Брендон Сандерсон - Слова сияния

Она достигла другой стороны и повернулась:

– Как по-твоему, Каладин Благословенный Бурей, это точный пересказ наших бесед до этого момента?

– Да, похоже на то. – Он скривился.

– Ого, а ты и впрямь хорошо меня знаешь. Особенно если учесть тот факт, что эту беседу ты начал с признания в том, что понятия не имеешь, как со мной поступить. Странно слышать такие заявления от того, кто, как я погляжу, во всем разобрался. В следующий раз, когда мне нужно будет принять какое-нибудь решение, я просто спрошу твоего мнения, ибо ты, по всей видимости, понимаешь меня лучше, чем я понимаю сама себя.

Он пересек лужу по тому же каменному выступу; Шаллан внимательно наблюдала, поскольку Каладин нес ее сумку. Девушка в вопросе успешного преодоления воды в большей степени доверяла ему, чем себе. Когда он дошел до другой стороны лужи, Шаллан потянулась к сумке, но неожиданно для самой себя взяла его за руку, чтобы привлечь внимание.

– А если так? – сказала она, глядя ему в глаза. – Я торжественно клянусь десятым именем Всемогущего, что не желаю зла ни Адолину, ни его семье. Я стремлюсь предотвратить катастрофу. Возможно, я ошибаюсь или меня ввели в заблуждение, но я заверяю тебя в своей искренности.

Каладин устремил на нее пристальный, напряженный взгляд. Она вздрогнула, увидев выражение его лица. Этот человек был всей душой предан своему делу.

– Я вам верю, – сказал он. – И думаю, этого достаточно. – Он посмотрел вверх и выругался.

– Что? – встревожилась девушка и уставилась на далекий свет. Наверху солнце выглядывало из-за края плато.

Из-за неправильного края. Они больше не шли на запад, но опять сбились с пути и продвигались на юг.

– Шквал! – воскликнула Шаллан. – Дай мне сумку. Я должна это зарисовать.

Он несет груз божественной ненависти, отделенной от добродетелей, что придавали ей осмысленность. Он тот, кем мы его сделали, старый друг. И к несчастью, таким он сам хотел стать.

Я был молод, – делился Тефт, – и мало что слышал. Келек, да я и не хотел слушать. Моя семья занималась не теми вещами, которыми должны заниматься родители, понятно, да? Я не желал знать. Так что неудивительно, что не помню.

Сигзил кивнул в своей обычной мягкой, но раздражающей манере. Азирец просто много всего знал. И заставлял рассказывать все новые и новые вещи. Это было несправедливо. Ужасно несправедливо. Почему Тефта угораздило попасть на дежурство именно с ним?

Они сидели на камнях неподалеку от ущелий, у восточной границы лагеря Далинара. Дул холодный ветер. Ночью должна случиться Великая буря.

«Он успеет вернуться. Точно успеет».

Мимо прополз кремлец. Тефт бросил в него камнем и загнал в ближайшую трещину.

– Не понимаю, зачем ты хочешь все это услышать. Никакой пользы.

Сигзил кивнул. Буря бы побрала этого чужака!..

– Ладно, хорошо, – продолжил Тефт. – Это было что-то вроде культа, понимаешь, и назывались они Предвидящие. Они… ну, они думали, что если разыщут способ вернуть Приносящих пустоту, то и Сияющие рыцари тоже вернутся. Глупо, правда? Только вот они кое-что знали. То, о чем не должны были знать, – вроде способностей Каладина.

– Вижу, тебе трудно. Может, лучше мы еще раз сыграем в мичим, чтобы время скоротать?

– Буря свидетельница, ты просто хочешь лишить меня сфер, – прорычал Тефт, пригрозив азирцу пальцем. – И не называй игру этим именем.

– Но она же так и называется – мичим.

– Это святое слово, и никакую игру нельзя называть святым словом.

– Там, откуда это слово пришло, оно не святое, – возразил Сигзил с явным раздражением.

– Мы же не там, верно? Называй ее как-то иначе.

– Я полагал, тебе понравится. – Сигзил подобрал разноцветные камешки, которые использовались в игре. На них делали ставки и прятали в груде других камешков, одновременно пытаясь угадать, какие камни спрятал соперник. – Это игра на навык, а не на удачу, так что она не оскорбляет воринские чувства.

Тефт следил, как приятель собирает камни. Может, лучше и впрямь взять да и проиграть все свои сферы в шквальной игре? Нехорошо, что у него снова появились деньги. Он не тот человек, которому можно доверять финансы.

– Они думали, – сказал Тефт, – что люди быстрее проявят способности, если их жизни будет угрожать опасность. Ну и… устраивали такие ситуации. Для своих. Ни один невинный чужак не пострадал, хвала ветрам. Но это само по себе было плохо. Я видел, как люди позволяли сталкивать себя с утесов, видел, как их привязывали, оставляя свечу под веревкой, которая, лопнув, обрушивала на них валуны. Сигзил, это было страшно. Ужасно. Такие вещи никто не должен видеть, особенно шестилетний ребенок.

– И что ты сделал? – негромко спросил Сигзил, затягивая шнурок на мешочке с камнями.

– Не твое дело. Вообще не понимаю, почему я с тобой разговариваю.

– Да все в порядке…

– Я их выдал, – вырвалось у Тефта. – Градоначальнику. Он устроил большой суд и всех в конце концов казнил. Я так и не понял зачем. Они были опасны только для самих себя. Их убили, чтобы они не смогли покончить с собой. Бессмыслица какая-то. Я должен был отыскать способ им помочь…

– Твои родители?

– Мать умерла в том механизме с веревкой и валунами, – ответил Тефт. – Она по-настоящему верила. Думала, что обладает даром, понимаешь? Силами. Считала, что, если окажется на грани смерти, они проявятся и она спасет себя…

– И ты смотрел?

– Клянусь бурей, нет! Думаешь, они бы позволили ее сыну смотреть на такое? С ума сошел?

– Но…

– А вот как умер отец, я видел, – продолжил Тефт, повернувшись к равнинам. – Повесили его. – Он покачал головой, сунул руку в карман. Куда подевалась фляжка? Однако, поворачиваясь, Тефт краем глаза заметил еще одного парня, который сидел недалеко и, как часто делал, вертел в руках коробочку. Ренарин.

Тефт не придавал значения чуши вроде речей Моаша о том, что власти светлоглазых следует положить конец. Всемогущий дал им это место, и кто вправе подвергать сомнению его волю? Не копейщики, это уж точно. Но принц Ренарин в каком-то смысле был столь же плох, как Моаш. Оба не понимали, где их место. Светлоглазый, пожелавший присоединиться к Четвертому мосту, был не лучше темноглазого, который глупо и высокомерно рассуждает о короле. Что-то тут не ладилось, хотя остальным мостовикам парнишка, похоже, нравился.

Ну и разумеется, Моаш теперь один из них. Вот буря! Он что, оставил флягу в казарме?

– Тефт, подъем, – скомандовал Сигзил, вставая.

Напарник повернулся и увидел, что приближаются люди в форме. Он вскочил, схватил копье. Это был Далинар Холин в сопровождении нескольких светлоглазых советников, а также Дрехи и Шрама из Четвертого моста, охранявших его. Поскольку Моаш возвысился, а Каладин… отсутствовал, Тефту пришлось взять на себя распределение дежурств. Никто больше не захотел этим заниматься, буря бы их побрала. Решили, теперь он главный. Придурки.