Лекса Дэй - Право на вседозволенность

— Этот человек не опасен для вас! — воскликнула она. — Он думает, что меня преследует кто-то из оставшихся в живых насильников, и я не стала его в этом разубеждать!

— И он удовлетворился твоими объяснениями и просто так ушел? — недоверчиво осведомился Жнец. — Даже не подумав вызвать полицию? Ты меня за дурака держишь?

— Я сказала, что попрошу о помощи вас. Ему этого оказалось достаточно.

— Меня? — Откинув голову, инкатор расхохотался. — Значит, я должен помочь тебе избавиться от себя? Какой остроумный ход! Мда…

Он подошел к окну, осмотрел закрывающие оконный проем листы ДСП, зачем-то потрогал торчащие из рамы осколки стекла. Пожевав губами, на всякий случай спросил:

— Имени своего скромного и по-детски доверчивого спасителя ты назвать мне, конечно, не хочешь?

Отрицательно покачав головой, Юлиана опустила глаза.

— Хорошо, настаивать не буду. Вообще-то, я сегодня хотел дать тебе выходной, но раз ты и без моего дозволения выспалась и отдохнула, то планы можно и поменять. Поехали на учебу!

Кровь герцогини превратилась в эссенцию обездвиживающего страха. Что ее ждет сегодня? Пытки, чья-то смерть?

— Чего ждешь? — буркнул Карминский. — Идем. Хотя стой! Перчатки есть? Надень!

Вытащив из шкафа пару тонких кожаных перчаток, она, сцепив зубы от боли, натянула их и вышла из дома вслед за учителем. Он обошел дом и стал рассматривать выбитое окно и следы под ним.

— Я думал, что избавил тебя от всех дружков из этой выгребной ямы, называемой университетом. Оказывается, нет… Ну, и на старуху бывает проруха…

Неподалеку от домика копошился пожилой седоусый дворник — сгребал в кучу опавшие, терпко пахнущие осенью листья.

— Эй ты, иди сюда! — крикнул ему инкатор.

Дворник тут же бросил свое неблагодарное занятие и подбежал к нему.

— Ты видел это безобразие? — указав на разбитое стекло, гневно спросил Жнец. — Почему на территории престижного учебного заведения происходят такие вещи? Куда смотрит ваша чертова охрана?

— Милорд, простите! Я не знаю… Я еще этого не видел… я сейчас… — испуганно забормотал уборщик.

— Ты сейчас вызовешь стекольщика и сварщика. Приведете окна в порядок и приварите к ним решетки. Я хочу быть совершенно уверен, что к герцогине больше никто не вломится, пока охрана просиживает штаны в дежурке!

— Помилуйте, я всего лишь дворник!

— Ты бездельник! Бегом за мастерами, и если к нашему возвращению мне что-то не понравится — шкуру со всех спущу! Идем, девочка.

При упоминании о решетках у Юлианы взмокли ладони. Теперь ее дом точно станет для нее тюрьмой.

— Куда мы сегодня поедем? — забираясь в утробу инкаторского «Кольбера» спросила она.

По лицу Жнеца скользнула коварная улыбка.

— Хотел тебе сделать сюрприз, но раз ты такая любопытная, так и быть, скажу сейчас. Мы едем играть! Я вдруг подумал, что в последнее время у тебя совсем не было развлечений, вот ты и ведешь себя как капризный ребенок. А как известно, чтобы отвлечь ребенка от чего-то плохого, нужно с ним поиграть. Обещаю, сегодня ты получишь массу эмоций!

От этого анонса сегодняшней программы девушке стало не по себе. В устах этого человека такие приятные понятия как игра и развлечение приобретали зловещий смысл.

— Ну, что ты накуксилась? — спросил инкатор.

— Вспоминаю нашу последнюю забаву, в конце которой мне пришлось поджарить живого человека, — хмуро уставившись в окно, пробормотала она.

— Клянусь, сегодня ты не будешь делать ничего подобного! Я осознал, что ты еще слишком юна и нежна для подобных уроков, и теперь буду учить тебя по-другому. Играя, как маленькую. Ну же, расслабься! — он шутливо хлопнул ее по больному плечу.

С шумом втянув в себя воздух, Юлиана удержала вскрик.

— Ой, прости! Совсем забыл, что у тебя ручка болит! Дай поцелую! — Наклонившись, он издевательски чмокнул ее хрупкое плечико и погладил его большим пальцем. — Теперь не болит?

— Нет, — сжала зубы она.

— Вот видишь! Я когда был маленьким, то вечно попадал в какие-нибудь неприятности. То палец дверью прибью, то головой обо что-то треснусь. И сразу в рев! Знаешь, какой я в детстве горластый был? А потом появлялась мама, брала меня на руки и целовала больное место. И у меня все проходило, представляешь? Хочешь, каждый раз, когда ты будешь хныкать, я буду целовать тебя?

— Спасибо, обойдусь, — буркнула Юлиана.

Карминский с минуту рассматривал ее одутловатое от ночных рыданий лицо, а потом капризно проворчал:

— Что ты молчишь и молчишь? Поговорила бы со мной, что ли? Расскажи, каково это висеть на одной руке? Жутко интересно знать, что при этом чувствуешь!

— А вы попробуйте, — огрызнулась Юлиана.

— Я не настолько любопытен, — рассмеялся он.

Как оказалось, направлялись они в следственный изолятор.

— Ну, вот и приехали! — выходя из машины, радостно объявил Карминский.

— Я полагаю, играть мы будем не одни? — предположила герцогиня.

— Ну да! Чем больше участников — тем веселее!

Напевая себе под нос веселую песенку, он повел ее внутрь тускло-желтого, требующего ремонта здания. У Юлианы словно было дежавю: однообразные гулкие коридоры, спертый воздух, нервозные служащие и тошнотворные предчувствия. Короткая заминка перед исцарапанной дверью, тускло освещенный кабинет. Покрытый серым пластиком прямоугольный стол, за ним два стоящих друг напротив друга стула. Еще один такой же стул в углу. Слева от двери — обитый коричневым дерматином продавленный диван, над ним — плакат изображающий приторно улыбающегося полицейского. Сколько раз она уже видела такие безликие кабинеты? Очень много.

Едва перешагнув порог, Жнец принялся за перестановку мебели.

— Так, расставим стульчики по-другому… — пробормотал он и с шумом перетянул стоявший в углу стул к узкому краю стола. — Это — самое неудобное для нашей викторины место, поэтому здесь буду сидеть я. Место следователя — самое удобное — займешь ты, ну а наш третий участник расположится напротив тебя.

Расставив стулья по своему вкусу, он обратился он к ожидавшему возле входа его распоряжений офицеру.

— Я слышал, у вас в изоляторе на днях юбилей?

— Да, милорд, — поклонился тот. — Тридцать пять лет со дня открытия.

— Подумать только! Тридцать пять лет! Я тогда еще только надеялся когда-нибудь выбиться в люди, — с ностальгией вспомнил Карминский. — Знаешь, во сколько лет я получил сан, Юлиана? В сорок два года! Тебе он достанется на двадцать один год раньше! Ну разве ты не счастливица? Так, что-то я отвлекся. Как вас зовут? — спросил он офицера.

— Капитан Лорка, милорд.

— В общем так, капитан Лорка. Решил я вам подарок к юбилею сделать. Неси сюда дела тех, кто собрался подавать апелляцию, а мы с помощницей сейчас их быстро пересмотрим, сэкономив вам и судьям кучу времени и нервов. Ну, чего стоишь? Давай, дуй в канцелярию! И людишек мне этих по одному заводи.