Хафса Файзал - Избавители звезд [litres]

Зафира отпрянула, и Кифа выдернула копьё, готовясь нанести следующий удар. Но Лев, хоть и дышал тяжело, сжал руку в кулак, и Кифа упала на колени – тени тисками сдавили ей шею. Лев чуть повернул запястье, и Альтаир, уже бросившийся на помощь воительнице, отлетел в сто– рону.

Несколько мгновений спустя дыра в груди Льва заросла на глазах, без следа – не осталось даже капли крови. И когда он, моргнув, снова посмотрел на Зафиру, он совсем не был похож на человека, которого только что пронзили копьём. Он выглядел почти скучающим.

«Пока сердце дарует ему магию, ранить его будет невозможно. И всё же пока мы не раним его, то не сумеем извлечь сердце».

Чёрный кинжал пульсировал у неё в сапоге, холодный, готовый. Но Зафира не посмела потянуться к оружию – не сейчас, когда Лев бы легко справился с ней. Laa, нужно было застать его врасплох.

«Сердце ослабляет его».

В тот миг Зафира подумала, что Джаварат говорил о Насире или Альтаире, но, когда Лев опустил руки, она увидела, что его лоб блестит от пота. Он устал.

«Укради сердце».

Но… сердце было заключено внутри его даамова тела.

Джаварат засмеялся.

«Когда мы направляли тебя неправильно?»

Его тон, ужасающая красота этого смеха заставили Зафиру застыть. Перед внутренним взором вспыхнуло воспоминание о том, что она сделала по воле этого голоса в голове – рассекла человека надвое. Ни один смертный не был способен на такое.

Лев наблюдал за ней.

– Как трогательно, что твои друзья прибежали тебе на помощь. – Его взгляд был тяжёлым, внимательным. – Присоединись ко мне, azizi.

Зафира фыркнула:

– Потому что ты не можешь убить меня?

– О, их я не просто убью, – заверил он. Краем глаза Зафира видела, что Насир призвал тень, создал из неё хлыст и рассёк путы, сдавливавшие горло Кифы. – Я вскрою их тела и свяжу их внутренности, как я сделал с теми сафи буквально прошлой ночью. Я отрежу им головы и украшу ворота дворца.

– И тогда народ полюбит тебя? – спросила Зафира, чувствуя, как к горлу подкатила тошнота.

– Вызови достаточно страха, и у народа не останется выбора.

Он рассёк ладонью воздух, и нити теней устремились к ней. Зафира вскинула руки, желая защитить Джаварат, но тени замерли, не успев достичь её.

Ударились о чёрный щит, возникший прямо у них на пути.

«Насир…»

Он высвободил клинки, скрытые в наручах. Альтаир и Кифа подоспели сзади. Лев окинул взглядом всех четверых и рассмеялся, словно их оружие было не более чем игрушками. Словно они были такими же незначительными, как пыль под его ногами.

Из тёмных уголков дворца потянулись ифриты. Они шагали из-за дворцовых ворот, окружая их. В воздухе слышался треск их пламенных посохов.

«Кинжал, кинжал, кинжал…» Сейчас она не могла схватить кинжал – Лев бы вырвал его у неё из рук в тот же миг. Их оружие и правда было игрушками.

Лев полуобернулся, глядя на приближавшееся войско, и вдруг резко выдохнул, замер.

– Баба?..

Зафира застыла. В единственном слове была заключена вся вечность боли, и в этот тягучий миг никто не шелохнулся. Лев издал полувсхлип, полувздох.

« Сейчас, бинт Искандар».

Лев пошатнулся. Острая жалость парализовала её. Насир посмотрел на Альтаира. Кифа прищурилась. Кого видел Лев? Конечно же, ифриты не стали бы играть со своим предводителем, который сражался за их право жить.

« Сердце», – настойчиво напомнил Джаварат.

Обогнув Насира и Альтаира, она увидела то, что видел Лев.

Сафи с ярко-синими, как у Альтаира, глазами подошёл ближе. Этого мужчину Зафира видела в видении Джаварата, только теперь его тело было не окровавленным, не покрытым многочисленными синяками.

Отец Льва, живой.

Невозможно…

И раз Зафира видела то же самое лицо, что и Лев, – это был не ифрит. Это была иллюзия… laa, призрак.

Жестокая насмешка судьбы.

Была лишь одна душа, которую Лев ранил так глубоко, так ужасающе, что она пожелала сделать то же самое с ним. Лишь одна душа обладала такой силой, чтобы создать столь реальную иллюзию, и никто бы не заметил разницы. Серебряная Ведьма.

Сафи медленно приближался к ним, и Зафира понимала, что это был не просто призрак. Это был способ отвлечь врага, а она стояла тут как дура.

Девушка сорвалась с места, прижимая Джаварат к груди, и обеими руками толкнула Льва в грудь. Охнув, он упал рядом с ней на запылённые каменные плиты.

Он был ошеломлён, испуган. Его глаза едва видели что-то, подёрнутые дымкой безумия.

Зафира судорожно вздохнула от жалости.

«Нет. Сосредоточься».

Руки девушки дрожали, когда она схватила его за края одежд, развела в стороны, обнажая грудь. Теперь Лев сопротивлялся, сражался. Тени полились с его ладоней… и растворились, когда Зафира поднесла чёрный кинжал к самой его коже.

Ужас парализовал его. Парализовал её.

«Скажи, что мне делать», – взмолилась она к Джаварату.

– Давай же! – крикнул Альтаир.

Взгляд Льва прояснился.

Зафира вздрогнула, но Джаварат заставил её руку не дрожать… и вонзил чёрный кинжал ему в грудь.

Лев зашипел. Девушка вскрикнула.

«Верь нам», – вот и всё, что сказал фолиант. Лев замер, словно слышал приказ Джаварата так же ясно, как сама Зафира. Под её ладонью сочилась кровь, а в разуме звенела песнь. Пальцы сильнее сжали рукоять.

И кинжал опустился, прорезая плоть врага.

– Это тебе не принадлежит, – сказала Зафира, извлекая бьющееся сердце из его груди.

Насир видел, как Зафира толкнула Льва, упала на него, и тьма истаяла с ударом клинка. От ужаса перехватило дыхание… но вот девушка поднялась, сжимая в кулаке сердце. Кровь стекала по её руке. Лев попытался встать, но рухнул, тяжело дыша, ведь у него не было ни волшебства, ни целителя.

Чёрный кинжал был вонзён в его грудь.

Его кровь заливала плиты двора. Он умирал.

Сафи, которого он назвал Бабой, подходил ближе – темноволосый, голубоглазый, величественный, как сам Лев. В следующий миг его черты начали меняться – фигура стала более женственной, а волосы побелели до ослепительного серебра.

Что-то внутри Насира сжалось от узнавания.

Это была его мать. Пострадавшая от рук Льва, пострадавшая от этого мира. Она сделала то, что обещала, и Насира охватила гордость.

Лев хрипло рассмеялся.

– Жестоко, Анадиль. Даже для тебя, – его голос звучал печально, надломленно.

– Ты ранил меня, – с горечью сказала Серебряная Ведьма, и Насир слышал, какой болью сочились её слова. – Ранил сильнее, чем кто-либо.

– Я любил тебя, как никто не любил.

Она невесело рассмеялась.

– Ты любил мою силу, которой, как ты говорил, обладали Сёстры. Ты разрушил меня, погубил. Но даже в смерти они даровали мне второй шанс.