Карен Монинг - Рожденная огнем

Вот черт. Так значит, он все же был в сознании.

— Всегда.

— Да, за Дэни, — подтвердила я.

— Проанализируй шансы. Ты знаешь, что она продолжила бы бежать.

— Но, Бэрронс, она выбралась, практически не потеряв земного времени. Возможно, я могла бы догнать ее как-нибудь. Может, если бы я за ней погналась, она отправилась бы в более безопасный мир и быстрее вернулась бы домой. Возможно, ей не пришлось бы все это время жить в одиночестве и мы с ней вместе пробили бы себе обратную дорогу в Дублин.

— Твои «возможно» — как якоря, которые ты сама привязываешь к своим ногам. За миг до того, как прыгнуть за борт в океан.

— Я просто говорю. Кажется, я знаю, в чем я ошиблась.

— В чем же?

— Я не верила в магию. Я живу в городе, который под завязку набит темной магией, злыми заклятиями, безумными Феями, и совершенно без проблем верю во все это . Но каким-то непостижимым образом я перестала верить в добрую магию. — Я ткнула его в ребра, где черные и красные татуировки перетекали на живот, чтобы спуститься дальше к паху. — Как в «Зачарованном». Или «Волшебнике Оз»…

— Необученная ведьма и шарлатан, — раздраженно сказал он. — Ты что тычешь меня в чертовы ребра?

— Ладно, или в Дамблдора, он крут. Я хочу сказать, что нельзя верить только в Волдеморта. В Дамблдора тоже необходимо верить.

— Или можешь просто верить в меня. — Он поймал меня за руку и уложил ее именно туда, где хотел ее чувствовать.

Я улыбнулась. В этом я преуспела.

Еще через несколько часов я той же рукой держала телефон, глядя на недавно созданный контакт.

Хорошая магия, включая и возможности, которые больше склонялись к позитиву, а не к негативу, занимала все мои мысли.

Бэрронс ушел, отправился обратно в «Честерс», где через какое-то время мы должны были встретиться. Я прикусила припухшую нижнюю губу, растревожив прежние укусы, и нажала кнопку вызова. Последовал всего один гудок, и она взяла трубку.

— Мак? — быстро сказала Алина. — Это ты?

Черт. Меня тут же прошило болью. Сколько раз я сидела в свой комнате, в Дублине, набирая ее проклятый номер, чтобы прослушать автоответчик, чтобы еще хоть раз услышать ее голос? Я давно уже сбилась со счета. И вот услышала. Так и пристраститься можно. К возможности позвонить и услышать чей-то ответ голосом моей сестры. Мне стало интересно, где она. Куда Бэрронс ее пристроил, а он ведь наверняка пристроил, защитив барьерами то место, чтобы сохранить ей жизнь.

— Привет, — отозвалась я.

— Привет, младшая, — судя по голосу, она рада меня слышать, но в то же время несколько напряжена.

— Где ты?

— У себя в квартире.

Я вздрогнула и закрыла глаза. Я могла бы пойти туда, подняться по лестнице, на которой когда-то сидела и рыдала, словно мою душу распиливали надвое, медленно и тупой пилой. А она бы открыла мне дверь.

И немедленно согнулась бы пополам от рвоты, потому что даже если она на самом деле моя сестра, я не могу ее обнять — теперь я стала для нее проклятием.

— Хочешь зайти? — неуверенно предложила она.

— Чтобы тебя опять вытошнило?

— Твой парень…

— Он не мой парень.

— Хорошо, мужчина, которого ты любишь, — спокойно поправилась она, — принес мне несколько фотокопий страниц «Синсар Дабх». Он сказал, что ты пользовалась ими, чтобы научиться справляться с дискомфортом. Я практикуюсь. Мне нравится блевать не больше, чем тебе — вызывать у меня тошноту.

Работа с теми страницами помогла мне только частично. Но в отличие от материальной Книги, — которой нравилось меня пытать, — я совершенно не желала причинять Алине боль. Если это действительно Алина. И если она тренировалась, может, однажды, я все же смогу ее обнять. Если речь на самом деле идет о ней.

— Когда Дэррок подарил тебе обручальное кольцо? — Назойливая деталь никак не давала мне покоя.

Она издала тихий звук, выражающий в равной степени и раздражение, и смирение. Что-то вроде « значит, будем играть в эту глупую игру?» в сочетании с « я люблю тебя, Мак, и знаю, что ты можешь быть законченной невротичкой, так что пойду тебе навстречу».

— За несколько недель до того, как я потеряла время. Или что там произошло.

— На теле, которое я хоронила, кольца не наблюдалось.

— Логично, — выразительно заметила она, — потому что тело было не мое.

Если Книга меня разыгрывала, то могла совершить такую ошибку, надев ей на палец кольцо, которого не существовало на момент похорон, вычитав в моей голове, что они были влюблены, и дополнив картинку идеально человеческой деталью. Я решила последовательно придерживаться линии допроса.

— А в том переулке на тебе было кольцо?

— Нет. В тот вечер я сняла его. Я кое-что выяснила о Дэрроке. Мы поссорились. Я злилась.

— Что выяснила?

— Он занимался делами, о которых я не знала. Я не хочу об этом говорить.

— Когда ты снова его надела?

— Когда зашла домой переодеться. После той аллеи я очнулась у «Оленьей Головы», одетая в очень странный наряд. Я вообще не брала эти вещи с собой в Дублин. И понятия не имею, как они на мне оказались. Помнишь платье, которое я надевала дома на наше последнее Рождество? То, которое я ненавидела, но ты говорила, что оно мне очень идет? Ну, в котором у меня задница выглядела плоской.

Я прижала ко рту внезапно задрожавшую руку.

— Вот оно на мне и было, плюс пара ужасных туфель. Я никогда их раньше не видела, и они очень холодные. А еще жемчуг. Ты же знаешь, что я годами его не носила. Я хотела найти Дэррока, так что отправилась домой — переодеться и пойти его искать, но когда добралась, оказалось, что здесь все вверх дном. Это ты натворила? Из-за того, что решила, будто я умерла?

Я откашлялась. Потребовалось две попытки, чтобы заговорить, но голос все равно вышел похожим на кваканье.

— Почему ты снова надела кольцо? Если, как ты говоришь, прошло всего десять часов с тех пор, как ты его сняла? — Я знала, почему. Я то же самое проделывала с Бэрронсом.

Она тихо призналась:

— Я люблю его. Он не идеален. Я тоже.

Итак, мою сестру осенило насчет отношений, так же как и меня. Неудивительно. Но моя внутренняя Книга знала, каким образом я пришла к этому выводу. Она говорила о Дэрроке в настоящем времени, отказываясь верить, что он действительно мертв. Опять же, здесь мы похожи. Если бы кто-то сказал мне, что мой жених умер, а я не видела его тела, мне тоже было бы сложно в это поверить. Я хорошо знаю стадии проживания горя: отрицание идет первым.

— Расскажи мне подробно, что именно произошло. Все детали, которые помнишь о том вечере в переулке, и до того момента, когда ты… снова оказалась здесь. — Я отчаянно пыталась сосредоточиться на логике, в то время как мое сердце колотилось со страшной силой, словно готово было взорваться.