Хафса Файзал - Избавители звезд [litres]

– Я ведь твой отец, не так ли? И мой долг – направить твою руку. У тебя есть план, как найти его?

В черепе Насира словно зазвонил колокол.

– Мы найдём его, – осторожно ответил принц. – Любыми необходимыми способами.

Султан внимательно посмотрел на него:

– Я ведь не должен говорить тебе, чтобы ты не использовал dum sihr. Эта магия дорого обошлась нашей семье.

Насир быстро покачал головой. Слишком быстро. Это ведь был его отец. Доверие должно было стать второй натурой.

– Сёстры запретили использование этой магии. Если мы нарушим запрет, какая разница будет между нами и существом, которое мы стремимся победить? – проговорил Гамек.

Магия крови в самом деле была под запретом. Использование dum sihr стёрло границу между ними и Львом. Но между ними и их врагом по-прежнему было много различий, и использование dum sihr этих различий не умаляло.

Тем не менее мораль была не той темой, которую Насир хотел обсуждать со своим отцом.

– Даже если бы мы и собирались, для dum sihr требуется кровь силахов. А этого у нас нет, – сказал принц.

Гамек проворчал что-то одобрительное. Этот звук эхом разнёсся в тишине.

Насир решил попытаться снова, сменил тему:

– Возможно, нам лучше отменить пир. Пока что. До того мига, как волшебство будет восстановлено, а Лев перестанет представлять собой угрозу. Ты… помнишь, как рассылал приглашения?

Где начиналась эта нить и где заканчивалась? Были вопросы о событиях, на которых его отец лишь бессмысленно моргал, а некоторые – гораздо более давние – он мог пересказать слово в слово почти сразу. И Насир никак не мог понять, сколько Гамек помнил с тех пор, как попал под многолетнюю власть Льва, поскольку время явно не влияло на его воспоминания.

– Две ночи назад, – подумав, сказал Гамек. – К сожалению, уже слишком поздно отменять. Кроме того, теперь у нас гораздо больше причин для празднования, не так ли, Ибни?

Насир уступил.

– Да, – мягко согласился он, борясь с тревогой.

По крайней мере, сановники больше не попадут в ловушку.

– А что с Охотницей? – спросил Гамек, глядя на стопку писем в руке. – Она не пришла.

«Он знает». Завиток тьмы соскользнул с пальцев Насира. По какой-то причине он никак не мог вызвать в себе доверие. Но и лгать не мог.

– Я разозлил её, – признался он.

Достаточно полуправды. Трёх слов, заключающих в себе великое множество всего, будет достаточно. Ибо в истине было чувство, а во лжи – обман. Так человек понимал, чему верить.

«Я скучаю по ней», – вот что он хотел сказать. Без неё он был одинок, и одиночество охватывало саму его душу. Без неё он странствовал в мире, где никто не видел его по-настоящему.

Гамек рассмеялся. Ещё одно доказательство, что даже человек, который зачал его, не видел его, не знал, не понимал его с одного взгляда. Возможно, Насир был слишком юн, когда в последний раз слышал этот смех, слишком восхищён, слишком невинен и не обременён смертью, но сейчас смех звучал иначе. Жёстче. Резче. Не счастливо, а скорее… расчёт– ливо.

Но люди ведь менялись, не так ли?

– Ты, кажется, чем-то встревожен, принц.

Айя опустила люк и присоединилась к нему на крыше. Она вышла из лечебницы, и кровь заливала её абайю грубой вязки, бледно-коричневую, которую нельзя было сравнить с её обычными изысканными одеяниями. Насир наблюдал за соколом, который пронёсся над финиковой пальмой, и увидел сборище вдалеке. Мужчина в чёрном кричал об исчезновении Арза и о предзнаменованиях.

Часы шли на убыль. Он и не предполагал, что ввести отца в курс дела потребует такого количества времени – вероятно, потому что сложно было подобрать слова, не быстро. Султан уже многое знал, так как он был бдителен на протяжении всего того времени, когда находился во власти Льва, и потому Насир поведал ему о событиях на Шарре и обо всём, что случилось после, избегая упоминаний о Зафире и Кифе, и Высшем Круге, пересекающем Аравию, чтобы вернуть сердца на место.

– Где Лана? – спросил Насир.

– Всё ещё помогает в лечебнице. Я ушла, чтобы проведать тебя, но там ей безопаснее, чем здесь.

Насир фыркнул, задаваясь вопросом, насколько опасным Айя находила дворец, раз уж сочла, что юной девушке будет безопаснее среди разгневанных незнакомцев, которые выходили бунтовать на улицы.

Когда сегодня снова начались беспорядки, отряд стражей султана прибежал во дворец, и Насир замер, ожидая, что вот-вот отец отдаст привычный приказ: «Иди. Покончи с этим».

Они едва обменялись взглядами.

Если бы только люди знали, что султану не было дела до бунтов. Он и глазом не моргнул и едва даже обратил внимание на предложение Насира назначить торговца из Сарасина, Музаффара, халифом.

На миг принц прикрыл глаза. Сомнения Айи впитывались в него, заставляя подозревать каждый жест отца. Заставляя задуматься, был ли Лев всё ещё там, внутри, издеваясь над Насиром ещё более жестоко, чем прежде. Потому что Лев всегда поступал именно так – насмехался над ним из ненависти. Высмеивал его из отвращения – когда заклеймил Насира раскалённой кочергой. Когда вырезал язык Кульсум.

Когда тайком пробрался в покои Зафиры.

Айя подсела ближе.

– Расскажи мне, что тревожит тебя.

Он позволил тишине тянуться до тех пор, пока больше не сумел сдерживаться.

– Она видела меня.

Насир снова замолчал, не произнёс её имя. Свет и тени струились сквозь деревянные декорированные решётки на окнах, отпечатывая на его коже восьмиконечные звёзды. Когда он моргнул, то увидел её у двери, с припухшими губами, с растрёпанными волосами. Интересно, ей понравилось?.. Что бы там ни произошло…

– Когда Лев приходил за Джаваратом.

– Она сама тебе сказала?

Насир поджал губы:

– Это ведь очевидно, разве нет? Она с трудом могла посмотреть на меня.

А ведь прежде она всегда смотрела на него, даже когда назвала его убийцей. Даже когда он прижал её к колонне там, на Шарре, и припал к её губам.

– Если я хоть что-то понимаю, это должно тебе льстить, laa?

Насир нахмурился, готовый прыгнуть с крыши:

– К чему ты клонишь?

– Почему это тебя расстраивает?

Айя чуть коснулась его плеча, и Насир замер, чувствуя запястьем пульсацию клинка в наруче.

– Потому что… – он вздохнул, усмиряя дыхание. – Потому что она всегда видит во мне чудовище.

А теперь будет видеть в нём Льва.

Айя изучающе посмотрела на него:

– Она не видит тебя таковым. Но она не видит в тебе и юношу, который любит её. Ты – её принц. Недолго осталось до того дня, когда твой отец отпустит бразды правления, и тебе придётся подхватить остатки Аравии и править как султану.

Бремя её слов легло ему на плечи.