Виктория Шваб - Тени сгущаются [litres]

– Как я выгляжу? – спросила Лайла.

– Необычно, – ответила Калла. – И страшно.

– То, что надо, – улыбнулась Лайла.

Зазвонили колокола, и ее улыбка стала шире.

Время пришло.

Келл подошел к кровати и осмотрел одежду – черные брюки и черная рубашка с высоким воротником, расшитая золотом. Поверх рубашки лежала золотая фибула, которую принц выдал брату для королевского приема. Плащ лежал на спинке кресла и терпеливо ждал, но Келл не подошел к нему. Это талисман путешественника, а сегодня он не покинет дворца.

Одежду, лежавшую на кровати, выбирал Рай, и это не просто подарок.

В подарке скрыт намек.

Камероу ты станешь завтра.

А сегодня ты Келл.

Недавно заходил Гастра, чтобы по приказу Рая забрать маску.

Келлу не хотелось расставаться с ней.

– Радуетесь, наверное, – по-своему истолковал его колебания Гастра, – из-за турнира. Думаю, нечасто вам выпадает случай проявить храбрость.

– Это не игра, – заявил Келл, пожалуй, слишком сурово. – На кону стоит безопасность королевства. – Гастра побледнел, и Келла кольнула совесть.

– Я дал присягу защищать королевскую семью, – сказал Гастра.

– Сожалею, что тебе приходится защищать и меня, – грустно сказал Келл.

– Это честь для меня, сэр. – В тоне юноши слышалась чистая, неподдельная искренность. – Я готов отдать за вас жизнь.

– Надеюсь, не придется, – сказал Келл и протянул ему маску Камероу.

– Я тоже, сэр. – Юный стражник смущенно улыбнулся.

Келл прошелся по комнате и постарался выкинуть из головы завтрашний день. Для начала надо пережить сегодняшний вечер.

У стены стояли кувшин и тазик. Келл наполнил ванну, прижал ладони к ее бокам и держал, пока вода не согрелась. Помывшись, он оделся в выбранный принцем наряд. Надо порадовать брата – это самое малое, что он может для него сделать. Хотя, надевая тунику, Келл спросил себя, долго ли Рай будет требовать награды в благодарность за свой подарок. Легко представлялось, как десять лет спустя Рай все еще просит принести ему чаю, ссылаясь на все ту же историю.

– Сам налей, – скажет Келл, и Рай с укоризной ответит:

– Помнишь Камероу?

Вечерний костюм был тесен, подчеркивал фигуру по моде, которая нравилась Раю, и казался полупрозрачным. Узкий покрой заставил Келла выпрямиться во весь рост, забыв о привычной сутулости. Он застегнул золотые пуговицы, в том числе на рукавах и манжетах – боже, сколько же тут застежек! – потом приколол над сердцем королевскую фибулу.

Келл оглядел себя в зеркало и замер.

Даже со светлой кожей и рыжими волосами, даже с черным глазом, блестевшим, как полированный камень, он выглядел по-королевски. Келл долго любовался своим отражением, как зачарованный.

Он выглядел как принц.

Рай стоял перед зеркалом, застегивая блестящие пуговицы на тунике. За закрытыми окнами клубились, будто пар холодной ночью, звуки праздника – стук колес подъезжающих карет, смех, шаги и музыка.

Он опаздывал и знал это, но никак не мог взять себя в руки, побороть страх. Темнело, ночная мгла наваливалась на дворец и на него, сжимая грудь невыносимой тяжестью.

Он налил себе бокал – уже третий, поглядел в зеркало и вымученно улыбнулся.

Куда подевался принц – любитель праздников, который не знал ничего лучше, чем дарить радость и быть в центре внимания?

Умер, сухо подумал Рай, не успев вовремя остановиться, и не в первый раз порадовался, что Келл не может читать его мысли с той же легкостью, с какой ощущает его боль. К счастью, остальные до сих пор видят в нем прежнего Рая, а не того, кем он стал сейчас. И непонятно – то ли он хорошо притворяется, то ли они смотрят невнимательно. Что тут скажешь? Келл подарил ему жизнь, отдав свою, и не виноват, что брату эта новая жизнь нравится меньше, чем прежняя. А прежнюю Рай потерял по собственной глупости.

Он залпом выпил бокал, надеясь поднять себе настроение, но мир стал еще более тусклым. Он коснулся блестящих пуговиц, в сотый раз поправил корону, вздрогнул от холодного сквозняка.

– Золота на тебе маловато, – послышался голос от балконной двери.

Рай окаменел.

– Куда смотрит стража? – медленно произнес он. – Почему впускают пиратов?

Нежданный гость сделал шаг, другой, и бесчисленное серебро на нем зазвенело, как колокольчики.

– Теперь нас называют каперами.

Рай обернулся и увидел Алукарда Эмери.

– Что касается золота, – спокойно сказал принц, – его ровно столько, сколько нужно. Чем больше на себя надеваешь, тем больше желающих тебя обчистить.

– Вот же дилемма, – покачал головой Алукард и приблизился еще на шаг. Рай присмотрелся к нему. Его темно-синий наряд с серебристым плащом, очевидно, никогда не бывал в море. Густые темные волосы аккуратно уложены и усеяны драгоценными камнями, над правым глазом сверкает сапфир. Эти глаза – словно ночные лилии в лунном свете. Раньше он благоухал этими лилиями. А теперь пахнет морским ветром и пряностями, и еще чем-то неведомым из далеких земель, где Рай никогда не бывал.

– Что привело разбойника в мои покои? – спросил Рай.

– Уж и разбойника, – Алукард попробовал слово на вкус. – Но лучше быть разбойником, чем скучающим придворным.

Рай почувствовал, как глаза Алукарда медленно, жадно ощупывают его, и зарделся. Лицо вспыхнуло, волна жара покатилась вниз – под воротник, вдоль груди, под рубашку и пояс. Это было непривычно. Рай не владел магией, но в личных делах привык повелевать – обычно все происходило по его прихоти и ради его удовольствия. Но сейчас власть ускользала. Единственным человеком в Арнсе, способным смутить принца, превратить его из гордого владыки в нервного юнца, был Алукард Эмери. Изгнанник. Разбойник. Пират. И при этом – королевский родственник. Не претендент на престол, но все же… Алукард Эмери мог бы иметь герб и теплое местечко при дворе. Но предпочел сбежать.

– Ты приехал на турнир? – Рай решил завести светскую беседу.

Алукард скривил губы, насмехаясь над этой жалкой попыткой.

– Помимо всего прочего.

Рай неуверенно смолк, не зная, что сказать дальше. С кем угодно другим он завел бы непринужденную болтовню, но рядом с Алукардом ему не хватало воздуха. Он отвернулся, теребя манжету. Через мгновение звякнуло серебро, Алукард властно обнял его за плечи, приник губами к шее, сразу за ухом. Рай вздрогнул всем телом.

– Ты слишком фамильярен со своим принцем, – предостерег он.

– Признаешь, значит? – Губы Алукарда переместились – теперь он целовал шею принца. – Что ты мой.

Он укусил Рая за мочку, и тот ахнул, выгнув спину. Алукард всегда знал, что сказать и что сделать, чтобы мир под ногами покачнулся.

Рай повернулся, собираясь ответить, как-то остановить Алукарда, но тот накрыл губами его губы. Пальцы запутались в волосах, вцепились в одежду. Их неумолимо влекло друг к другу силой трехлетней разлуки.