Брендон Сандерсон - Слова сияния

Вот незадача! Она беспокоилась о том, не будет ли с ним трудностей. Эшонай взяла его за руку и отвела чуть в сторону. Новые ритмы кружились в ее разуме, пока под подошвами латных ботинок скрежетали камни. Когда они оказались достаточно далеко, чтобы Венли и другие ничего не услышали, генерал развернула Тьюда и посмотрела ему в глаза.

– Говори, что думаешь, – сказала она в ритме раздражения – старом, знакомом ему.

– Эшонай, – тихо произнес он, – это неправильно. Ты сама знаешь, что так нельзя. Я готов к преображению – все солдаты готовы, – но это неправильно.

– Ты не считаешь, что нам нужна новая тактика в этой войне? – спросила Эшонай в ритме решимости. – Тьюд, мы медленно умираем.

– Нам действительно требуется новая тактика, – согласился Тьюд. – Но это… Эшонай, с тобой что-то не так.

– Тьюд, мне просто нужен был повод для таких чрезвычайных действий. Я уже много месяцев думала о чем-то подобном.

– О перевороте?

– Не о перевороте. О смене фокуса. Мы обречены, если не изменим наши методы! Моей единственной надеждой были изыскания Венли. Их результатом стала эта форма. Что ж, я должна попытаться ее использовать, в последний раз попробовать спасти наш народ. Пятерка вознамерилась меня остановить. Я же слышала, как ты сам жаловался, что они слишком много болтают и слишком мало действуют.

Тьюд загудел в ритме размышления. Однако она его хорошо знала и почувствовала, что ритм неискренний. Нарочитый, чересчур сильный.

«Я почти его убедила, – подумала Эшонай. – Все дело в красных глазах. Я вселила в него и в кое-кого еще из старой дивизии слишком сильный страх перед нашими богами».

Большая жалость, но придется его и прочих бывших ее друзей убить.

– Вижу, ты не убежден, – сказала Эшонай.

– Я просто… Не знаю. Это решение кажется мне плохим.

– Позже поговорим. Сейчас у меня нет времени.

– А что ты собираешься делать с ними? – поинтересовался Тьюд, кивком указывая на несогласных. – Эшонай, это страшно похоже на облаву на тех, кто возражает тебе… Ты понимаешь, что твоя собственная мать в их числе?

Она вздрогнула, оглянулась и увидела, что ее престарелую мать ведут к группе несогласных два буревика. И они даже не спросили у нее, как поступить. Означало ли это готовность следовать ее приказам, несмотря ни на что, или беспокойство о том, не ослабеет ли ее решимость из-за того, что мать отказалась подчиняться?

Эшонай услышала, что мать поет, пока ее ведут. Поет одну из старых песен.

– Можешь проследить за ними, – предложила Эшонай Тьюду. – Возьми солдат, которым доверяешь. Я назначу свою дивизию охранять этих людей, а тебя поставлю во главе. Ничего с ними не случится без твоего согласия.

Он помедлил, а потом кивнул, загудев в ритме размышления, на этот раз неподдельном. Она позволила ему уйти, и он побежал к Биле и тем, кто остался от бывшей дивизии Эшонай.

«Бедный, доверчивый Тьюд, – крутилось у нее в голове, пока он брал на себя командование охраной несогласных. – Спасибо, что позволил загнать себя в ловушку».

– Все прошло хорошо, – сказала Венли, когда сестра вернулась к ней. – Ты сможешь управлять городом, пока не произойдет преображение?

– Легко, – подтвердила Эшонай, кивая солдатам, которые доставили донесения. – Тебе надо лишь убедиться, что у нас будет достаточное количество нужных спренов.

– Будет, – бросила Венли в ритме удовлетворения.

Эшонай выслушала доклады. Всех, кто ее поддержал, собрали в центре Нарака. Настало время встретиться с ними и сообщить, что после победы над человеками Пятерка будет восстановлена, что беспокоиться не о чем, что все просто прекрасно. Ложь, которую она заранее придумала.

Воительница, окруженная солдатами в новой форме, решительным шагом направилась в город, который теперь подчинялся ей. Она призвала клинок – последний из принадлежавших ее народу – для усиления эффекта и положила его на плечо.

Она шла в центр Нарака, проходя мимо оплавленных зданий и лачуг, построенных из панцирей. Чудо, что они выдерживали бури. Ее народ заслуживал лучшего. С возвращением богов так оно и будет.

К сожалению, пришлось потратить время, чтобы подготовить людей к ее речи. Примерно двадцать тысяч не-воинов, согнанных вместе, – впечатляющее зрелище; когда она на них смотрела, население города не казалось таким уж маленьким. И все-таки это была лишь малая доля от того, что было когда-то.

Ее солдаты всех усадили, призвали глашатаев, чтобы доносить ее слова до тех, кто расположился слишком далеко. Пока шли приготовления, она слушала донесения о горожанах. К ее удивлению, бо́льшую часть несогласных составили трудяги. Они должны быть покорными. Что ж, многие из них стары, они не участвовали в битвах против алети. Им не пришлось смотреть, как убивают их друзей.

Она ждала у основания колонны, пока все устроят. Потом забралась на ступеньки, чтобы начать речь, но замерла, увидев бегущего лейтенанта Вараниса. Только его она выбрала для буреформы.

Насторожившись, Эшонай настроилась на ритм разрушения.

– Генерал, – доложил он в ритме тревоги, – они сбежали!

– Кто?

– Те, кого вы велели отделить; те, кто не пожелал преобразиться. Все удрали.

– Так догоните их, – велела Эшонай в ритме злобы. – Они не ушли далеко. Трудяги не могут прыгать через ущелья, они способны отправиться лишь туда, куда ведут мосты.

– Генерал! Они срезали один из мостов и при помощи веревок спустились на дно ущелья. Они сбежали по дну.

– Значит, им конец в любом случае, – бросила Эшонай. – Через два дня будет буря. В ущельях они погибнут. Забудьте про них.

– А что же их охранники? – уточнила Венли в ритме злобы, протолкавшись к Эшонай. – Разве их не стерегли?

– С ними справились, – ответил Варанис. – Тьюд возглавил эти…

– Не имеет значения, – перебила Эшонай. – Свободен.

Варанис удалился.

– Ты не удивлена, – заметила Венли в ритме разрушения. – Что это за стражники такие, что помогают пленникам сбежать? Эшонай, что ты натворила?

– Не бросай мне вызов.

– Я…

– Не бросай мне вызов, – повторила Эшонай и схватила сестру за горло рукой в латной перчатке.

– Убей меня – и все погубишь, – просипела Венли, и в ее голосе не было даже намека на страх. – Они никогда не последуют за женщиной, которая убила свою сестру у всех на глазах, и только я могу собрать спренов, которые нужны тебе для преображения.

Эшонай загудела в ритме насмешки, но отпустила сестру.

– Я собираюсь произнести речь.

Она повернулась к Венли спиной и вновь поднялась по ступенькам, чтобы обратиться к народу.

Я адресую это письмо моему «старому другу», ибо не имею понятия, каким именем ты сейчас пользуешься.