Дэйв Хатчинсон - Осень Европы [litres]

Централь уходил корнями в сотни маленьких курьерских фирм, действовавших в Европе до рубежа веков и перевозивших различные товары – печатные материалы, слишком ценные, чтобы поручать почтовой службе, закодированную информацию на дисках, слишком важную или секретную, чтобы доверять Сети, и так далее. Если бы у Централя была одна официальная цель, то это были бы отмена границ и свободное передвижение для всех, а если бы Централь был скромного размера транснациональной корпорацией, то Сет оказался бы одним из парней в почтовом отделении.

Его это устраивало более-менее. Работы, которая приносила организации хлеб с маслом, всегда хватало, она предлагала безграничные возможности для путешествий и неплохо оплачивалась. Над ним находилась страта, где Посылками Централя были люди, а обстоятельства скачков – куда более опасными и возбуждающими, но Сету подобные Ситуации казались излишне тяжелой работой.

– Эта хрень не пашет.

Сет поднял взгляд. Женщина стояла у диспенсера моющих средств с пластиковым стаканчиком в руке, сумки с бельем лежали на полу у ее ног.

– Эта хрень не пашет, – повторила она, показывая на диспенсер.

– Надо покупать карточку, – сказал Сет, кивая на ящик возле диспенсера. – Десять фунтов.

Женщина уставилась на него, словно тяжело задумалась над тем, что он ей сказал.

– Мне же нужен только сраный стиральный порошок, – сказала она наконец.

– Карточка и машины запускает.

Она сузила глаза, и Сет вздохнул. В последний раз подобное с ним произошло в автобусе по пути в Нарвик, и на сиденье рядом втиснулся омерзительно жирный латвиец, попытавшийся продать ему картонную коробочку, в которой находился, по его уверениям, мумифицированный пенис Иосифа Сталина. Он не знал, почему ему так не везет. Может, у него какие-то особенные черты лица, которые говорят психам – вот он я, поболтайте со мной.

– Слушайте, – сказал он, вставая и подходя к диспенсеру карточек. – Давайте я вам сам куплю карточку, а?

– Ты, блин, нос не задирай, солнышко, – ответила женщина. – У меня белье в сумках старше тебя. Я и сама могу покупать сраные карточки.

Сет развел руками и отступил от диспенсера, не в силах отказаться от полупоклона в последний момент. Женщина обожгла его взглядом и сунула монету в 10 фунтов в слот.

Сет вернулся на свое место, наблюдая за пируэтами белья в машине, но понял, что уже не может отвести глаз от женщины, та же высыпала содержимое пластикового стаканчика в одну из пустых машин – через дверцу, а не специальный отсек, – а сверху закинула свое белье. Затем вернулась и села рядом с Сетом, шумно вздохнула с облегчением, достала впечатляюще истерзанную книжку в бумажной обложке из одного кармана армейских штанов и очки из другого и начала читать. Сет почувствовал, как екнуло сердце.

После того как они посидели в тишине бок о бок минут десять, Сет сказал:

– Я же только вернулся, вы чего?

Женщина подняла взгляд от книги.

– Прошу прощения, милашка?

– Я только вернулся домой, – сказал он. – Я разбит. Я не хочу пока на работу.

Она посмотрела на него и подняла бровь.

– Очки, – сказал он. – Такие старомодные.

– Может, я унаследовала стекляшки от бабушки, – ответила она. Сет наклонил голову.

Она вздохнула.

– Ладно. – Она сняла очки и слегка пристыженно посмотрела на них. – Всегда что-то выдает, да? Я думала, это охренительный камуфляж, – она улыбнулась ему. – Глаз-алмаз.

Он пожал плечами. «Я Курьер – узрите, как я узнаю людей по очкам».

– Что у вас для меня?

– А хрен знает, – ответила она, вернув себе бодрое настроение. – Я только доставляю. Мне разве кто что скажет. На, – она передала книгу. – Почитай-ка.

