Джули Кагава - Железная королева [litres]

Дни проходили если не в комфортной, то по крайней мере безопасной атмосфере. На рассвете, еще до того, как солнечный свет касался леса, я выходила на небольшую поляну, чтобы попрактиковаться в бое на мечах с Эшем. Он был терпеливым, но строгим учителем, вынуждающим меня каждый раз выходить из зоны комфорта и сражаться так, как будто я собиралась его убить. Он научил меня обороне, как кружить вокруг врага, не получая ударов, как обратить энергию противников против них самих. По мере того, как мое мастерство и уверенность росли, а наши тренировочные схватки становились все более серьезными, я начала подмечать закономерность и свой ритм в искусстве фехтования. Это больше походило на танец: быстрые вращения, взмахи оружием и постоянная работа ног. Я все еще была далеко не так хороша, как Эш, и никогда такой не стану, но продолжала учиться.

Послеобеденные часы я проводила за разговорами с отцом, в попытках заставить его вылезти из своей раковины, но чувствовала, как будто постоянно бьюсь головой о стену. Это оказался медленный и болезненный процесс. Моменты просветления были редкими и краткими, и в половине случаев он меня не узнавал. Большую часть дня Пол играл на пианино, а я сидела в соседнем кресле и говорила с ним всякий раз, как стихала музыка. Иногда Эш тоже был с нами и лежал с книгой на диване, а иногда часами пропадал в лесу. Я не знала, куда он уходит и чем занимается, пока на ужин в наших тарелках не стали появляться зайчатина и другая дичь. Тогда мне пришло в голову, что Эш тоже чувствует нетерпение из-за отсутствия прогресса.

Однажды он вернулся из леса и протянул мне большую книгу в кожаном переплете. Когда я ее открыла, то была потрясена, обнаружив там фотографии моей семьи. Старые снимки. Пол и моя мама, в день их свадьбы. Симпатичный щенок смешанной породы, которого я не узнала. Я в младенчестве, потом чуть постарше, потом уже ухмыляющаяся четырехлетняя малышка на трехколесном велосипеде.

– Я попросил об одолжении, – пояснил Эш при виде моего потрясенного выражения лица. – Для меня это разыскал буги, живший в шкафу твоего брата. Может быть, они помогут вернуть твоему отцу память.

Я обняла его. Эш держал меня легко, осторожно, чтобы не подтолкнуть нас к искушению. Я наслаждалась ощущением его рук, вдыхала его аромат, но затем он аккуратно отстранился. Я благодарно улыбнулась и снова повернулась к своему отцу за пианино.

– Папа, – тихо позвала я, осторожно присаживаясь рядом с ним на скамейку. Он бросил на меня настороженный взгляд, но, по крайней мере, не вздрогнул, не отпрянул и не начал молотить по клавишам пианино. – Я хочу тебе кое-что показать. Взгляни на это.

Открыв первую страницу, я дала ему время рассмотреть фотографии. Сначала он старательно игнорировал снимки, сгорбив плечи и не поднимая глаз. Скользнул взглядом по странице альбома и продолжил играть, выражение его лица не изменилось. Еще через несколько минут я была готова сдаться и ретироваться на диван, чтобы самой полистать альбом, когда музыка внезапно смолкла. Замерев, я посмотрела на отца и внутри все сжалось.

По его щекам текли слезы и капали на клавиши. Пока я завороженно за ним наблюдала, музыка замедлилась и совсем остановилась. Отец зарыдал. Он наклонился и провел длинными пальцами по фотографиям в альбоме, а слезы продолжали капать на страницы и мне на руки. Эш тихо выскользнул из комнаты, я обняла отца, и мы вместе заплакали.

С того дня он начал разговаривать со мной, сначала медленно, заикаясь, пока мы сидели на диване и листали фотоальбом. Он был таким слабым, его рассудок пока еще напоминал стекло, готовое в любой момент треснуть от малейшего дуновения ветра. Но постепенно он начал вспоминать маму, меня, свою прежнюю жизнь, хотя все еще не мог связать маленького ребенка в альбоме с подростком, сидевшим рядом с ним на диване. Он часто спрашивал, где мама и малышка Меган, и мне приходилось снова и снова повторять ему, что мама теперь замужем за другим мужчиной, что отец исчез на одиннадцать лет, и она больше его не ждет. И приходилось видеть его слезы каждый раз, когда он слышал эти слова.

Душа болела от такого зрелища.

Но вечера были самыми тяжелыми. Эш сдержал свое слово и не давил, не позволяя нашим отношениям зайти дальше легких прикосновений и нежных поцелуев. Он всегда был готов меня выслушать после выматывающих дней с отцом, всегда находился рядом, спокойный и сильный. Я сворачивалась калачиком возле него на диване и изливала все свои страхи и разочарования. Иногда мы только и делали, что просто читали вместе. Я лежала у него на коленях, а он переворачивал страницы, но наши литературные вкусы так сильно отличались, что обычно я засыпала посреди главы. Однажды ночью, маясь со скуки и не находя себе места, я нашла в шкафу стопку пыльных настольных игр и заставил Эша научиться играть в «Скрабл», шашки и покер на костях. Удивительно, но Эш обнаружил, что ему нравятся эти «человеческие» игры, и вскоре чаще он просил меня с ним поиграть, а не наоборот. Это помогало занять долгие, полные беспокойства вечера и отвлекало от мрачных мыслей. К несчастью для меня, как только Эш выучил правила, стало почти невозможно его победить в стратегических играх типа шашек, а долгая жизнь принесла знание множества длинных, сложных слов, которыми он отправлял меня в нокаут в «Скрабле». Хотя иногда игра заканчивалась спором о том, честно ли использовать такие термины фейри, как Гурагед Аннун и хабиасы .

Несмотря на это, я дорожила нашими совместными вечерами, потому что знала – мирное затишье когда-нибудь закончится. Но теперь между нами стояла невидимая стена, барьер, который могла сломать только я, и это меня убивало.

А еще, хотя мне этого не хотелось, я скучала по Паку. Он всегда умел меня рассмешить, даже в самые мрачные моменты. Иногда я замечала в лесу оленя или птицу и думала, не Пак ли это наблюдает за нами. Но потом я разозлилась за такие мысли и остаток дня потратила, пытаясь убедить себя, что мне плевать, где он и что делает.

Но я все равно по нему скучала.

Однажды утром, несколько недель спустя, мы с Эшем заканчивали нашу ежедневную тренировку, когда неподалеку на камне появился Грималкин и принялся наблюдать за нами.

– Твои намерения все еще легко считываются, – сообщил Эш, когда мы кружили с клинками наготове. – Не смотри на то место, куда пытаешься ударить, позволь мечу попасть туда самому. – Он сделал выпад, целясь мне в голову. Я уклонилась и развернулась, рубанув его по спине. Эш парировал удар, выглядя при этом довольным. – Хорошо. Ты уже двигаешься проворнее. И сможешь стать проблемой для большинства красных колпачков, попытайся они к тебе сунуться.