Брендон Сандерсон - Слова сияния

«Ну так сделай так, чтобы все получилось», – подумала она.

Легко сказать, трудно сделать. Когда паланкин начал подниматься по извилистой тропе, ведущей ко дворцу, новая сумка – из вещей Тин – упала и ударила ее по ноге. Шаллан подняла ее, пролистала лежавшие внутри рисунки и нашла помятый портрет Блата – такого, каким она его вообразила. Героя, а не работорговца.

– Ммм… – сказал Узор с соседнего сиденья.

– Этот рисунок – обман, – пояснила Шаллан.

– Да.

– И в то же самое время – правда. Таким он стал уже в конце. В очень малой степени.

– Да.

– Так что же такое обман, а что – правда?

Узор тихонько загудел, как довольная рубигончая перед очагом. Шаллан провела пальцами по рисунку, разглаживая заломы. Потом достала альбом и карандаш и начала рисовать. В дергавшемся паланкине это оказалось делом нелегким; набросок выйдет не из лучших. И все-таки ее пальцы двигались над бумагой с энергичностью, которой она не ощущала уже много недель.

Сначала размашистые линии, чтобы закрепить возникший в голове образ. На этот раз девушка не копировала из памяти, а искала нечто туманное: ложь, которая могла стать правдой, если Шаллан вообразит ее правильным образом.

Она неистово рисовала, ссутулившись, и вскоре перестала чувствовать ритм шагов носильщиков. Художница видела только рисунок и знала лишь эмоции, которыми пропиталась эта страница. Решимость Ясны. Самоуверенность Тин. Чувство… правильности, что не поддается описанию, но которое переняла от брата Хеларана – лучшего из всех, с кем ей доводилось встречаться.

Все это перетекало из нее на страницу через карандаш. Штрихи и линии становились тенями и текстурами, а те превращались в фигуры и лица. Быстрый и поспешный набросок, но живой. Он изображал Шаллан уверенной молодой женщиной, стоявшей перед Далинаром Холином, каким она его себе представляла. Девушка нарядила его в осколочный доспех, и он вместе с группой придворных изучал Шаллан, устремив на нее пронзительный испуганный взгляд. Она не пасовала перед ними и говорила уверенно, со знанием собственной силы, вскинув руку. Никакой дрожи. Никакого страха противостояния.

«Такой я могла бы стать, – подумала Шаллан, – если бы меня не вырастили в обители страха. Значит, такой я стану сегодня».

Это не обман. Это другая правда.

Паланкин остановился; Шаллан едва ли это заметила. В дверь паланкина постучали. Кивнув самой себе, девушка сложила рисунок и спрятала в потайной кошель. Потом выбралась наружу, на холодные камни. Почувствовала прилив сил и осознала, что втянула немного буресвета, хотя не собиралась этого делать.

Дворец оказался одновременно роскошнее и приземленнее, чем она себе представляла. Конечно, это был военный лагерь, так что обиталище монарха не могло соревноваться с величием королевских покоев Харбранта. В то же время потрясало то, что подобное здание сумели возвести здесь, вдали от богатств Алеткара. На вершине холма возвышалась внушительная крепость из обработанного камня, высотой в несколько этажей.

– Ватах, Газ, сопровождайте меня. Остальные ждите здесь, – велела она. – Я пришлю гонца.

Они отдали ей честь; девушка не знала, было ли это в рамках приличий. Шаллан решительным шагом направилась вперед и с изумлением поняла, что из всех дезертиров выбрала себе в сопровождающие одного из самых высоких и одного из самых низкорослых, так что, когда они заняли места по бокам от нее, получилась лестница по росту: Ватах, она сама, Газ. Неужели она и впрямь выбрала себе стражников, опираясь на эстетическую привлекательность?

Ворота дворца смотрели на запад, и здесь Шаллан обнаружила большую группу гостей, которые стояли у открытых дверей; коридор за ними уводил глубоко в недра холма. Шестнадцать стражников у ворот? Она читала, что король Элокар страдает паранойей, но это был уже перебор.

– Ватах, ты должен меня представить, – негромко сообщила она, пока они шли.

– Как?

– Светлость Шаллан Давар, ученица Ясны Холин, нареченная Адолина Холина. Скажешь, когда я подам знак.

Седеющий солдат кивнул, держа руку на топоре. Шаллан не разделяла его тревоги. Наоборот, она была воодушевлена. Девушка прошла мимо стражей с высоко поднятой головой, словно у себя дома.

И ее пропустили.

Шаллан чуть не споткнулась. Больше дюжины стражей у ворот, и никто не осмелился ее остановить. Некоторые вскинули руки, словно желая сделать именно это, – она увидела их краем глаза, – но потом молчаливо отпрянули. Ватах рядом с ней тихонько хмыкнул, когда они вошли в похожий на туннель коридор за воротами.

До них эхом донеслись отголоски шепотов, когда стражи у дверей начали переговариваться. Наконец один из них все же крикнул ей вслед:

– Светлость?..

Она остановилась, повернулась к ним и вскинула бровь.

– Прошу прощения, светлость, – повторил солдат. – Но вы…

Она кивнула Ватаху.

– Ты не узнаешь светлость Давар? – зарычал тот. – Нареченную светлорда Адолина Холина?

Стражи притихли, и Шаллан, повернувшись, продолжила путь. Почти сразу же шум позади возобновился, и на этот раз они говорили достаточно громко, чтобы она сумела разобрать несколько слов:

– …Невозможно уследить за тем, как он меняет одну женщину на другую…

Они достигли перекрестка. Шаллан огляделась.

– Думаю, нам наверх, – предположила она.

– Короли любят быть выше всех и вся, – согласился Ватах. – Важный вид помог вам проникнуть сюда, светлость, но к Холину вы так не попадете.

– А вы и впрямь его нареченная? – нервно спросил Газ и поскреб повязку на глазу.

– Была ею, когда в последний раз проверяла, – сказала Шаллан, направляясь вперед. – Впрочем, это было до того, как затонул мой корабль. – Она не тревожилась о том, как добьется аудиенции у Холина. По крайней мере, у нее будут зрители.

Они поднимались, спрашивая дорогу у слуг. Те носились группками и дергались, если к ним обращались. Подобная робость была знакома Шаллан. Неужели король столь же ужасный хозяин, каким был ее отец?

Чем выше они поднимались, тем больше в здании становилось от дворца и меньше – от крепости. На стенах – барельефы, на полу мозаика; резные ставни и много окон. А когда достигли королевского зала собраний почти на самой вершине, то увидели резную деревянную отделку с вставками из серебра и золота. В лампах сияли громадные сапфиры, превосходящие самые крупные сферы, и из них лился яркий синий свет. Что ж, если ей понадобится буресвет, недостатка в нем не будет.

На подступах к королевскому залу собраний шагу было негде ступить. Там оказались солдаты в разных мундирах.

– Преисподняя! – прошептал Газ. – Вижу цвета Садеаса.

– И Танадаля, и Аладара, и Рутара… – добавил Ватах. – Король встречается со всеми великими князьями, как я уже говорил.