Мария Британ - Бояться нужно молча

– Сейчас я вам успокоительного накапаю, выпьем чаю, – щебечет моя бывшая подруга, не давая Эмили отвлечься. – У вас в саду такие чудесные гвоздики!

Я на цыпочках спешу в душ. Как жаль, что нельзя смыть события и воспоминания. Как жаль.

Закончив с купанием, я рассматриваю себя в зеркале. Горячая вода наследила красными пятнами на коже, но в такое холодное лето я готова обжигаться бесконечно.

На запястьях расцвели огромные синяки – отпечатки пальцев сущности. Ничего, они быстро исчезнут, а вместе с ними и навязчивые мысли. Я укутываюсь в полотенце и расчесываю волосы. Выгляжу здоровой, хоть и хожу по грани.

Взгляд цепляется за что-то яркое, укрытое мокрыми прядями, на плече.

Ты не станешь нормальной, Шейра. Ни-ког-да. Этого не позволит красно-фиолетовое пятнышко, пока маленькое. Пока. Скоро оно разрастется до невероятных размеров. Скоро кожа покроется букетами роз.

Нет, тело не предаст меня. Не предаст.

Я одеваюсь и выбегаю из ванной. Больше всего на свете я хочу показать гематому девушке, с которой мы связаны капроновой нитью, но, спустившись, почему-то медлю.

Ни Эмили, ни Альба меня не замечают.

– А панкейки? Вы жарили когда-нибудь панкейки? – Моя бывшая подруга размешивает сахар в чае.

– Нет…

– Их готовят на сухой сковородке, представляете? Без масла! Зато какая вкуснотища. Особенно если с творожным кремом. М-м!

Эмили курит у форточки и украдкой смахивает подступающие слезы.

– Спасибо, девочка. Вы вовремя подоспели.

Альба резко бросает ложечку и серьезнеет.

– Хорошо, когда вовремя, правда? – Несколько тяжелых мгновений вянут в молчании, но затем она возвращает на лицо улыбку. – Попейте.

Я переступаю порог кухни.

– Альба, можно тебя?

– Простите, Эмили, я сейчас, – бросает она, увлекая меня в прихожую. – Что случилось?

– Давай обсудим в комнате, – сглатываю я и, лишь когда розовая дверь за нами захлопывается, облегченно выдыхаю. – У тебя есть гематомы?

Я показываю Альбе «цветок».

– Слишком рано, – ужасается она, пятясь. – Рано!

– Они могли просчитаться. Или… – я проверяю индикатор. – Зеленый. Мы будем обнуляться постепенно.

Волосок за волоском. Гематома за гематомой.

– Что… Что нам делать?

– Сядь.

Альба послушно опускается на кровать. Задрав футболку, я обследую ее спину, потом – руки.

Эти цветы любят тень. Любят, когда их находят слишком поздно. На шее у Альбы – два маленьких пятнышка. Два кровоизлияния, приближающих ее к черному порогу.

– Что там?

– У тебя тоже.

Она тихо всхлипывает.

– Я боюсь, Шейра.

– Скоро мы будем на месте. – Я не верю себе и сомневаюсь, что мне поверит Альба.

– Знаешь… я злилась на тебя. За тот разговор на приграничье. Но сейчас… будто отпустила то, что было раньше. Нам нельзя ссориться. Хотя бы ради общих целей. Мы же… в одной лодке, верно?

Я горько усмехаюсь. Пусть Ник жив, я недостойна ее прощения. Я могла его убить. А этого больше чем достаточно, чтобы травить себя до конца жизни.

И все же я не должна срываться на той, кто еще ищет в нашем городе что-то доброе и искреннее. Что-то, что поможет остаться нормальной. Я восхищаюсь силой этой девушки. Но не последую ее примеру. Во мне живет лишь желание вылечить Эллу. А после – я иссякну.

Окончательно.

И даже теплый трепещущий комок под ребрами меня не спасет.

