Джон Норман - Мятежники Гора [ЛП]

— Все женщины принадлежат ошейнику мужчины, — прокомментировал я.

— Это потому, что здесь, — сказала девушка, — мужчины — Господа.

— Вероятно, Ты не слышала, что говорят по этому поводу свободные женщины, — усмехнулся я.

— Они действительно столь отличаются от меня? — поинтересовалась она.

— Нисколько, — ответил я.

— Просто на них ещё не надели их ошейники, — заключила рабыня.

— Точно, — не мог не согласиться я.

— Насколько этот мир другой, по сравнению с Землёй! — вздохнула блондинка.

— Что, тебе он кажется сильно отличающимся? — спросил я.

— Конечно, — с жаром заверила меня она, — ведь здесь мужчины — хозяева женщин.

— Точно такими же, они могут быть на и Земле, — пожал я плечами, — стоит им только захотеть.

— Я даже подумать не могла, что мужчины, такие, каких я встретила на этой планете, могут существовать, — призналась рабыня.

— Из всех животных, которые могут принадлежать мужчине, — хмыкнул я, — рабыня, конечно, одно из самых прекрасных.

— Наверное, это приятно, иметь власть над нами, — спросила она, — предлагать за нас цену, покупать и продавать нас?

— Само собой, — заверил её я.

— Мой живот разгорается, — со стоном призналась моя собеседница.

Я отступил от неё и уселся на небольшой коврик, скрестив ноги.

— Повернись лицом ко мне, — велел я, — и встань передо мной на колени.

— Должна ли я держать голову опущенной? — уточнила она, выполнив мой приказ.

— Нет, — ответил я и, встретив её удивлённый взгляд, пояснил: — Приятно смотреть на женщину, когда она в таком виде.

— В ошейнике, связанная, беспомощная, голая и стоит на коленях? — уточнила рабыня.

— Да, — подтвердил я. — Как, по-твоему, я отличаюсь от других мужчин?

— Нет, — ответила она. — Скажите, почему здешние мужчины не отказали себе в самих себе, почему они не отказались быть мужчинами?

— Не знаю, — пожал я плечами. — Но я не возражаю. А что насчёт тебя?

— Я тоже, — прошептала девушка.

— Далеко же тебя занесло, — покачал я головой, — от такси и лифтов, от финансов и грязных каменных каньонов, от шума, толчеи и столпотворения бизнес центров.

— Да, — вздохнула она. — Так далеко, что я оказалась на Горе.

— Рабыней, — закончил я её мысль.

— Да, — кивнула она.

— и что Ты думаешь об этом мире? — поинтересовался я.

— Должно быть, Земля когда-то тоже была такой, — сказала она, немного подумав, — наполненной свежестью, омытой дождём, с чистым воздухом, и птицами, летящими в синем небе, с вкусной водой и едой.

— Можно предположить, что однажды всё так и было, — согласился я.

— Что могло случиться с нашими людьми, что они сделали со своим миром такое? — спросила рабыня.

— Откуда мне знать, — развёл я руками. — Возможно, они недостаточно любили его.

— В мире, таком как это, — заявила она, — женщины, вроде меня могут быть только рабынями.

— И это заслуженно и правильно, — констатировал я.

— Да, Господин, — не стала спорить со мной моя собеседница.

— Подозреваю, — сказал я, — на своей прежней планете, Ты вряд ли когда-нибудь обсуждала подобные вопросы, тем более так, как Ты делаешь это сейчас, стоя на коленях перед мужчиной, нагой и связанной.

— Конечно, нет, — согласилась она.

— Но Ты тогда и не была рабыней.

— Нет.

— Возможно, Ты иногда вспоминаешь молодую женщину, которую когда-то звали Маргарет Вентворт.

— Да, — кивнула девушка.

— как и свободную женщину, притворявшуюся рабыней в северных лесах материкового Гора, напыщенно именовавшую себя «Константина»?

— Да, — признала она.

— Мисс Маргарет Вентворт, — напомнил я ей, — мелочная, ограниченная, жадная до деньг, приняла предложение выполнить некое задание на Горе, за что ей обещали хорошо заплатить, настолько хорошо, что ей даже не пришло в голову хоть немного подумать.

— Господин? — удивлённо посмотрела на меня блондинка.

— Расставь колени, рабыня, — приказал я. — Пока достаточно. А поддерживать тебя в твоих усилиях, Ты уговорила слабого, смущённого, колеблющегося, по-глупому очарованного тобой земного парня, которого Ты привыкла унижать и осуждать, презирать и высмеивать. Помнится, его звали Грегори Вайт.

— Всё так, — вздохнула рабыня.

— Тебе ведь нравилось оскорблять его и доминировать над ним, не так ли? — осведомился я.

— Он — слабак, — пожала она плечами.

— В тарновом лагере этот Грегори Вайт, — сказал я, — очень много трудился на тяжёлых работах. Он стал стройным и сильным, стал другим, он научился пользоваться оружием, познал меч и седло тарна. Он дрался. Он — офицер в тарновой кавалерии в войсках Лорда Темму, делом заслуживший уважение и доверие сослуживцев.

— Он — земной мужчина, — стояла на своём блондинка. — Я презираю его.

— Я вижу, — хмыкнул я.

— В тарновом лагере, рядом с тарларионовым сараем, — пояснила она, — перед тем, как асигару увели меня в павильон Лорда Нисида, его слабость, малодушие, его нежелание быть верным своей мужественности и удовлетворить её, было достаточно очевидно.

— Мне тот инцидент вспоминается несколько в другом ключе, — заметил я.

— Он не гореанин, — заявила рабыня. — Я презираю его.

— Ты просто надеялась быть его рабыней, — усмехнулся я.

— Нет, — мотнула она головой, — нет!

— А он нашёл тебя отвратительной и никчёмной, — пояснил я, — и он тебя не захотел.

— Конечно, нет! — воскликнула девушка.

— Он нашёл тебя недостойной своего внимания, даже в качестве рабыни, — сказал я. — Ты была проигнорирована, отвергнута.

— Он любил меня, он хотел меня, он сделал бы для меня всё что угодно! — воскликнула Бывшая мисс Вентворт.

— Возможно, Грегори Вайт, — кивнул я, — возможно, когда-то. Но теперь он — Пертинакс, воин. Ты действительно думаешь, что достойна быть рабыней воина?

— Он слабак, — настаивала она. — Я могла им управлять раньше и смогу сейчас. Даже теперь, будучи рабыней. Я знаю это. Это верно. Чтобы вернуть его к слабой ипостаси земного мужчины мне будет достаточно улыбки, недовольной гримасы на лице, взгляда, надутых губ, дрожащего слова, слезинки. Он в ловушке, в сетях соглашений, пленник планов других. Он принадлежит не себе, но культуре, созданной пропагандой, направленной на отчуждении мужчины от его собственной мужественности. Он слишком слаб, чтобы порвать бумажные путы правил поведения. В дрожащем урте больше мужественности.

— Я вижу, — хмыкнул я.

— Мне ещё можно говорить? — спросила рабыня.

— А Сару хочется поговорить? — поинтересовался я.

— Да, — кивнула она, — Сару хочет пообщаться.

— Сару может говорить, — разрешил я.

— Как получилось, — полюбопытствовала она, — что Господин находится во дворце генерала Ямады?

— Похоже, по требованию генерала, — ответил я.