Саманта Шеннон - Ход королевой [litres]

Взгляд Вэнс пронизывал цитадель, усиленный динамиками голос разносился по Эдинбургу. Вместо привычного белого фона, какой использовали все сайенские чиновники для публичных выступлений, за спиной Вэнс виднелся разрушенный готический памятник, расположенный неподалеку от моста Уэверли на Инквизитор-стрит. Мы проезжали его по пути на склад. Таким образом Вэнс красноречиво сообщала зрителям, что находится в цитадели.

«Два дня назад нам доложили, что Пейдж Махоуни, главарь Касты мимов, сбежала из столицы и отправилась на Северо-Запад – сеять семена смуты и презрения к Якорю. У меня послание для Пейдж Махоуни. Пусть знает, что никто не смеет безнаказанно посягать на Якорь…»

Конец реплики потонул в возгласах зевак. Вскоре до меня донеслось:

«…В соответствии с военным положением приговор вступает в силу незамедлительно. Трепещите, враги Якоря!»

Лицо Вэнс сменилось белой заставкой. Когда экран снова ожил, сердце у меня ушло в пятки.

Но сразил меня не палач и не золотой меч, занесенный для удара, а мужчина на плахе. Против обыкновения, его черты не скрывал капюшон. Руки были скованны за спиной. С нашей последней встречи он постарел на добрый десяток лет, глаза налились кровью, лицо заросло щетиной, в волосах блестела седина.

Внизу экрана появилась бегущая строка: «КАЗНЬ КОЛИНА МАХОУНИ, ПОСОБНИКА ПАРАНОРМАЛОВ И ПРЕДАТЕЛЯ».

Внезапно сработал инстинкт самосохранения. Только не кричи! Крик выдаст тебя с головой. Остальным плевать на Койлина О’Матуну, он же Колин Махоуни.

Ник что-то говорил, тряс меня за плечи, однако я не могла отвести взгляд от сурового, изборожденного морщинами лица на экране. Отчетливо видела каждую капельку пота, каждое шевеление губ, словно сама стояла у ворот висельников в ожидании удара.

В последнее время мы с отцом не ладили. Сколько раз он отказывал мне в поддержке, сколько раз отворачивался, когда я так тянулась к нему. Однако теперь меня захлестнули дочерние чувства. Вспомнилось, как накануне отъезда из Ирландии, одиннадцать лет назад (целую вечность!), он вынес меня в поле, озаренное вспышками бесчисленных метеоров. Откуда-то из недр сознания всплыли давно забытые слова:

«Смотри, пчелка. Смотри, – с непонятной тоской проговорил отец. – Небо рушится».

Когда меч опустился, я не закрыла глаза.

Пейдж Махоуни приняла воздаяние.

Не помню, как мы добрались до берлоги. В памяти сохранилось покалывание в языке, ощущение полета. Сквозь проблески сознания мысли вертелись рубиново-золотым хороводом, сменяясь терновым лабиринтом, откуда нет выхода. Во мраке бабушка вдруг запела колыбельную на ирландском. Я хотела окликнуть ее, но слова застыли на губах, их крылья беспомощно повисли. Очнулась я на кушетке под одеялом, в камине тлели угли, бессильные отогнать холод, сковавший меня изнутри.

Отыне я сирота. Мы с отцом отдалились друг от друга задолго до похищения, однако, как выяснилось, он всегда незримо присутствовал в тайниках моего подсознания. Отец воплощал незамысловатый мир, родственную душу, с которой мы обязательно воссоединимся, как только кошмар закончится. Тогда он поймет, что его дочь сражалась за благое дело. В самые темные дни меня согревала мысль, что где-то есть близкий человек. Тот, к кому можно вернуться.

В полузабытьи раздался недовольный голос Люсиды:

– Мы не можем столько ждать. Не пойму, почему она валяется пластом?

– У Пейдж горе, – отвечал Ник. – Считай, потеряла единственного родного человека. Разве у рефаитов нет родителей?

– Мы иначе появляемся на свет, – отрезала Люсида.

– Если мы настроены всерьез, нельзя, чтобы Пейдж увязалась за нами. Я ее знаю. Не в ее правилах подвергать других риску, а самой оставаться в стороне.

– На сей раз я иду с вами, – вмешалась Элиза. – Хочу доказать, что и я тоже чего-то стою.

Я заворочалась на кушетке, ветхие ножки заскрипели, вынудив спорщиков замолчать. В ушах звенело. От резкого движения мир вокруг померк, но прикосновение прохладной ладони ко лбу привело меня в чувство.

– Пейдж? – Встревоженный Ник опустился передо мной на корточки и протянул чашку с чаем. Приподнявшись на локтях, я села и сделала глоток. – Мои соболезнования, милая. Мне очень жаль.

– Все давно к этому шло. Своим побегом из колонии я приговорила отца. – В носу защипало, каждое слово давалось с трудом. – Думала, будет хуже.

– Просто ты до сих пор еще в шоке.

Теперь понятно, почему руки не дрожат, а внутри все словно бы перегорело.

Мария с Элизой тенью скользнули в гостиную. Элиза уселась на кушетку и стиснула мою ладонь, Мария плюхнулась в кресло. Их сочувствующие мины раздражали, выводили из себя. Не Вэнс, а я убила отца, его смерть на моей совести, а убийца не заслуживает сострадания.

Веки у меня слипались. Прочь глупые мысли, прочь. Сайен начал истреблять семейство Махоуни задолго до возникновения угрозы в моем лице. Первой жертвой пал Финн в Дублине. Возможно, определенных последствий удалось бы избежать, постарайся я наладить отношения с отцом и вовремя уберечь его от опасности – однако не моя рука направляла клинок.

– Убью эту тварь Вэнс, – пробормотала я. – Вот прямо сейчас пойду и убью.

– Ни в коем случае. – Мария схватила меня за руку. – Усовершенствовав с твоей помощью «Экстрасенс», Вэнс затеяла с тобой психологическую войну, и казнь – это очередная провокация. Ты слишком близко подобралась к ее тайне, поэтому должна исчезнуть.

Я пыталась слушать, но тщетно, поскольку видела только кровь на мече.

– Ты переиграла ее по всем статьям. Верховный командор никак не рассчитывала, что соплячка, не имеющая элементарной военной подготовки, сумеет ускользнуть из расставленных силков. Теперь Вэнс в лепешку разобьется, но попытается выманить тебя наружу.

Ник обнял меня за плечи:

– Интересно, как?

– Нам показали не трансляцию с места событий, а запись. Судя по тому, как выглядело небо, ее сделали в более раннее время суток. Ну и плюс еще, Вэнс стояла у известного памятника. Думаете, совпадение? Нет, она хочет, чтобы Пейдж побежала туда сломя голову и угодила прямо в западню.

Мне едва удалось усидеть на месте. На глаза навернулись слезы.

– Но зачем вообще понадобилось убивать папу? Почему бы не воспользоваться им для шантажа?

– Во-первых, для Вэнс от мертвеца больше проку, чем от живого, – перечисляла аргументы Мария. – Во-вторых, это ее излюбленный стиль – найти больное место. Вспомни Розалию. Сначала выбить почву у тебя из-под ног, а затем нанести удар. Главное, не поддавайся на провокацию.

Мои кулаки сжались так, что костяшки пальцев побелели.

– Мы не можем вернуться в Лондон с пустыми руками. Короче, нам необходимо уничтожить сканеры.