Дэйв Хатчинсон - Осень Европы [litres]

Он сдался и заглянул в новости. Это были текущие местные новости, и да, на финском языке. Хотя были и американский, и французский, и итальянский, и немецкий, и испанский, и британский каналы, и ни один не стоял приоритетным.

Он обрисовал в воздухе перед собой кольцо меню, сунул в него палец, потянул вниз, и на экране выпал белый информационный лист со списком опций – все на английском. Он ткнул на Internet – и показалась домашняя страница «Гугла», вместе с изображением клавиатуры. Он поднял перед собой руки и набрал «Палмсе».

Были сообщения – немного и в основном на эстонских новостных сайтах – о беспорядках в заповеднике. По версии правительства, конференц-центр разгромила банда протосепаратистов, протестующих против Таллина. Несколько блогеров – гражданских новостников, если на современный лад, – постили сообщения, что «протосепаратистов» на самом деле ввезли в Палмсе автобусами по приказу правительства, чтобы сорвать собрание. Один блогер, называвший себя Ironrabbit, – Руди был уверен, что это молодой человек, – даже писал, что взял интервью у одного из бунтарей, который рассказал, что за работу в тот вечер им платили. Ironrabbit с тех пор больше ничего не постил.

Лидер протосепаратистов, его отец, предстал в самом мрачном свете, по крайней мере в местных сюжетах. Все перепутали его возраст, а в одном месте неправильно написали фамилию. Он был в больнице с серьезными, но не критическими травмами. Об Ивари ни слова. Руди проверил веб-сайт парка, но новостной раздел не обновляли больше месяца. Он загуглил имя Ивари. Ничего, кроме старых фотографий его брата с разными знаменитостями в парке, где он с отважным видом указывал в какие-то мифические дали. Он посмотрел на фотографии. Потом закрыл все и подошел к окну. На улице снова пошел снег.

На третий день ему стало скучно.

Кричать на молодых англичан, требовать ответов и капризничать было весело, но им все было как об стенку горох. Они оставались такими мучительно вежливыми, что ему самому становилось неприятно их оскорблять. Некоторые девушки грозили расплакаться. Полный сюрреализм, по итогу довольно бессмысленный.

Наконец он сказал Джейн, которая пришла в номер осведомиться, не нужно ли ему чего-нибудь:

– Ну ладно. Я Курьер. Я бы хотел поговорить с представителем моей организации. Человеком по имени Каунас, если это возможно.

Сама она не ответила, не считая ее обычных любезностей, но через час в номер Руди прибыл ответ в виде безмятежного рыхлого восьмидесятилетнего господина, который представился Гиббоном и уселся в одно из мягких кресел, расстегнул старомодную кожаную папку с документами, извлек дорогую перьевую ручку, посмотрел на него и моргнул.

– Я хочу уйти, – сказал ему Руди, когда тот закончил свою подготовку. Гиббон печально покачал головой.

– Боюсь, по нашей информации, ваша жизнь в опасности, – сказал он сокрушенно.

– Кто мне угрожает?

Гиббон заглянул в документы в папке.

– Некоторые фракции в контрразведке Великой Германии, – сказал он, проводя концом ручки по списку. – Эстонского правительства. «Курьер Централь».

– Прошу прощения? – сказал Руди, чувствуя холодок по спине, несмотря на то что знал, что это почти наверняка провокация.

Гиббон поднял брови и вернул ручку на предыдущую строку.

– Да, – он спокойно посмотрел на Руди. – Мы получили надежные данные, что вас хотят убить ваши собственные люди. Боюсь, мы не знаем, за что.

– Это невозможно, – сказал Руди, не в силах представить такую гнусность, – чтобы Централь хотел убить одного из своих.

– Данные вполне надежные, – повторил Гиббон.

– Откуда они поступили?

Гиббон вздохнул и почесал в затылке.

– Да, что ж, мы всегда называем свои источники совершенно незнакомым людям, – сказал он с ноткой сарказма. Прицепил ручку к документам в кейсе и сложил руки на брюшке. – Дело в том, что для вас сейчас существует не так много безопасных мест, и одно из них – здесь, с нами.

Руди какое-то время смотрел на него.

– В наши дни бизнес такой вялый, что английская разведка решила просто так спасать людей? – спросил он. Гиббон рассмеялся, словно нашел это неподдельно смешным.

– О господи помилуй, нет же, – сказал он, качая головой. – Хотя это замечательная мысль, право.

– Итак, предположим, мы поверим в эту сказку. Значит, вы от меня, очевидно, чего-то хотите.

– Предположительно, – согласился Гиббон, все еще посмеиваясь над мыслью, что MI-6 странствует по свету, как рыцарь на белом коне.

– Предположительно?

Гиббон поерзал в кресле.

– Позвольте быть с вами откровенным?

– Хотелось бы для разнообразия, да.

– Моей резидентуре поручили способствовать внедрению команды майора Эша в Эстонию и вашей эвакуации. Нам поручили присматривать за вами, пока вы не придете в подходящее для поездки состояние.

– Поездки куда?

Гиббон казался удивленным.

– В Лондон, куда же еще.

– Где я и получу все ответы?

Гиббон пожал плечами, словно хотел сказать – кто его знает, этот Лондон? Он застегнул папку.

– Вы понимаете, что я сообщаю вам все это из профессиональной вежливости, – сказал он. – Лондон предпочитает воротить нос от вашего курьерского племени, но мы здесь ценим вас весьма высоко.

– Недостаточно высоко, чтобы запомнить, как пишется наше имя, – сказал Руди и почувствовал себя гадко, как только слова слетели с языка. Все-таки Гиббон относился к нему прилично, хотя все, что он говорил, наверняка было ложью.

Гиббон поднял бровь.

– Ну что же, – сказал он. – Так или иначе, вы отправляетесь в Лондон. И, возможно, там и получите все ответы. Мне очень жаль, что мы вынуждены познакомиться в подобных обстоятельствах. Я был бы рад возможности пообщаться с вами на профессиональные темы.

– Только потом нам пришлось бы друг друга убить, – сказал Руди. Гиббон усмехнулся.

– Да, этого не отнять.

– У нас очень скучная жизнь.

– По вам не скажешь.

– В этом я не виноват.

– Вы уверены?

– Я был в отпуске, когда меня похитили ваши дрессированные спецназовцы.

– Спасли жизнь, – мягко поправил Гиббон.

– Якобы, – хотя от одной мысли у него по рукам пробежали мурашки.

Гиббон либо отлично умел читать лица, либо был телепатом. Он кивнул.

– Там царил хаос, вас легко могли устранить, понимаете?

Руди проглотил чувство страха перед силами выше его понимания.

– Это нелепо. Что я такого сделал?

Гиббон пожал плечами.

– Боюсь, мне открыта только та информация, что я предоставил вам.

Руди очень долго буравил взглядом англичанина, не зная, что сказать. Гиббон же, в свою очередь, безмятежно сидел в кресле, словно взирал на особенно спокойный буколический пейзаж. Ни суеты, ни спешки, ни мысли в голове.