Артем Еремеев - Безумный алхимик

Повинуясь приказам здоровяка в более-менее приличном доспехе и с рогатым шлемом на голове, бандитам, наконец, удалось копьями поразить одного из охранников и разорвать круг. Началась свалка, из которой вырвался лишь один воин в добротном доспехе и с двуручником. Отбежав всего метров на пять в мою сторону, он развернулся к бандитам и встал, воткнув меч в землю и положив обе руки на рукоять. Мелькнула мысль помочь героическому охраннику, но я задушил ее в зародыше.

Первым к нему бросился совсем уж босяк, без брони и с простым топором для рубки дров. Задрав его над головой, незадачливый работник ножа и топора летел к своему противнику сверкая голыми пятками. Скользящее движение с шагом вперед и в сторону, и босяк сам налетает животом на лезвие длинного меча. Охранник нарочито медленно провел мечом поперек бандита, разрезая того до позвоночника. Из распоротого брюха на траву вывалились кишки, а следом свалился и сам разбойник.

Совсем потеряв голову от крови или страха, к воину бросились сразу трое. Охранник встретил их скупыми четкими ударами, будто резал скот на бойне. Блок – и меч разбойника ломается у рукояти, а двуручник, описав дугу, обрушивается на него сверху вниз, срубая большую часть плеча вместе с рукой. Второй застывает в богатырском замахе булавой, она явно слишком для него тяжела, а двуручник, отскочив от земли, разворачивается и несется уже снизу вверх. Шаг вперед – и в выпяченное пузо толстяка, укрытое дырявой кольчугой, вонзается холодная сталь меча, погружаясь наполовину своей длины. Резкий поворот – и острие копья, уже готовое пробить грудь охранника, бессильно скользнуло по стальному панцирю. Третий разбойник, пролетев мимо цели, притормозил и стал ворочать своей оглоблей для второй попытки. Двуручник вылетел из толстяка и, описав дугу, казалось, лишь слегка чиркнул по шее бандита. Тот сделал неуверенный шаг, ноги подкосились и бухнулись коленями в землю. Голова соскочила с плеч и покатилась в траву. Из толпы раздался пронзительный свист, и в покачивающегося охранника пробили сразу несколько стрел. К своему ужасу, я увидел, что та парочка, что воткнулись ему в спину, вылетела из соседних кустов.

Сзади хрустнула ветка. Я резко обернулся. Из кустов на меня уставилась волосатая рожа с яркими белками глаз, смотревшими из-под сросшихся на переносице густых бровей. Рожа сжимала в руке тускло поблескивающий нож. Бандит рванулся ко мне, и я с перепугу сжал арбалет и спусковую скобу. Коротко тенькнула тетива, и бандит свалился мне под ноги, держась за пробитый живот обеими руками, хрипя и воя от боли.

Захрустело, в просвете между кустами появился еще один волосатый, как йети, мужик с луком в одной руке и коротким мечом в другой.

– Берт! Он Берта-а убил. Сука! – заорал бородач, увидев корчившегося на земле приятеля. Отбросив мешавший ему лук, он схватил обеими руками свой меч и стал приближаться ко мне, бешено вращая глазами и скаля зубы. Оставив арбалет, я перехватил гартог и встал в стойку, как учил Торнгрим. С поляны послышались крики, нас заметили.

Решив, что тянуть нельзя, я первым атаковал бородача. Тычок в грудь он легко отбил, но расстояние сократилось. Следующий удар я направил в голову, рубанув клинком сверху вниз. Он ловко подставил под удар свой меч и слегка отступил назад. Удар длинной рукоятью с утяжеленным набалдашником по ноге застал его врасплох и заставил скривиться набок, опуская оружие. Я не отставал и без остановки снова ударил в голову клинком. Гартог со звоном столкнулся с мечом бандита и лишь слегка изменил траекторию, перечеркнув бородатое лицо по диагонали. Тонкий шрам тут же наполнился хлынувшей кровью, и бандит беззвучно свалился в кусты.

«Бежать, надо бежать», – буквально кричало все мое естество.

Быстрый взгляд на поляну, там в свете факелов и костров бандиты уже мародерствовали вовсю, сдирая с погибших одежду и перетряхивая содержимое телег. Пятеро самых разодетых, во главе с рогатым атаманом, уже спешили в мою сторону. Подхватив арбалет, я, что есть сил припустил в сторону своего лагеря. А сзади уже свистели и кричали.

Лесок тут был жиденький, однако и по такому лесу бежать было мало удовольствия. Голые ветки норовили выколоть глаза, корни и кочки, казалось, сами бросаются под ноги. Вот только страх быть убитым придавал сил и гнал вперед. До своей стоянки я добежал, когда почти стемнело. Рюкзак лежал под поваленным деревом, затолкав в него разложенный спальник, я лихорадочно заметался между лесом и болотом.

– Куда, куда бежать?

Глубоко в болото дед строго-настрого запретил соваться, оно хоть не особо топкое, но место было нехорошее, в плане встречающейся там живности. А из лесочка снова послышались крики и замелькали огни факелов. Взвалив на себя рюкзак и используя гартог в качестве шеста, я поспешил в глубь болота. Разбойники, не ожидавшие от меня такой прыти, слегка отстали, но наверняка им хватит навыков пойти по моим следам. Я бросился в темноту, беспорядочно тыкая гартогом перед собой, как слепой своей тростью. Болото оказалось почти высохшим, сказывалось жаркое лето, мох упруго пружинил под ногами, местами были трава и грязь по щиколотку. Довольно часто попадались низенькие деревца и заросли кустарника. Быстро сгущавшаяся темнота вселяла надежду, что разбойники отстанут или не заметят меня. Сзади донесся крик.

– Парень, не дури! Выходи, мы тебя не тронем, даже грабить не станем.

Я замер, притаившись за кочкой, поросшей высокой травой, до кричавшего было метров сто пятьдесят. Он прохаживался из стороны в сторону с высоко поднятым над головой факелом и вглядывался вдаль.

– Покажись, мелкий ублюдок, – закричали уже чуть правее и ближе из темноты, – обещаю тебе легкую смерть, все лучше, чем утонуть или попасть в лапы болотным тварям.

Первой мыслью было подстрелить разбойника с факелом, я уже было прицелился в его хорошо освещенную фигуру, как внезапно в стороне слева раздался шумный всплеск и крик:

– Помогите, тонуууу!

Звуки над болотом разносились очень далеко, и, как бы мне ни хотелось, убежать подальше от разбойников, стрелять я не решился.

– Гордын, да хрен с ним, берем золото и уходим. Я по болотам ползать не подписывался. Терпеть не могу всех этих пиявок и прочих кровопийц.

Недовольного поддержал еще один голос, но ему в ответ рявкнули:

– Ты, Ермил, еще раз вякнешь, здесь и останешься.

Тем временем разбойники вытащили из воды оступившегося во тьме товарища.

– Ладно, сам сдохнет, ему же хуже, – принял решение главарь и заорал во всю глотку: – Слышишь, говнюк, назад тебе дороги нет!

Спустя пару минут к одиноко торчавшему факелоносцу подтянулись с разных сторон еще шесть человек. Один из них все время приплясывал и тянул руки к горящему факелу.