Хафса Файзал - Избавители звезд [litres]

Он всегда задавался вопросом, почему комнаты Альтаира так отличались от остальных. Почему ему всегда даровалось право первого выбора – золотая стена, украшенная самыми изысканными узорами, кровать-платформа вдвое шире, чем у Насира, круглое окно в центре потолка, позволявшее беспрепятственно любоваться небом.

Теперь он знал, что причина была лишь в том, что Альтаир был живым и мог выбирать. Каково это – жить и видеть, как луны бесконечно сменяют друг друга? Как люди вокруг рождаются, увядают и умирают, в то время как ты сохраняешь молодость?

Печально.

Печально было даже думать о таком.

И ведь ему это тоже не будет чуждо. Насир был наполовину силахом, и, хотя его смертная кровь не позволит ему жить вечно, он проживёт достаточно, чтобы только порадоваться этому. Если его не убьют.

«Ты всегда такой оптимист», – сказал Альтаир в его голове.

Насир потянул рукав, и без того опущенный, под которым скрывалась татуировка. «Однажды я любил». Эти годы могли бы стать бесконечными или же обратиться в ничто, в зависимости от того, как он проживёт их и с кем.

Он пробежался взглядом по книжному шкафу – четыре полки безумства. Каждая книга была полна жизни – закладки в случайном порядке, корешки разных размеров. Книги не были расставлены по размеру, цвету или какому-либо иному принципу.

«Ну что тут сказать? Мне нравится, когда мои полки в беспорядке, а мои любовницы хорошо накормлены».

Вот что ответил Альтаир, когда Насир однажды отпустил замечание про его книги. Это было ещё до Шарра, когда этот дурак был полуодет и совершенно точно не один.

Тростниковая писчая палочка скатилась со стола Альтаира, и Насир нагнулся, чтобы поднять, зацепился за бугорок шерстяного ковра. Он присел, нахмурившись, стянул перчатку и провёл пальцами по пальметте [30]размером с его ладонь на углу ковра. Орнамент был как будто приподнят.

Осторожно Насир открепил этот фрагмент ковра с вшитым орнаментом – достаточно большой, чтобы спрятать стопку писем.

Насир замер, переводя взгляд с потрёпанных землистых листов папируса на дверь.

– Я превращаюсь в любопытную старуху, – сказал себе принц, прислонившись к кровати под ночным небом в круглом окне.

Любопытство заставило его сделать это, потому что Альтаир был громким, бесстыдным… и умным. Он не оставил никаких следов, кроме того, что держал в голове. Почему же он не сжёг эти письма? Возможно, в спешке, когда генерал готовился к отбытию на Шарр, у него просто не было времени.

Насир взял первый сложенный лист папируса. Потом перешёл к следующему и следующему, и уши горели всё сильнее.

Это были любовные послания.

«Наша любовь горит жарче всего…»

«Я бесконечно тоскую по тебе…»

«Мои дни проходят в ожидании тебя, а ночи – в мечтах о тебе…»

Не все послания были невинными. Некоторые были скудны: «Жаждет ли твоё тело моих касаний так же, как моё – твоих?» В то время как другие были такими длинными и подробными, что слова будоражили его кровь. Он был принцем, убийцей, чудовищем, но в конце концов – всё ещё мальчишкой.

А потом он увидел нечто, спрятанное между бессмысленными словами и неприличными фразочками.

«Через два дня дорога будет охраняться».

«Пошлины между Пелузией и Деменхуром упали. Подтверждено Навалом». «Поставка в Дар аль-Фауда. Пелузианские запасы».

Торговые соглашения. Договоры. Обсуждения. Это не были любовные послания. Это были фрагменты паутины Альтаира, доказательство всех его трудов по объединению королевства. Насир видел, как генерал собирал простых людей, вооружая их храбростью, отвагой, направляя их своим остроумием и обаянием, пробуждая в них надежду так, как мало кто умел. Он командовал армией и в то же время управлял сердцами простых людей.

Тогда как Насир убивал их. Он, принц, рождённый с долгом заботиться о них и обеспечивать их безопасность, убивал их.

Письма дрожали в его руках, сминались в его пальцах.

«Оставайся в тенях и служи свету».

Он не был дураком, полным романтической самоотверженности. Смерть была необратима, и Насир не мог исправить уже совершённые ошибки, но он пытался. Хотя бы это он мог. Он пытался исправить всё, чтобы стать частью перемен, происходящих в Аравии. Чтобы перестать видеть людей только как связки, которые он должен был рассечь, считать, сколько ударов потребуется, чтобы убить.

Он больше не будет носить корону Принца Смерти.

Насир поднялся на колени. Кем он был без страха, с которым смотрели на него люди? Без имён в кармане, без миссий, которые были его целью? Чудовища ведь создавались с определённой целью, с судьбой, которую надлежало исполнить. Кем он был без оружия, без списка жертв?

Насир собрал письма и спрятал их, вернув пальметту на место. Он освободил отца, обеспечив безопасность сановников, но очень многое ещё надлежало сделать. Положив писчую палочку Альтаира обратно на стол, принц отступил и прошептал:

– Не умирай.

Альдерамин растерял всю свою привлекательность и соблазн. Вдалеке шумел базар, поэты были ужасны, воя, словно на похоронах, а весь город Завия – уныл, как товары Bait ul-Ahlaam. Когда Зафира и Кифа наконец прибыли к караван-сараю, Сеифа нигде не было видно.

Витраж оказался входом, достаточно широким, чтобы мог пройти целый караван, хотя верблюдов вокруг не было. Торговые пути ещё не вернулись к прежней жизни – Арз исчез совсем недавно, и слухи пока не успели распространиться. Арка вела во двор, откуда можно было разглядеть резные входы в каждое помещение двухэтажного здания из белоснежного камня. Колонны, укреплённые в сотах из плитки, поблёскивали в ночи.

Хоть верблюдов и было мало, люди по-прежнему передвигались внутри городов, и Зафира с Кифой протолкнулись через переполненный двор ко второму пролёту комнат. Кифа коротко коснулась плеча Зафиры, остановив её.

– По крайней мере, – мягко проговорила воительница, и девушка зажмурилась, – наши воспоминания всё ещё при нас. Все те моменты, которые и сделали твой кинжал особенным.

Зафира судорожно вздохнула.

– Как ты это делаешь? – спросила Кифа. – Откуда ты знала, что нужно рассказать ему про кафтаров на Шарре и это поможет?

– Я не знала, – честно призналась Зафира.

– Лишь немногие могут посмотреть на чудовище и увидеть в нём человечность, – заявила Кифа.

Но она не знала и половины всего. Не знала, что Зафира подружилась с Ночным Львом. Что видела цепочку шрамов Насира, отмечающих каждое его убийство, и не питала отвращения.

Кифа чуть постукивала костяшками по стене, как всегда беспокойная.

– И прости, что заставила тебя.

Зафира посмотрела на неё, всё ещё ошеломлённая случившимся, но всё же теплея. Ей стало немного стыдно.