Джон Норман - Волшебники Гора

— В Аре что, всегда такое столпотворение? — раздраженно спросил Марк.

— На этой улице и в это время дня — да, — развёл я руками.

На этот раз я попал в Ар из окрестностей Брундизиума. Мой товарищ — Марк Марселий Марселлиани родом был из Форпоста Ара, что на южном берегу Воска. Как и я сам, он принадлежал к касте воинов. Следом за ним, стараясь держаться как можно ближе и не отставать, словно боясь потеряться в такой толпе, и одновременно отчаянно пытаясь казаться маленькой и незаметной, семенила его рабыня — Феба. Марк сам выбрал для неё эту кличку, очень подходившую к стройной, изящной, очень светлокожей девушке с иссиня-черными волосами, ставшей его собственностью близ Брундизиума несколько месяцев назад.

— Послушай у нас ведь только желтая острака, а она не даёт нам разрешения оставаться в городе после наступления темноты, — напомнил мне Марк, — Мне кажется нам пора пробираться Солнечным воротам.

Марк относился к тому виду людей, которые весьма обеспокоены такими мелочами как арест, суд и казнь на колу.

— Да у нас ещё полно времени, — постарался успокоить я его.

Кстати, ворота, называемые так, имеются в большинстве городов, а зачастую и не одни. Они получили своё название за то, что их обычно открывают на рассвете и закрывают в сумерках, таким образом, часы входа и выхода через них определяются дневным циклом. Ар — это самый большой город известного Гора, и я нисколько не сомневаюсь, что он даже больше Турии, расположенной далеко на юге. Одних только общеизвестных ворот общего пользования здесь около сорока, а ведь есть ещё, насколько я знаю, какое-то количество малых ворот — тайных, своего рода чёрных ходов и тоннелей. Когда-то давно, я сам вошёл в город через один такой проход. Вход в него снаружи был расположен в яме, о которой все думали, что она служит лепрозорием для больных Дар-Косисом. Увы, как я недавно определил, спустившись в ту яму на верёвках, теперь этот путь в город наглухо закрыт. Я бы не удивился, если бы узнал, что подобным образом поступили и с другими такими проходами, если они, конечно, существовали, в связи с тревогой Ара по поводу приближающихся войск Коса. Признаться, я сожалел о такой потере возможности тайного доступа в город и выхода из него. Наверняка были и другие ходы, и, возможно, часть из них, на всякий случай, оставили действующими. Жаль только я о них ничего не знал.

— Давай уже выбираться отсюда, — предложил мне Марк.

Я обратил внимание на проходившую мимо нас рабыню, одетую в короткую узкую коричневую тунику, облегающую и выгодно подчёркивающую все детали её фигуры. Девушка шла, выпрямив спину и придерживая одной рукой кувшин, стоявший на её голове. Основание сосуда покоилось на своего рода подкладке или подушке, сделанной из намоченного и свёрнутого полотенца. В Шенди темнокожие рабовладельцы иногда обучают своих белокожих рабынь носить такие кувшины на голове, не пользуясь ни руками, ни такими подкладками как полотенце. И горе той девушке, которая уронит его. Такие упражнения, кстати, весьма полезны для осанки женщины. Ну а для чернокожих женщин низших каст Шенди, разумеется, это вообще часть их повседневной жизни, которая выполняется ими вообще не задумываясь. Я присмотрелся к девушке с кувшином. Да, решил я, можно не сомневаться, что она тоже могла бы научиться такому. По крайней мере, принадлежи она мне, и я бы справился с её обучением. В конце концов, окажись она неуклюжей или медлительной в обучении, то плетью всегда можно подстегнуть её прогресс. Впрочем, я не думал, что конкретно эта рабыня может оказаться медленной в обучении. Наши взгляды на миг встретились, и она тут же упустила глаза, всё так же устойчиво удерживая свою ношу. Мне даже на мгновение показалось, что она задрожала. Думаю, что она разглядела в моих глазах то, что я мог быть её господином, впрочем, как и многие другие мужчины шагавшие по этой улице. Рабыням, кстати, зачастую следует быть очень осторожными в плане встречи с глазами свободного мужчины, особенно с незнакомцем. Не исключено, что за такую дерзость их могут ударить, а то и жестоко избить. Стальной блестящий, запертый на замок ошейник плотно охватывал шейку девушки и прекрасно смотрелся на ней. Она была босой, её короткий наряд, не имевший никакого закрытия снизу, был всем, что ей было позволено носить. Подобным образом на Горе обычно одето большинство рабынь. Так, больше и не поднимая взгляда, девушка поспешно прошла мимо.

— Ну давайте уже выбираться отсюда, — снова напомнил о себе Марк, недовольно посмотрев на Фебу, цеплявшуюся своими крошечным пальцам за его рукав.

— Один момент, — сказал я.

— Не люблю я такие толпы, — проворчал юноша.

Словно в подтверждение его мнения нас весьма невежливо отпихнули в дороги.

— На разрешении стоит дата, — не отставал от меня Марк, — и на воротах непременно проверят, кто покинул город, а кто нет.

— Потерпи пару мгновений, я думаю, что они сейчас уже выйдут, — отмахнулся от него я, — вон из той двери.

— Кто? — удивлённо спросил мой друг.

— Вот они, — указал я, увидев того мужчину, который был в комнате, появившегося из двери.

Его сопровождали двое судейских, которые, вероятно, уже сделали все необходимые записи в своих бумагах. Следом за ними на улицу плотной группой вывалились четверо стражников.

— Дорогу, дорогу! — потребовал похититель, и толпа немного раздалась в стороны, позволяя им пройти.

С правого плеча стражника вышедшего третьим свисала раздетая женщина, торс которой был полностью скрыт под несколькими слоями тяжёлой сети, плотно обмотанной вокруг неё. Голову пленницы, которая всё ещё пыталась дёргаться, без особого, впрочем, успеха, скрывал капюшоном с пряжками. Мужчина нёс свой груз головой назад, как обычно принято носить рабынь.

— Так Ты что, — язвительно проворчал Марк, — хотел понаблюдать на то, как выносят пойманную рабыню.

— В некотором роде, — кивнул я, не ослабляя внимания.

Примерно в это же время, с другой стороны улицы к нам приблизился довольно крупный и одновременно изящный парень. Природа наградила его светлыми вьющимися волосами, и удивительной, почти невероятной красотой. Одет он был в шёлковую тунику вызывающего пурпурного цвета и золотистые сандалии. Всё бы ничего, но общий вид портил серебряный рабский браслет, запертый на его левом запястье. Раб пристроился к вышедшей через другую дверь группе, но не приближался ближе, чем на несколько ярдов.

— Кто это такой? — поинтересовался я у человека одетого в белые с золотом одежды цветов касты торговцев, когда красавчик прошёл мимо.

Я логично предположил, что такой парень мог бы быть известной в городе личностью. Уж слишком он выделялся на общем фоне.