Хафса Файзал - Избавители звезд [litres]

Ворота распахнулись, выпуская их на мощёные улицы между домами, над крышами которых клубился дымок. Люди занимались своими каждодневными делами, стало быть, ужасы Крепости Султана ещё не достигли Тальджа. Тальдж… ещё один великолепный город, где ей довелось побывать в её путешествии.

– Всё в порядке? – спросил Насир, словно напоминая о своём присутствии.

Зафира сглотнула и быстро кивнула, поймала взгляд Ланы в безмолвном прощании. Насир пришпорил лошадь, и девушка по инерции откинулась на его грудь, твёрдую, словно стена. Она едва уже обращала внимание на боль в ране, на шепчущую мелодию Джаварата – лишь на жар тела Насира.

Милостивые снега, вот это будет путешествие.

Насиру потребовалось всё его самообладание до последней капли, чтобы не прижаться к ней ближе, когда он садился на Афью. Дышать стало тяжелее. Даама, даже просто существовать стало тяжелее, когда Зафира невольно прижалась к нему. Вскоре они выехали за ворота, направились рысью по нисходящей улице, тянущейся от дворца, и ему ничего не оставалось, кроме как дышать, медленно, не слишком сдержанно.

Зафира обернулась, глядя на алебастровое великолепие Деменхурского дворца, и её синие глаза вспыхнули детской радостью чуда. Взгляд её был таким чистым, не замутнённым влиянием книги, которую она прижимала к груди, и невольно Насир задумался, не было ли это одним из тех мгновений, когда она и Джаварат приходили к пониманию.

– Как же чудесно, – выдохнула девушка.

– Подходящее описание для многих вещей, – пробормотал он, радуясь тому, как напряглись её плечи.

Он пустил Афью шагом, пока они двигались по многолюдным улицам. В этом прекрасном городе он выделялся тёмным пятном. Снег и здания, белоснежные таубы, светлые абайи и подбитые мехом плащи, которые носили почти все. Деменхур, халифат призраков и воздушности.

– Как долго нам ехать? – спросила Зафира.

– Афья – альдераминский скакун, – ответил Насир.

Обнаружить кобылу матери в конюшнях Деменхура он никак не ожидал. Не ожидал даже увидеть её снова, khalas, уверенный, что её сожрал ифрит-старейшина. Наверное, Сеиф вывел её во двор в ночь их побега, ведь только сафи сумеет заметить альдераминского скакуна посреди общего хаоса. А кто-то из Девяти, должно быть, уже приехал на Афье верхом сюда в Деменхур.

– Где-то дня три, но сейчас сказать сложно, ведь мы не знаем, каким будет этот новый, тёмный Сарасин.

Принц услышал, как она тихо повторила «альдераминский скакун», гладя шею Афьи так, что Насир с усилием сглотнул.

Ласковое солнце достигло зенита, когда они покинули шумные улицы столицы и выехали к одиноким домам пригорода. Насир направил лошадь быстрее и придержал Афью, только когда они подъехали к какой-то деревне. Зафира обернулась. Солнечный свет обрисовал её профиль.

– Мне очень жаль… что твой отец погиб. Я ведь так и не успела сказать тебе.

Насир потерял отца намного раньше – в тот день, когда раскалённая кочерга впервые заклеймила его спину, – и всё же некая часть его продолжала цепляться за надежду. За узнавание. За улыбку. За одобрительный кивок, словно он всё ещё был даамовым ребёнком. Теперь окутанный недоброй славой султан Аравии стал лишь трупом на холодной жёсткой плитке у собственного трона. Марионетка, которую оставили гнить и даже не удостоили погребения.

– Всё хорошо, – прошептала Зафира, накрыв его руки холодными ладонями. – Всё хорошо. – Её большие пальцы скользили по его коже, закрывая вспышки тёмного пламени, когда они проезжали мимо какого-то мужчины, копающего снег, и группы женщин, болтающих о чём-то перед домом.