Я достаю из рюкзака пакет с недоеденной кашей. Альба без устали крутится перед зеркалом, будто надеется залечить гематомы пристальным взглядом.

– Мне легче, когда ты не пытаешься быть хорошей.

Выпусти демона. Он тебя душит, я знаю.

– Шейра, давай не будем, – закатывает она глаза.

– Кстати… я видела, как ты накладывала жгут.

– И?

– Не прикидывайся, – морщусь я. – Ты же повар, а не Утешитель.

Она перестает крутиться и взлохмачивает волосы.

– Иногда я думаю, что могла бы помочь ему в тот день.

– Ты не рассказывала, что училась спасать.

– А кому рассказывать? Тебе?

– Значит, все в порядке, – фыркаю я. – Ты меня по-прежнему не переносишь.

Альба смеется в ответ.

В комнату вламываются Ник и Ольви.

– Вы готовы? Шейра, посылка Кира у тебя? Нет? Забери, – командует Ник. – Эмили я заплатил, осталось отблагодарить Грэди.

– А похороны?

– Мы… – мнется Ольви. – Все произошло, пока ты спала.

– Почему не разбудили?!

– Тебе нужно было отдохнуть. – Ник извлекает из кармана планшет. – Не злись, Шейра. Не до этого сейчас. Присядьте, я позвоню Оскару.

Три гудка, и мы вновь слышим грубый низкий голос:

– Как вы там? Добрались до селения?

Мы переглядываемся. Никто не горит желанием вспоминать о ночных приключениях.

– Да, – отзывается Ник. – Скоро будем в третьем блоке.

Оскар тяжело вздыхает. Я чувствую: он хочет поделиться многим, но что-то его останавливает. Что-то тяжелое и страшное.

– Простите меня. Я бы все отдал, чтобы пройти через это вместе с вами, но… – осекается он. – Ладно уж. Позвоните, когда доедете.

Оскар отключается. Пока Ник объясняет Эмили, как ухаживать за Вилли, я иду к связному ящику. Надеюсь, Кир успел купить биомаску.

Я до сих пор не понимаю, как это работает: положив вещь в коробку и написав адрес, тут же можно забрать ее в указанном месте. Город номер триста двадцать заботится о том, чтобы нужное всегда было под рукой.

Биомаска и пакет с тридцатью порциями каши едва помещаются в ящике. Появившийся из ниоткуда Грэди нетерпеливо переминается с ноги на ногу и, когда я отдаю ему еду, радостно кивает.

– Вот уж спасибо. Счастливого вам пути!

Друзья ждут меня на окраине деревни.

Эмили советует ехать на электричке. Объясняет, что неподалеку от деревни расположена станция. На земле. Я никогда не встречала ничего подобного.

Наконец-то ты начинаешь удивлять меня, жизнь за. Не жестокостью, не сломанными судьбами – это я видела. Ты показываешь мне новый мир, не гниющий в объятиях небоскребов.

Перед нами простирается поле. У горизонта темнеет строение размером с одноэтажный дом.

Надев маски, мы спешим к нему и, подойдя ближе, замечаем, как в землю врезаются стальные змеи, присыпанные щебенкой. Рельсы рассекают поле на две части. Электрические столбы вырастают прямо из колосьев.

То, что я приняла за дом, превращается в остановку с лавочкой. Мы вдыхаем свежий воздух вечера. Как ни странно, сегодня тепло. Ветер устал плясать и ушел на отдых. Мне жарко в толстовке, я жалею, что не переоделась.

Вскоре подъезжает электричка, и мы запрыгиваем в душный вагон.

– С вас автоматически снято восемь мегабайт кармы, – чеканит монотонный голос из динамиков.

Впереди сидят три человека: женщина в красном берете, старушка и парень в костюме.

Мы едем молча, и лишь Ольви с Ником время от времени лениво переговариваются. Я наблюдаю, как на землю опускаются сумерки. Мне слишком низко здесь. Я привыкла летать. Правда, только в реальности.