Фрэнсис Хардинг - Остров Чаек

– Осталось мало времени, – вежливо и в то же время торопливо сказала она. – Если не покинете Гиблый Город, то погибнете. Уходите из Скорбной Лощины. Все.

– Если уйдем из него, то и правда погибнем, – мягко возразил Камбер. – С неба камни падают. Единственная надежда – сидеть по домам и ждать, пока все закончится. Если ваши люди ждут на равнинах, то лучшее, что вы можете для них сделать, – это убедить их сдаться. В кордегардии им будет безопаснее, но снаружи у них нет ни шанса.

– Прошу, послушайте меня. К рассвету от кордегардии ничего не останется. От Гиблого Города ничего не останется. Здесь будет голая равнина, и вас с головой, как патокой, зальет черным камнем.

«Хитроплеты предупреждают, как и прежде, грозят, как прежде. И дитя под маской друга подносит яд». И все же Прокс не удержался, взглянул на нее с мольбой в глазах.

– Там, на холме… ферма… Земли Праха… вы бы не пришли сюда первым делом, если бы дети… там же дети…

Хатин кивнула.

– Им ничего не грозит.

– Хвала… – Прокс тяжело сел, внутренности его словно таяли. Он глядел на фонарь в руке Хатин и не знал, кому возносить благодарность. Он неуклюже попытался встать. – Послушай, я знаю, что живым мне из этого дома не выйти, но жителей города я не предам. Не могу повести их из безопасных домов в джунгли, где их перебьет «Возмездие». Если вам нужна жертва, что ж, берите меня. Остальных не троньте. Я утолю жажду мести – вашу или вулкана, как угодно.

– О нет, вы не понимаете! – сконфуженно произнесла Хатин. – Копьеглав разрушит этот город не из гнева, а потому, что все катится вниз, господин Прокс, по самому простому пути. Нельзя было строить город в Скорбной Лощине – не потому, что она священна, а потому, что в склоне вулкана есть русло, настоящий желоб, и когда начнется извержение, все из кратера польется в него. Некогда мой народ знал об этом, но потом мы сочинили легенду и забыли все, кроме самой легенды.

– Ты просишь господина Прокса подвергнуть риску сотни жизней, поверив истории из уст того, кто нам никак не друг, – осторожно произнес Камбер, словно пытаясь указать на пятнышко у нее на куртке и при этом не смутить.

Девочка пораженно перевела взгляд с одного лица на другое. Когда она заговорила вновь, голос ее звучал горячо и монотонно, а язык знати ломался из-за спешки.

– Господин Прокс, я не могу остаться. Мои соплеменники направляются в безопасное место, и я должна присоединиться к ним. Но прежде вы должны кое-что узнать. Мы не убивали ни инспектора Скейна, ни Скитальцев. Когда господин Скейн умер, мои односельчане поддались панике – и мы солгали, спрятали его тело, а один мальчик, без нашего ведома, перерезал веревку вашей лодки. Настоящие убийцы Скитальцев рассеяны по острову. Они обменивались посланиями через голубиную почту. Вот как им удалось сохранить связь, когда сорочьи хижины стали непригодны. Мы знаем, что зачинщик связан с Шквальной Гаванью, но Арилоу сумела разузнать только, что он живет сейчас в этом городе, и… у него нет лица. Все мои друзья решили, что это вы, господин Прокс, однако я с ними не согласна. Вы вовсе не один из этих людей. Ведь если бы Скейн умер тогда, когда ему предназначалось, вы были бы с ним в таверне в Погожем, без алиби. Все заговорщики в роковой день держались от своих жертв как можно дальше.

– Как… – Прокс откашлялся, а факты в голове плавно встали на место, щелкнув, словно боек мушкета.

– В сорочьи хижины напустили забвенчиков, в школу Маяка – тоже. Мы там уже были, но можете сами сходить и во всем убедиться. Моя сестра Арилоу уцелела лишь потому, что вообще-то прогуливала занятия.