Когда Зафира снова заговорила тихо, вокруг них были лишь скелеты деревьев:

– Другие плачут слезами. Ты плачешь тенями.

Она осторожно поглаживала его, не задумываясь, и хотя Насир не видел свои руки, он поймал момент, когда тени схлынули и внутри него шевельнулось нечто иное, разбуженное её касаниями. Он крепче сжал поводья, а Зафира, наоборот, ослабила хватку на его ладонях, быстро осознав.

Rimaal, он…

Он спрыгнул со спины кобылы, поджал губы, почувствовав слякоть под подошвами сапог, но был благодарен холоду, охватившему его тело. Зафира сидела в седле, глядя на него так, словно он потерял рассудок. Он чуть не рассмеялся. В самом деле, не могла же она быть настолько наивной?

– Почему ты не можешь расстаться с Джаваратом? – спросил он, чтобы отвлечь и её, и себя самого.

Она напряглась.

– Ты обещал.

– Это всего лишь вопрос.

– Поворачивай назад.

Он остановился.

– Поворачивай, или я отведу тебя во дворец халифа и брошу…

Насир уловил тот момент, когда её постигла эта идея. Она рванулась к поводьям, чуть вскрикнула, когда рану прошило болью, и обхватила шею Афьи. Насир, выругавшись, прыгнул вперёд, вырвал у неё поводья, подхватил её, чтобы не упала.

– Ты солгал, – выдохнула девушка, уткнувшись в него. О, как бы он желал, чтобы она была прекрасна, растеряна, несдержанна совсем по другой причине.

– Это был всего лишь вопрос, – повторил Насир и рассмеялся над тем, как пытался защищаться. Над тем, как его снова использовали. Как она готова была бросить его здесь. Не так уж сложно было найти слова, когда внутри так больно. – Полагаешь, от меня так легко отделаться? Поэтому ты позволила мне быть твоим всадником? Поэтому не хотела, чтобы я рассказал остальным?

Зафира замерла, не глядя ему в глаза, уязвив его самолюбие.

– Я отвезу тебя обратно во дворец и прикую к постели, – рыкнул он ей в ухо. – Это безумие.

Она наконец отпустила поводья. Костяшки её пальцев побелели. Их слившееся дыхание клубилось в воздухе, словно дым.

– Не хочу… не хочу, чтобы Лана видела меня такой. Не хочу становиться для неё тем же бременем, которым была наша мать, – нехотя проговорила Зафира. – Ясмин не понимает. Кифа и Альтаир… я ведь видела их вчера, в комнате халифа. Видела их лица, – выпалила она. – Я теряю чувство хорошего и плохого, и никто не понимает. Не так… не так, как понимаешь ты. И никто не смотрит на меня так, словно я всё ещё здесь. – Помедлив, она всё же посмотрела ему в глаза. – Вот почему я согласилась. Не потому, что не уважаю тебя. Не потому, что ты ничего для меня не значишь

Мимо них пронёсся какой-то всадник, нарушив оглушительную тишину. Пора было двигаться дальше. План Альтаира полагался на точный расчёт, и Насир знал, сколько времени им нужно на отдых.

– Ты ведь понимаешь, правда? – тихо спросила она. – Понимаешь, что это значит. Правда?

«Что ты значишь для меня», – говорили её глаза. Ибо хоть она и была храброй перед лицом многих обстоятельств, рядом с ним она теряла равновесие.

Неудивительно, что, всю жизнь сталкиваясь с оскорблениями, он не знал, как реагировать на слова, сказанные от сердца. Он никогда не сталкивался со словами, в которых были заключены эмоции – пусть прежде и верил в иное. Зафира была загадкой. То она спрашивала открыто, чего он хотел от неё. То вдруг отворачивалась, стоило ему открыть своё сердце, и это смущало его разум. То она отказывалась от его короны, то вдруг выбирала его, предпочтя всем остальным.