Артем Еремеев - Безумный алхимик

Возвращаться и правда не стоило, на месте разбойников я бы оставил неподалеку пару человек с луками в засаде. На небе уже появился младший братец Теорн. Еще немного и на небосклоне появится его старшая сестрица Лауна.

Малая из лун успевала дважды за ночь облететь планету, большая же подобно родной, земной луне двигалась медленно. Если сегодня полнолуние или около того, отраженного света обоих спутников хватит, чтобы читать, а не только засечь на болоте мою одинокую тушку. Надо было уходить, но очень тихо. Я дождался, пока огонек факела исчезнет, и, стараясь не шуметь сухой травой, пополз на карачках в противоположную сторону.

Через пару часов я остановился и стуча зубами поднялся с колен. Внезапно в голову пришла мысль, что менты теперь с меня не слезут, и сяду я лет на десять за убийство. Холодок сжал кишки, хотелось завыть на луну… луны. В голове щелкнуло, и из памяти выплыла сцена с городской площади. Мы с дедом возвращались с тренировки по стрельбе, когда я заметил небольшую толпу перед помостом. На самом помосте стояло четверо. Палач с топором, ничуть не скрывавший своего лица, охранник из городского гарнизона, богато одетый эльф и измордованный, патлатый мужичок, закованный в цепи. Эльф закончил чтение, охранник подтащил мужичка к плахе, взлетел и упал топор, и толпа буднично стала расходиться.

– Дед, это чего было?

– Убийцу или разбойника казнили, – пожал плечами дед.

– А тюрьма?

– Тюрьма это только пока не выяснят, что он натворил. А потом или рабство, отрабатывать долг, или плаха. У нас королевство хоть и приграничное и опасно на окраинах, но ведь не голодаем. А этому, видать, сладко есть да мягко спать за чужой счет захотелось.

– Мил человек, кого казнили-то, – дед обратился к одному из зевак расходившейся толпы.

– Будень из Сиволаповки, по пьяни спалил дом своего соседа, а в доме том сам сосед, жинка его да трое детей малых было…

Да, это был другой мир, куда менее цивилизованный и толерантный, нежели мой родной, но отчего-то именно он мне нравился больше.

Совсем рядом громогласно квакнула лягушка. Ночь превратила тихое болото в рок-концерт. Отовсюду доносилось постоянное кваканье, бульканье, шлепки и урчание. В воздухе, несмотря на позднюю осень, стоял не прекращающийся комариный гул. Спасаясь от этих кровососов, пришлось извозить все лицо липкой грязью. Вконец выбившись из сил, я присел на очередную кочку и огляделся. Ровный бледный свет двух полумесяцев подобно лучам прожекторов проникал сквозь возвышавшиеся голые, корявые деревья. Непонятно, был ли это мертвый лес, или просто деревья уже скинули свои листья, но зрелище было жутковатым. Еще и легкий туман добавлял толику мистицизма.

Чуток отдохнув, я стал искать подходящее место для ночлега. Таковое нашлось довольно скоро. Одно из деревьев упало на соседнее аккурат в развилку и застряло там, не долетев до земли где-то с полметра. Я осторожно забрался на ствол, древесина на удивление хорошо сохранилась и спокойно выдерживала мой вес. Добравшись до развилки и примостив рюкзак сверху, я уселся на него верхом. Получилось не особо высоко, но лишь бы не на мокром спать. Путешествие ползком по болоту так вымотало, что я уже плевать хотел на разбойников или иных хищников, включая комаров, хотя я больше боялся пиявок и змей. Обхватив дерево руками и прижавшись к нему щекой, я практически моментально провалился в сон.

Пробуждение было не из легких. Я с трудом смог отлепиться от ствола и мешком свалился на мягкий мох. Руки и ноги не слушались, поясница отваливалась, а голова гудела, как с похмелья, похоже, я простыл. Не успел я пожаловаться на судьбу-злодейку, как сверху на меня свалился рюкзак.

– Вот дерьмо, – голос был сиплый с хрипотцой.

Размяв руки и по-прежнему не поднимаясь на ноги, я распотрошил рюкзак в поисках аптечки.

– Так – живица сгодится, – скрюченными пальцами мне кое-как удалось откупорить склянку и одним глотком ополовинить.

Я лежал под деревом, пялился в небо, постепенно оттаивая. Как только в груди потеплело, я попробовал подняться. Слегка штормило от болезненной слабости, но идти все же было можно, только вот есть хотелось немилосердно, пришлось распаковывать и котелок. К вечеру меня лихорадило и, кажется, поднялась температура.

На второй день скитаний в болезненном состоянии по болоту я понял, что заблудился. Несколько раз выходя на сухие участки, поросшие хорошим лесом и кустарником, казалось, что я выбрался, но это оказывались всего лишь островки размером с футбольное поле.

Ближе к полудню я встал на привал у озерца почти идеально круглой формы. Дальний его берег полностью зарос камышом, а с моей стороны был красивый светлый лесок с милыми и такими родными березками. Нужно было как следует просушиться и согреться. Припасов оставалось дней на пять, если поднатужиться. Я не рассчитывал застрять на болоте, да и по пути в город была парочка сел, где за пару медяков могли накормить и спать уложить. С охотой же на болоте обстояло туго. Жабы да лягушки, вот и вся живность, что удавалось заметить. Нет, конечно, лягушачьи лапки деликатес и голод не тетка. Но пока оставалась крупа и сушеное мясо, я становиться французом не торопился. Да и теплилась еще надежда подстрелить какую-нибудь птицу.

– Эххх, где же ты, жареная картошечка с курочкой.

От воспоминаний стало немного тоскливо и даже как-то неуютно. Внезапно я почувствовал, что не один. Рядом кто-то был. Подхватив гартог, я оставил закипающий котелок и медленно пошел к деревьям. Чувство чужого присутствия не покидало, но никакого страха или угрозы не ощущалось. Наоборот, в голову лезли печальные мысли, апатия и грусть.

Аккуратно обойдя по широкой дуге поваленную березку, я увидел под вывернутым корневищем странное существо. Можно сказать, что это была собака, если бы не зеленоватая чешуя, покрывавшая все его тело. Свернувшись клубком, зверь лежал в ямке и тяжело и прерывисто дышал. Его задняя лапа, торчавшая чуть в сторону, опухла и была вывернута под неестественным углом.

Блин. Сколько видел людей, ломавших себе руки-ноги, но так не переживал. У нас на стройке хоть и следили за безопасностью, но человеческую глупость только могила исправит. Да что говорить – сам тому пример. А вот видеть страдания животного мне было не по себе. Надо добить, чтоб не мучился.

Я успел сделать лишь маленький шажок в сторону зверя, как он резко встрепенулся и поднял на меня уродливую шишковатую башку. Наши глаза встретились.

Жажда убить. Боль. Отчаяние. Одиночество. Страх. Голод. Ярость. Мольба о помощи. Целый ураган чувств и образов обрушился на мой воспаленный разум. Я… Мы…

Я провалился в сон, как с дедом, дикое животное заметалось в моем сознании, прыгая по деревьям и домам. Захлопали окна и двери. Тварь похожая на доисторическую собаку, кидалась на все подряд. Здесь у нее с лапой было все в порядке. Со всего маху она врезалась в припаркованный автомобиль и замерла, оглушенная воем сигнализации.