Джон Норман - Заговорщики Гора [ЛП]

— Если мы должны слушать её, то пусть принесут пыточные инструменты, — потребовал четвёртый.

— Как ещё можно было бы доверять словам рабыни? — поддержал его пятый.

— Не так давно в Пещере было проведено собрание, — сообщил им Десмонд из Харфакса, — на которое ни одного из нас, из свободных мужчин, не пригласили. Зато туда привели нескольких кейджер. Само собой, кюры там говорили на своём языке, без переводчиков. Но кейджеры, конечно, могут засвидетельствовать то, что там произошло. Я узнал, что Аллисон, которая когда-то была под моей опекой,…

Его речь была прервана смехом, который меня рассердил. Несомненно, они предположили, что Десмонд из Харфакса пожинал плоды от такой опеки, получая богатое удовольствие от частого использования рассматриваемой стройной, темноволосой варварки, тогда как эта стройная, темноволосая варварка была едва им тронута, и была, если можно так выразиться, обездолена. Как часто она жаждала его прикосновения, и даже со слезами на глазах выпрашивала его, но, каждый раз, была отвергнута!

— …присутствовала там, — закончил фразу Десмонд.

Я не была уверена относительно того, откуда Господин Десмонд узнал, что я была на рассматриваемой встрече, но казалось вероятным, что он получил эту информацию и некоторое понимание характера того собрания, от кого-то из других кейджер, присутствовавших там. Из четырех рабынь, находившихся в комнате, я была единственной, кого туда приводили.

— Аллисон, — бросил Десмонд из Харфакса.

Я стояла на коленях, не поднимая головы, напуганная тем, что мне предстояло сделать.

— Она боится говорить перед свободными мужчинами, — объяснил Десмонд.

— Если она боится, — проворчал кто-то, — то пусть лучше боится не говорить.

— Не бойся, Аллисон, — успокоил меня Десмонд из Харфакса.

Я подняла взгляд на него, на того, кому я жаждала принадлежать. Как он мог не знать этого?

— Мы упомянули ящик, коробку, контейнер, сундучок некоторого вида, который обычно находится в сопровождении двух кюров золотой цепи, Тимарха и Лисимаха, предмет, который рьяно охраняют, по крайней мере, так выглядит со стороны. Знаком ли тебе этот предмет?

— Да, Господин, — ответила я. — Я видела его.

— Как Ты думаешь, что в нём может содержаться? — спросил он.

— Я не знаю, Господин, — пожала я плечами. — Возможно, сокровище. Конечно, что-то очень ценное.

— Видела ли Ты этот контейнер на рассматриваемом собрании, — продолжил задавать вопросы Десмонд, — я имею в виду то, на котором не было никого из присутствующих здесь свободных мужчин, и которое велось полностью на кюрском?

— Нет, Господин, — ответила я. — Не видела.

— А были ли там Тимарх и Лисимах?

— Да, Господин.

— Без контейнера? — уточнил он.

— По-видимому, да, — кивнула я.

— А теперь расскажи нам о том, что там происходило, — приказал Десмонд.

— Но кюры говорили на своём языке и не включали переводчики, — напомнила я.

— Расскажи нам о том, что Ты видела, — пояснил он.

— Там присутствовали только кюры и несколько кейджер, — начала я. — Полагаю это были ухаживающие рабыни.

— Ты тоже такая рабыня? — осведомился Десмонд.

— Нет, — мотнула я головой. — Но мне приходилось ухаживать.

— Тебя туда привёл Грендель? — спросил он.

— Да, Господин.

— Для чего?

— Я не знаю, — пожала я плечами. — Думаю, что это было сделано для того, чтобы всем казалось, что у него есть личная ухаживающая рабыня, что, по-видимому, увеличивало его престиж и предлагало его важность. Немногие из кюров этого мира могут похвастать тем, что у них есть такие рабыни.

— Продолжай, — велел Господин Десмонд.

— Я поняла немногое из того, что там происходило, — призналась я. — Грендель, рядом с которым я стояла на коленях, занимал почётное место перед постаментом, в центре комнаты. Тимарх и Лисимах появились из-за занавеса позади постамента и раздвинули портьеры. Вскоре после этого, напугав меня, из длинного прохода позади постамента появилась большая машина и заняла место на возвышении. Эта машина вела себя так, как если бы она было живой. У неё были составные металлические ноги и металлическое туловище, но не было того, что можно было бы считать головой, если только голова и туловище не были единым целым. У этого механизма имелось что-то вроде глаз, целых четыре, два из которых были установлены на металлических стеблях и могли поворачиваться во все стороны. Устройство было очень большим и, несомненно, тяжелым. Оно было похоже на краба, на очень большого, металлического краба. Спереди были прикреплены, или являлись частью этого, две металлических руки, заканчивавшихся массивными клешнями.

— Выпороть её за такое враньё, — потребовал один из присутствовавших мужчин.

— Кто осмелился заставлять нас выслушивать бред безумной рабыни? — спросил другой.

— Раздеть её, связать и выставить из Пещеры, — предложил третий.

— Господин? — спросила я, испуганно глядя на Десмонда из Харфакса.

— Продолжай, Аллисон, — кивнул тот.

— После появления этого краба началось что-то вроде песнопений, — сказала я, — позже перешедшее в то, что выглядело как многократное скандирование повторяющихся фраз, на которые собравшиеся кюры каждый раз отвечали идентично. Потом началось то, что казалось разговором между Тимархом, Лисимахом и машиной.

— Машина говорила? — переспросил один из мужчин.

— Это выглядело именно так, Господин, — заверила его я.

— Принесите плеть, — потребовал он, — лживая рабыня должна быть примерно наказана.

— Продолжай, — приказал мне Господин Десмонд.

— Господин! — попыталась отказаться я.

— Или я сам возьму в руки плеть и займусь твоим воспитанием лично, — пригрозил он.

— Потом был выбран один из кюров, Грендель, — продолжила я, — и дальше разговор шёл с ним. Я не знаю того, о чём они говорили.

— Что было дальше? — понукнул меня Господин Десмонд.

— Некоторые, возможно, помнят слепого кюра, — сказала я. — Его привели в зал. Он выглядел как узник, и, кажется, был осуждён и приговорён. Его вывели из зала и, насколько я понимаю, изгнали из Пещеры. После этого к машине вышли два кюра, один с серебряной цепью, другой с железной. Каждый из них обратился с какой-то речью к машине, казалось, слушавшей их и размышлявшей. И тогда кюр серебряной цепи был убит, а его цепь Тимарх и Лисимах передали его оппоненту, водрузив также на его голову венок. Затем машина снова заговорила. Её речь длилась несколько енов, и касалась, насколько я поняла, Гренделя. По окончании этого выступления, при очевидном одобрении собравшихся, Тимарх и Лисимах повесили на шею Гренделя золотую цепь и надели ему на голову венок. Вскоре после этого машина ушла, сопровождаемая Тимархом и Лисимахом. На этом их собрание закончилось.