– А… зачинщик?

– Я думаю, человек без лица – это не тот, у кого лицо отсутствует или… покрыто шрамами. Просто его лицо трудно разглядеть и почти невозможно запомнить. Этот такой человек, с которым встретишься и не заметишь его, а начнешь вспоминать, то вспомнишь… кого-то безликого. – Повисла пауза, и Хатин бросила осторожный взгляд на Камбера, который вдруг совершенно утратил спокойствие. – Я думаю, это ваш друг, господин Прокс.

Прокс стоял, хватаясь за спинку кресла, и глядел в ковер.

– Прокс… – начал было Камбер.

– Я считаю! – резко перебил его Прокс. – Меня всегда беспокоила одна маленькая деталь. Я не уделил ей должного внимания лишь потому, что она всплывала в голове, пока мой мозг еще терзала полубезумием лихорадка. Помните, как мы ехали сюда? Вы поведали о бойне в бухте Плетеных Зверей. Может, солнце и прожарило мне мозги… но считать, Камбер, я не разучился. Так вот, когда вы пересказывали новости, с момента трагедии прошло не более двенадцати часов. Как вы узнали обо всем так скоро? И как вам удалось заранее подготовить бумаги, чтобы я сделался Чиновником по устранению ущерба?

Камбер открыл было рот, чтобы дать уверенный ответ, однако нечто во взгляде Прокса заставило его замолчать.

Камбер. Хатин не могла отвести взгляд от его лица. «К.» значит Камбер. В уме ее созрело подозрение, что он и есть тот самый К. из записок Скейна. К., который устроил встречу с Советом Скитальцев и предал их смерти.

– А голуби, – не сводя с него взгляда, продолжал Прокс, – те, что сидят у нас на чердаке, те, что все время прилетают и улетают? Я-то думал, чего мы с ними возимся?

– Инспектор приехал на Обманный Берег не за тем, чтобы проверять детей-Скитальцев, – быстро продолжила Хатин, – или расследовать наши дела. Он расследовал смерти и исчезновения хитроплетов за последние несколько лет. Таких было множество, господин Прокс.

Хитроплетуньи о чем-то забормотали, а потом великанша с усеянной шипами дубиной достала смятую карту.

– Вот куда, исчезнув, отправляются хитроплеты, – пояснила Хатин, указывая на размытые прямоугольники у центра карты. – Шахты. Шахты, втайне прорытые в теле Клык-Горы. Пропавших хитроплетов отправляют трудиться, и больше никто их не видит, никто их не ищет, ведь они – хитроплеты. Так продолжается уже несколько лет.

А потом картограф Скиталец заметил это. Он следил за вулканами, господин Прокс, каждую неделю составляя новую карту гор, заметив, что они движутся, меняют форму. Так и нашел постройки на Клык-Горе. Я думаю, по этой причине Скитальцев и убили. Они выяснили, что в вулканах устроили тайные невольничьи шахты… и что вулканы пробуждаются.

– Вы должны кое-что понимать, – тихо и спешно заговорил Камбер, обращаясь к Проксу, пока тот таращился в карту.

– Да, – произнес Прокс, рассматривая прямоугольники с размазанными очертаниями. – Да, я очень даже хочу понять кое-что, Камбер.

– Я ведь не преследовал корыстных целей. – Камбер заговорил еще быстрее, словно видел, как Прокс ускользает, и пытался удержать его словами. – Потеря Скитальцев – это прискорбно, в некотором роде катастрофа, однако избежать ее было нельзя. Рано или поздно я все рассказал бы, но вы пока были не готовы. Почти никто не готов узнать нелицеприятную правду, люди отказываются признавать, что некоторых вещей избежать просто невозможно. И вот это уже своекорыстие – сказать «нет», не предложив взамен иного решения. Собственно, отказом Скитальцы мне и ответили.