Он взял книгу. «Атлас расправил плечи», с оторванной задней обложкой и полуоторванной передней. Похоже, немало времени книга провела и в сауне; страницы разбухли, пока она не стала почти в два раза толще изначального размера, и без того немалого.

– Я о ней слышал.

– Полная хрень, – сказала стрингер, поднимаясь. – Женщина совсем рехнутая была, – она повернулась уходить.

– А как же твоя одежда? – спросил Сет. Она обернулась.

– Чего?

Он кивнул на одежду в стиральной машине.

– А, это не моя, – радостно сказала она. – Просто реквизит. Хер с ним. Пока.

Квартира находилась на последнем этаже бывшего складского здания, на краю непроходимого лабиринта улочек между Фаррингдон-роуд и Грейс-инн-роуд, к югу от Клеркенвелл-роуд. В 90-х вся местность подверглась спазму преображения, но к 2000-м уже никто не мог позволить себе аренду, так что переделанные кварталы продали один за другим жилищным ассоциациям. В квартиры, где некогда жили преуспевающие пары, въехали художники, студенты и музыканты. Прибыли беженцы и просители убежища из новых государств и политий Европы и Африки. Собрания жилищной ассоциации стали напоминать сессии Совета Безопасности ООН во время забастовки переводчиков.

Сет приехал сюда шесть лет назад и полюбил район с первого взгляда. К этому времени он уже поработал пару лет Курьером, и его жизнь состояла из странствий по континенту, перевозок Посылок с места на место, проживаний в отелях и «Трэвелоджах», похожих друг на друга как две капли воды. Насыщенные годы, но в какой-то момент он поймал себя на том, что сидит в номере гостиницы, оглядывается и не понимает, где находится. Падания? Ульстер? Где-то в Стране Басков?

Он решил, что это дурной знак, и на пару месяцев отошел от работы, чтобы найти себе базу, место, которое можно назвать своим. Вернулся в Лондон, навестил отца и мачеху в Хэмпстеде, провел какое-то время с сестрой и ее семьей в Корнуолле. Увидел рекламу в онлайн-издании «Лут» и два дня спустя уже знакомился с Льюисом.

Если бы у Льюиса было получше с деньгами, он бы ни за что не согласился пускать к себе соседей, но, несмотря на довольно солидную зарплату, он рисковал лишиться жилья, если бы не нашел человека, который поможет с рентой. Позже Сет чувствовал профессиональную гордость, что Льюис решил, что из всех претендентов на квартиру он наименее подозрителен.

Пытаясь взглянуть на себя объективно, Сет был уверен, что представляет собой идеального соседа. Опрятный, чистый, не лезет не в свое дело, все прощает. На продолжительное время уезжает по делам. Согласен готовить и потом отмывать все не жалуясь. Но самое важное – неплохо обеспечен. Так Сет убедил Льюиса, что он не подосланный Ими Агент. Сету казалось, что это забавно, учитывая, что он действительно работал на организацию, не чуждую идеям мирового заговора.

Когда Сет вернулся с бельем, Льюиса опять не было. Сет так и не узнал, чем его сосед занимается по вечерам. Явно не обходилось без пабов, но каких и с кем – он не знал. Иногда он представлял себе верхние комнаты в злачных барах Фицровии, кружок любителей теорий заговора, нервно примостившихся на стульях вдоль стен с зажатыми в кулаках пинтами настоящего эля, обсуждавших приглушенными голосами Их последние изощренные деяния. Они – это, конечно, химера, сотканная из Науки, Армии, Правительства и всего американского. У Льюиса была девушка – неуловимое существо по имени Анжела, которая работала гримером на съемках рекламы и иногда проходила по квартире голая, не считая огромной заколки в виде бабочки в волосах, в поисках тоста с чаем, чтобы потом вернуться в комнату Льюиса. У Сета с ней не было ни одного нормального разговора, не считая ответа на вопрос «где мармелад?».