Джон Норман - Заговорщики Гора [ЛП]

— Господин заботился о благополучии рабыни? — уточнила я.

— Просто о целостности и благополучии приятного для глаз набора линий фигуры, — проворчал Десмонд.

— Я понимаю, — улыбнулась я.

— Таковые имеют ценность, — добавил он.

— Я понимаю.

— И на них имеется хороший спрос.

— Конечно, — кивнула я.

— Но я думал также и о том, — продолжил мужчина, — что эта красивая шлюха могла бы оказаться и не столь невинной, как это выглядело на первый взгляд, что она могла бы быть вовлечена гораздо глубже, чем кажется, что она могла бы быть осведомлённой соучастницей, полноправной участницей некого тёмного замысла. А за такие вещи серьёзные последствия грозят даже рабыне.

— Лорд Грендель, — сказала я, — не хотел вреда, ни людям, ни миру.

— Но я-то этого в то время ещё не знал, — пожал он плечами. — Зато узнал, что он планирует таинственную экспедицию в Волтай.

— В его планы входило лишь помочь слепому зверю, — напомнила я, — он просто хотел вернуть его к его соплеменникам.

— Но мы знали, что в Волтае что-то затевалось, — сказал Десмонд из Харфакса.

— Только слепой кюр знал об этом, — сказала я. — Для Лорда Гренделя и всех остальных это было сюрпризом.

— В мои намерения входило, — продолжил Десмонд, — либо присоединиться, либо так или иначе последовать за этой экспедицией, чтобы держать её под наблюдением. Соответственно, узнав, что Астринакс подбирает для неё фургоны и закупает снабжение, я предложил себя в качестве возницы.

— И вас приняли, — заключила я.

— Ничего удивительного, — усмехнулся он. — В Аре нашлось немного тех, кого заинтересовало предложение рискнуть походом в Волтай, особенно в конце лета или осенью. Ещё меньше желающих оставалось после того, как они узнавали о том, что характер экспедиции, её цели, назначение, длительность и время возвращения, были не просто не ясны, но и секретны. Думаю, Ты помнишь, что экспедиция, когда она достигла Венны, по-прежнему нуждалась в охранниках.

— Трачин и Акезин согласились пойти с нами за плату, — кивнула я.

— Разбойники, — отмахнулся Десмонд, — чьим намерением был грабёж.

— Вас поставили водителем рабского фургона, — напомнила я.

— Я намекнул Астринаксу, что фигура рабыни небезынтересна для меня, — усмехнулся мужчина. — А он проявил любезность.

— Я понимаю, — улыбнулась я.

— Твои лодыжки, — сказал он, — такие соблазнительно тонкие, отлично смотрелись прикованными к центральному стержню.

— Леди Бина передала меня под вашу ответственность, — сказала я.

— Это было естественно, — пожал он плечами, — поскольку именно мне было поручено править рабским фургоном.

— Похоже, для вас всё сложилось как нельзя лучше, — заметила я.

— Вполне, — согласился Десмонд. — Я находился в наилучшей позиции, и чтобы контролировать ход экспедиции, и чтобы не выпускать из виду особую рабыней.

— Которая к тому же была передана под вашу опеку, — добавила я.

— Верно, — кивнул он.

— Но Вы так ни разу и не использовали её для своего удовольствия, — вздохнула я.

— Конечно.

— Честь? — уточнила я.

— Само собой, — подтвердил Десмонд. — Она принадлежала не мне. Её передали мне на хранение, а не для использования.

— Но, я надеюсь, что Вы быстро пришли к пониманию того, что она не являлась своего рода предательницей своего мира или своего вида, осведомлённой заговорщицей, склонившейся к сотрудничеству со злодеями, негодяями и изменниками?

— Такие деяния имеют серьёзные последствия, — сообщил он. — Свободную женщину ждал бы кол, а для рабыни, поскольку она — животное, по-видимому, всё могло закончиться тяжёлыми цепями и тележкой в рудных шахтах.

— Я рада, что Вы поняли, что она невиновна, — улыбнулась я.

— В любом случае, — сказал он, — я больше не боялся, что она могла быть сознательно вовлечённой в некое преступление планетарного масштаба, некий всепроникающий заговор.

— Уже хорошо, — проворчала я.

— Я нашёл её слишком простой, слишком мелочной, слишком неглубокой, слишком тривиальной для таких вещей, — заявил Десмонд. — Для таких расчётов, таких интриг и рисков ей недоставало глубины, силы и власти.

— Ясно, — надула я губы.

— Она была всего лишь бессмысленной, никчёмной маленькой варваркой, шлюхой, чей удел — ошейник, — заключил он. — Какой заговорщик мог бы получиться из такого ничтожества как она?

— Действительно, — буркнула я, не в силах скрыть своего раздражения.

— Она была всего лишь эгоистичным, простым, мелочным, наивным маленьким животным, — добавил Десмонд. — Тривиальное, эгоистичное существо, чей уровень — кража леденца у другой рабыни, да и то если она уверена, что смогла быть сделать это безнаказанно.

— Вам это рассказал Астринакс, — вздохнула я.

— Он ясно дал мне понять, кто именно находится в этом симпатичном ошейнике, — кивнул он.

— Теперь я другая, — заверила его я.

— Как мне хотелось взять тебя в руки, — признался мужчина, — и научить тому, чем должна быть рабыня!

— Но Вы этого не сделали! — воскликнула я.

— Можешь ли Ты вообразить себе пытку более мучительную, — сказал мой Господин, — чем быть с тобой рядом, каждый день, изо дня в день, ан за аном, так близко, желать дотронуться до тебя, хотеть схватить тебя, жаждать насладиться тобой, снова и снова. Как мне хотелось сгрести в свои руки всю тебя вместе с твоей бессмысленной мелочностью, и заставить кричать и стонать, беспомощно задыхаясь и подмахивая в моих руках, чтобы ты умоляла о большем, и боялась только того, что я мог бы, своего развлечения ради, слишком быстро прекратить те наслаждения, которым было бы подвергнуто твоё тело.

— Это Вы не только себя замучили, — возмутилась я. — Вы говорите мне о мучениях! Что Вы знаете о мучениях? Что Вы можете знать о рабских огнях женщины, мучающих её с того самого момента, как мужчины их разожгли и раздули в невыносимое пламя? Можете ли Вы представить себе каково это, чувствовать такой жар, не только в животе, но и всюду, везде в теле беспомощной рабыни? Но мы-то не можем хватать и приказывать рабовладельцам! Мы не можем выйти за пределы длины наших цепей! Мы можем только просить! И будут мужчины добры к нам или нет, это ещё под большим вопросом? Это их дело, а не наше, поскольку мы — рабыни! Хватит ли у вас воображения, представить себе, каково это, быть прикованной голой в рабском фургоне, видеть вас в пределах досягаемости руки, и не иметь права даже дотронуться? Можете ли Вы понять, что это такое, служить господину, готовить для него, подавать еду, стирать для него и не мочь даже прикоснуться к нему? Дано ли вам понять, что значит для женщины, носить узы мужчины и не быть эксплуатируемой им? Как вам объяснить, что значит, быть наполовину раздетой, носить ошейник, быть всего лишь рабыней, приготовленной всем окружением к тому, чтобы служить и ублажать, и быть игнорируемой? Вы, правда, способны понять, каково что, быть одетой только в тунику или камиск, как в Пещере, и находясь рядом с тем, кому ты жаждешь принадлежать, не мочь даже до него дотронуться?