Гай Орловский - Цитадель в огне

Гнур крикнул счастливо:

– Они еще дурнее людей!

Виллейн прокричал рядом:

– Так они и есть люди…

– Дурнее наших, – уточнил Гнур и, пригнувшись от удара сабли степняка, сам полоснул ему лезвием по животу, помчался, не задерживаясь, дальше, донесся только его удаляющийся вопль: – Наших я уже научил кое-чему! Да и остальных…

– Жаба зеленая, – сказал Виллейн. – И наглая…

Рядом большой отряд кочевников, в панике отступая перед каменными големами Керкегора, напоролся на обезумевшую от ярости горгону, дикую и залитую кровью с головы до ног, с нею Аэлло и Мелисс, что предпочли не опускаться на землю, к ней пробился Булук, тут же прозвучала такая грозная поступь Грагрха, что исчезновения каменных големов почти не заметили.

Теонард, Страг и Лотер сшиблись с Темирганом, Керкулейном и группой уцелевших телохранителей. Страг и Лотер быстро сразили Керкулейна и дрались с охраной, а Теонард скрестил клинки с сыном вождя и вождем народа аягунов.

Темирган нанес несколько быстрых и очень сильных ударов, доспехи выдержали, но Теонард едва удержал меч и, озлившись, ударил со всей силой, перебил, как прутик, саблю степняка, расколол его щит и глубоко ранил в плечо.

Темирган рухнул на землю, обливаясь кровью, глаза затуманились болью. Теонард тут же оказался на нем, придавив коленом грудь, а острие меча упер в горло.

– Как видишь, – прошипел он, часто дыша, – мы не захватываем чужие земли вовсе не от слабости или робости.

Темирган ответил хриплым голосом:

– У нас вырастут новые герои… и они сотрут вас с земли… и водрузят наше знамя…

– Да? – спросил Теонард. – Спасибо, что предупредил.

– Их месть будет страшна…

– Ты счел нас не только слишком слабыми, – сказал Теонард, – но и слишком мягкими, да?.. Но мягкие в этим жестоком мире не выживут, ты прав.

Темирган смотрел на него прищуренными глазами, а Теонард крикнул Лотеру:

– Возьми всех амазонок, найди и предай огню их стойбище!.. Всех мужчин выше тележной оси – под нож! Амазонки это сделают охотно, а мы уцелевших женщин разберем в услужение и пусть отныне носят в чреве только наших детей.

Темирган прохрипел в смертном ужасе:

– Ты… не посмеешь…

– Всего лишь адекватный ответ, – ответил Теонард жестко. – Хотели нас уничтожить ради расширения ваших земель?.. Да сгинет даже имя вашего народа!

Губы Темиргана задвигались, но ответить не успел, острие меча прорвало кожу и погрузилось в горло на ширину ладони. Кровь из поврежденной артерии ударила жарким парующим фонтанчиком.

Теонард опустил взгляд, жестоко ухмыль– нулся.

– Кровь врага на сапогах… зрелищно, верно?

Он выдернул острие меча из раны, вытер о еще вздымающуюся в судорожных вздохах грудь Темиргана и, красиво вбросив клинок в ножны, пошел в сторону амазонок, добивающих раненых врагов на поле битвы.

Издали на великолепном белом коне примчался Гнур, зелеными остались у него только голова и правый бок, все остальное залито кровью, даже конь в красных пятнах.

– Прибыли гоблины! – прокричал он победно. – Идут широкой цепью, перехватывая и убивая всех убегающих!

Страг крикнул:

– Прекрасно, хоть и поздно.

Теонард сказал быстро:

– Ничего не поздно, как раз вовремя. Гнур, пошли их пройтись по стойбищу кочевников. Нам не нужно, чтобы там подрастало поколение мстителей!

Гнур прокричал:

– Понял!

Развернув на месте коня, красиво вздымая его на дыбы, он бросил его вскачь и вскоре исчез из виду.

Лотер вздохнул, вытирая оскаленную морду от крови, посмотрел на Теонарда с уважением.

– Быстро соображаешь. И жестокий ты вообще, Теонард… тебе бы воргом родиться.

– Я не жестокий, – огрызнулся Теонард. – Будь я простым воином, тоже говорил бы о милосердии к побежденным. Но если чародей взвалил на наши плечи такую гору, то надо… понял?

– И понимать не хочу, – прорычал Лотер. – Хочу жить в уютном мире и не принимать таких решений. Хотя мне вообще-то людей не жалко. Хоть все поубивайтесь.

Ворг хрустнул шеей, шерсть даже на холке багровая от чужой крови, возможно, есть и его, но на полузвере раны затягиваются так быстро, что уже и не понять. Он завязал веревку на поясе, из кармана портков, которые где-то успел подобрать, вытащил недоеденную кисть, слишком костлявую и сухую, чтобы быть человеческой. Под недоуменным взглядом арбалетчика запихал ее в рот целиком и с удовольствием принялся жевать.

Теонард наконец отвернулся, переводя дыхание, сердце еще колотится бешено, обвел взглядом поле битвы.

– Вообще-то сперва думал, битва будет тяжелее.

– А я думал, – согласился Страг, вытирая лезвие меча, – не устоим. Натиск был совершенно сумасшедшим.

– Кочевники хороши в натиске, – сказал Теонард очень серьезным голосом, – но стойкость, настоящая стойкость, присуща только земледельцам. Кочевники при поражении могут легко уйти в другие земли, а оседлые просто вынуждены защищать свои дома и огороды. Потому да, стойкость… не сама по себе. Она как-то вырабатывается и на чем-то основывается.

Подошел Виллейн, кинжалы уже в ножнах, с сомнением посмотрел на Теонарда.

– Ты, как вижу, совсем не горюешь, что погибли люди?

Теонард посмотрел на него с подозрением.

– Эти кочевники?

– Ну да… кочевники…

– Так чего мне, – поинтересовался Теонард, – с чего горевать?

Виллейн сказал неуклюже:

– Ну… это же люди, как и ты… Я вот бы горевал, если бы погибло столько мелкиндов… А Гнур сокрушался бы, глядя на трупы гоблинов. Даже за южными бы сокрушался, хотя сам вроде бы северный…

Теонард отмахнулся.

– У нас все проще. Мелкиндов мало, знаю, эльфов и то больше, есть солнечные, есть лесные, есть даже серые, как вон наша Каонэль… а людей вообще столько племен, что все воюют друг с другом так же, как со всеми другими расами.

Виллейн сказал с горечью:

– Но людей все равно меньше не становится, а вот другие расы как-то отступают перед вами, хотя вроде бы сильнее…

Когда даже те, кто пытался скрыться в лесу, пали от стрел и мечей, Теонард направился в сторону своей башни, что издалека смотрится более чем скромно. Чуть в стороне величественное Дерево эльфийки, качает красно-оранжевыми кронами, такое радостное и прекрасное, словно в мире вообще нет войн, а если есть, то не в этом.

Ветер снова поменялся, и морской бриз уносит в сторону леса запах пропитанного кровью металла. Солнце давно поднялось и медленно ползет к середине неба, где скопились редкие облачка, похожие на птичьи перья.

Брестида едет красиво и победно, конь под нею вышагивает гордо. Встретившись взглядом с Теонардом, она кивнула.

– Все сделано.

– Стойбище?

– Живых не осталось, – ответила она кратко, но, увидев выражение лица Теонарда, уточнила: – Там пришли на зов Гнура гоблины. Большой такой отряд в двести голов, я хотела им перепоручить, а они сказали, что выполняют твое повеление. Видел бы ты, с каким ликованием ухватились за такую радостную работу!