случилось, и не только на очевидном уровне. Комната, кроме всего прочего, была посланием. Она говорила, что люди, которые его похитили, не без ресурсов. Она говорила, что они профессионалы. Она говорила, что они провели подготовительную работу – и оставили все, чтобы он мог готовить сам. Она говорила, как ему повезло, что он не очнулся, прикованный к батарее в грязной квартире в опасном районе Варшавы. Она говорила, что если бы люди, которые его похитили, хотели, чтобы он очнулся прикованным к батарее в грязной квартире в опасном районе Варшавы, то там бы он и очнулся.

Но она, конечно, не говорила, кто же они, черт их дери, такие. Одно заявление на словах, что они представляют английское правительство, еще ничего не значит.

В дверь вкрадчиво постучали. Руди повернулся на звук, а когда ничего не ответил, постучали снова. Очевидно, они знали, что он проснулся, но решили проявить вежливость.

– Привет? – сказал он.

Он не слышал, чтобы в замке повернулся ключ. Дверь открылась, и молодая женщина вкатила в комнату тележку, накрытую серым полотенцем. У нее были каштановые волосы, забранные в узел, и уличный румянец на щеках. На ней были бежевая плисовая юбка и белая блузка с серебряной брошью под горлом в виде маленькой совы. Она лучисто улыбалась.

– Доброе утро, – сказала она беззаботно. – Как мы себя сегодня чувствуем?

Руди торопливо перебрал несколько вариантов ответов, подбавил в английский язык эстонский акцент, а в язык тела – столько возмущения и смятения, сколько мог изобразить, и сказал:

– Кто вы? Где я? Зачем я вам нужен?

Женщина только по-прежнему улыбалась и выкатила тележку на середину комнаты, где сняла полотенце. На тележке были маленькая супница, миска и ложка. На полке внизу лежали свертки ткани.

– Вы наверняка проголодались, бедняжка, – сказала она. – Мы решили, что вам захочется куриного супа.

– Кто вы? – спросил он снова. – Что это за место? Чего вы хотите?

– О, незачем об этом волноваться, – сказала она весело, наливая суп в миску и перенося на стол у одного из окон. От супа чудесно пахло, но Руди не двинулся с места.

– Я не хочу суп, – сказал он. – Я хочу знать, что происходит. Почему меня держат здесь пленником? Кто вы?

– Можете звать меня Джейн, если хотите, – сказала она. Отвернулась от стола. – Вам лучше поесть. Поддерживать силы.

– Я не голодный, – сказал он, хотя и был голоден.

– Можете, конечно, сделать себе что-нибудь сами, – сказала Джейн. – Но мы решили, что сегодня утром вы предпочтете готовый завтрак.

Руди сделал глубокий вдох.

– Кто вы? – закричал он. – Что происходит?

У Джейн был такой грустный вид, что Руди тут же стало стыдно, что он на нее накричал. Она словно готова была расплакаться.

– Послушайте, если не хотите суп… – ее нижняя губа даже задрожала. Руди вздохнул.

– Да. Да. Я хочу суп. Спасибо. Простите.

Ее лицо чуть просветлело, словно кто-то поднял невидимый реостат на пару делений.

– Другое дело, – сказала она успокоенным голосом.

– Я хочу знать, что здесь происходит, – сказал он, чуть успокоившись.

– Ну разумеется. И кто-нибудь обязательно скоро все объяснит. Я обещаю, – она отодвинулась от стола и прошла мимо него к двери, далеко его обходя и не встречаясь с ним глазами. – На тележке есть чистая одежда, – добавила она. – Я скоро приду, чтобы унести посуду, – и с этими словами вышла.

Когда она скрылась, Руди какое-то время постоял посреди комнаты, пытаясь осознать, что сейчас случилось. Похоже, его полностью обезоружила слезливая английская девчонка. Он спросил себя, неужели он еще не отошел от наркотиков.

Он подошел к двери и подергал за ручку, но та не поворачивалась, хотя он и не слышал, чтобы ее запирали. Он вздохнул и отправился к столу, взял ложку, посмотрел на миску с куриным супом. Он был прозрачный и золотистый, лишь тонкая пленка жира на поверхности и крошечные кусочки моркови, брюквы и сельдерея. Он зачерпнул суп ложкой и поднес к губам. Это был лучший куриный суп в его жизни. Возможно, лучший куриный суп в истории супов. Он сел и приступил к еде.

Предложенная одежда: идеально скроенные джинсы, боксеры, носки, простая черная футболка и светло-серая флисовая кофта, которая застегивалась спереди, – сидела на нем лучше любой одежды на его памяти, и это уже начинало раздражать. С одной стороны, его разум был вне себя от удовольствия – еще бы, такая фантастика! С другой стороны, его злила мысль, что, пока он был без сознания, кто-то в него тыкал, ощупывал и измерял, чтобы так точно подобрать одежду. А с третьей стороны, Руди был просто в ярости, как он только что осознал, из-за того, что им так откровенно манипулируют. Больше всего его приводило в ярость то, как легко он растаял из-за какой-то там удобной кровати.

Он опустошил всю супницу с несколькими толстыми ломтями ржаного хлеба. На третьей миске ему пришло в голову, что в суп могли что-то подмешать, но к этому моменту уже было поздно, и он решил, что вероятность отравления стоит того, чтобы доесть этот великолепный суп. Закончив, он оделся. Затем снова стал блуждать по номеру.

У развлекательного центра он снова вызвал интерфейс и попробовал самые распространенные способы хакнуть его, которые вспомнил. Этого от него наверняка ожидали, так что и пробовать не было смысла. Ни один из способов не сработал. Ни один не подтвердил его местоположение; ни один не помог позвонить, написать имейл, эсэмэску или твит. Ни один не позволил постить на досках объявлений или в социальных сетях.