Брендон Сандерсон - Слова сияния

– Для этого потребуется, чтобы все солдаты вслед за мной приняли новую форму, – прокричала Эшонай, и ее слова разносились по рядам.

Вновь они загудели в ритме решимости.

– Я горжусь вами! – воскликнула Эшонай. – Я прикажу дивизии Бури выяснить, что думает каждый из вас об этом преображении. Если кто-то не хочет меняться, я должна знать, кто именно. Это ваше решение, ваше право, и я не стану никого принуждать – но я должна знать.

Она посмотрела на своих буревиков, которые отдали честь и рассыпались на боепары. Эшонай отступила, скрестила руки на груди и стала наблюдать, как боепары по очереди обходили все дивизии. Новые ритмы гудели в ее голове, но ритма мира с его странными воплями Эшонай избегала. С тем, во что она превратилась, не стоило бороться. Боги слишком пристально на нее смотрели.

Поблизости собрались несколько солдат – знакомые лица под затвердевшими черепными пластинами, у мужчин в бороды вплетены осколки самосветов. Ее собственная дивизия, ее былые друзья.

Она не могла объяснить, почему не выбрала их для преображения, а собрала две сотни солдат из разных дивизий. Ей требовались послушные воины, но не очень сообразительные.

Тьюд и солдаты из старой дивизии Эшонай… они слишком хорошо ее знали. Они бы задавали вопросы.

Вскоре она получила донесение. Из войска в семнадцать тысяч лишь горстка отказалась от преображения. Тех, кто не захотел его пройти, собрали на тренировочной площадке.

Пока она размышляла над следующим шагом, подошел Тьюд. Высокий, с мощными руками и ногами, он все время носил боеформу, за исключением двух недель в качестве брачника Билы. Он загудел в ритме решимости – для солдата это означало готовность повиноваться приказам.

– Эшонай, я беспокоюсь, – сказал он. – Неужели столь многим нужно преображаться?

– Если мы не преобразимся, – возразила воительница, – нам конец. Человеки нас уничтожат.

Он продолжал гудеть в ритме решимости, демонстрируя, что доверяет ей. Его глаза, однако, выдавали иные чувства.

Мелу, один из ее буревиков, вернулся и отдал честь:

– Подсчеты завершены, сэр.

– Отлично, – похвалила Эшонай. – Передайте всем. Мы собираемся сделать то же самое с жителями города.

– Со всеми?! – воскликнул Тьюд в ритме тревоги.

– У нас мало времени. Если мы не будем действовать, то упустим возможность выступить против человеков. У нас остались две Великие бури; я хочу, чтобы каждый житель Нарака, согласный принять буреформу, был к этому готов до того, как бури нагрянут. Те, кто не захочет, – в своем праве, но я хочу собрать их вместе, чтобы знать, каковы наши силы.

– Да, генерал, – сказал Мелу.

– Используйте плотное разведывательное построение, – велела Эшонай, указывая на разные части города. – Двигаясь вдоль улиц, считайте каждого. Ради быстроты берите и те дивизии, что не в буреформе. Скажите обычным людям, что мы пытаемся определить, сколько у нас солдат для грядущей битвы, и пусть наши воины будут спокойны, пусть они поют в ритме мира. Соберите тех, кто согласен преобразиться, в центральном кольце. Тех, кто не согласен, пришлите сюда. Дайте им сопровождение, чтобы не заблудились.

Пока Мелу разносил приказы и солдаты отправлялись их выполнять, к ней подошла Венли. Тьюд вернулся к своей дивизии.

Каждые полгода они проводили подсчеты, чтобы определить, сколько их осталось и гармонично ли распределены формы. Время от времени им требовалось больше добровольцев, чтобы стать брачниками или трудягами. Чаще всего они нуждались в воинах.

Это означало, что ее задание было солдатам знакомо, и они с легкостью принялись исполнять приказы. После многих лет войны они привыкли делать то, что приказала генерал. Многие страдали от того же уныния, что и обычные люди, только вот в случае воинов оно проявлялось как жажда крови. Они просто хотели сражаться. Они бы, наверное, бросились прямиком на поселения человеков, где у врага было десятикратное преимущество, скомандуй им Эшонай.

«Пятерка, можно сказать, развязала мне руки, – думала она, когда со стороны города появились первые малочисленные несогласные в сопровождении ее солдат. – На протяжении многих лет я являлась единоличным предводителем наших армий, и те из нас, в ком есть хоть искра агрессии, были отданы мне в качестве воинов».

Трудяги должны покориться: такова их природа. Многие из шустриков, которые еще не преобразились, верны Венли, поскольку большинство из них стремилось стать учеными. Брачникам все безразлично, а тупиц слишком мало, и они слишком глупые, чтобы возражать.

Город принадлежит ей.

– Увы, но их придется убить, – заметила Венли, наблюдая за тем, как собирают несогласных. Они сбились в кучу, испуганные, несмотря на мирные песни солдат. – Твои люди смогут это сделать?

– Нет. – Эшонай покачала головой. – Многие воспротивятся, если мы сделаем это сейчас. Придется подождать, пока все мои солдаты не преобразятся. Тогда они не станут перечить.

– Слезливая чушь, – пробормотала Венли в ритме злобы. – Я думала, твое слово для них закон.

– Не лезь не в свое дело, – отрезала Эшонай. – Я управляю городом, не ты.

Венли замолчала, хотя и продолжила гудеть в ритме гнева. Она попытается перехватить у сестры власть. Это было неприятное открытие, как и внезапное осознание того, как сильно сама Эшонай желала власти. Это было на нее не похоже. Совсем не похоже.

«Все это на меня не похоже. Я…»

Новые ритмы всколыхнулись в ее разуме. Генерал отвлеклась от этих мыслей, когда приблизилась группа солдат, таща кричащего мужчину. Абронай, один из Пятерки. Можно было сообразить, что от него стоит ждать неприятностей; он на удивление легко поддерживал брачную форму, избегая ее недостатков.

«Преобразовывать его будет опасно, – подумала воительница. – Он слишком хорошо владеет собой».

Пока солдаты-буревики тащили его к Эшонай, вопли становились все громче.

– Это безобразие! Мы покоряемся решениям Пятерки, а не воле одного слушателя! Разве вы не видите, что она во власти новой формы? Вы все сошли с ума! Или… или хуже!

Он был неприятно близок к истине.

– Поместите его с прочими, – велела Эшонай, указывая на группу несогласных. – Что с остальной Пятеркой?

– Они согласились, – сказал Мелу. – Некоторые сомневались, но согласились.

– Отведи Зульн к несогласным. Я не верю, что она сделает то, что требуется.

Воин без лишних вопросов потащил Аброная прочь. На большом плато, служившем тренировочной площадкой, собралось, наверное, около тысячи несогласных. Приемлемое и достаточно малое количество.

– Эшонай… – пропел кто-то в ритме тревоги. Она повернулась и увидела подошедшего Тьюда. – Мне не нравится то, чем мы здесь занимаемся.