Джон Норман - Заговорщики Гора [ЛП]

Я кожей ощущала его оценивающий взгляд, такой, каким обычно смотрят на таких как я, на рабынь. Но я не возражала. Мы же не свободные женщины.

Как это согревает и радует, когда тебя рассматривают как предмет, который принадлежит владельцу.

Мы же не свободные женщины.

— Могу ли я говорить? — осторожно поинтересовалась я.

— Говори, — разрешил он.

— Где Господин был, в течение столь многих недель? — задала я так давно мучивший меня вопрос.

— Много где, — неопределённо ответил Десмонд, — даже в Порт-Каре.

— Но Господин не забывал о рабыне? — полюбопытствовала я.

— Некоторых рабынь, — усмехнулся он, — забыть трудно.

— Рабыню это не может не радовать, — улыбнулась я.

— Я должен был бы избавиться от неё, — покачал головой мужчина. — Я должен был бы продать её.

— Пожалуйста, не делайте этого, — взмолилась я.

— Есть в тебе что-то, — вздохнул Десмонд, — что представляет для меня интерес.

— Например, моя рабская интересность, — улыбнулась я.

— Конечно, — кивнул он.

— И, несомненно, тело рабыни, — добавила я.

На Горе мое тело было освежено, приведено в порядок, настроено, оживлено и превращено в инструмент для удовольствия мужчины.

— Есть ещё нечто большее, — сказал мой господин. — Такие вещи могут быть куплены на любом рынке.

— Что же тогда? — поинтересовалась я.

— Я не знаю, — развёл он руками.

— Независимо от того, что это такое, — улыбнулась я, — оно теперь находится в ошейнике Господина.

Я хорошо знала, что рабыня принадлежит целиком, каждой прядью волос, каждой каплей крови, каждым страхом, надеждой, дрожью, каждым чувством и мыслью.

— Ты, конечно, варварка, — сказал Десмонд.

— И я даже не умею читать, — вздохнула я.

— И Ты таковой останешься, — заявил он.

— Как будет угодно Господину, — разочарованно сказала я.

Я держала колени плотно сжатыми. Именно так я привыкла за прошедшие месяцы стоять на коленях.

— Господин не забыл обо мне, — заключила я.

— Не забыл, — признал мой господин.

Я с облегчением и радостью наблюдала, как он накручивает пять ремней рабской плети на рукоять, которую при желании можно было взять двумя руками.

— Мне кажется, Господин влюблён в меня, — сказала я.

— Не говори глупости, — буркнул мужчина.

— Насколько я понимаю, Господин находит меня интересной.

— С точки зрения интереса к рабыне, — поправил меня Десмонд.

— Возможно, рабыню можно было бы освободить, — намекнула я.

— Я что, похож на дурака? — осведомился он.

Конечно, есть такое высказывание, что только дурак освобождает рабыню. Я порой задумывалась, насколько оно верно. Какому мужчине, положа руку на сердце, не хочет рабыню?

— Но, возможно, Господин мог бы найти меня интересной с точки зрения компаньонки, — не отставала я.

— Ты же варварка, — напомнил он.

— Даже в этом случае, — сказала я.

Он медленно обошёл вокруг меня, а затем, снова оказавшись передо мной, констатировал:

— На тебе отличное клеймо и ошейник.

— Неужели Вы не хотели бы меня освободить? — спросила я.

— Нет, конечно, — ответил Десмонд, и я с тревогой заметила, что он медленно, задумчиво разворачивает ремни рабской плети.

— Господин? — севшим голосом прошептала я, когда он встряхнул плеть, и её ремни свободно повисали с рукояти.

Я видела их покачивающиеся тени на земле.

— Но я могу продать тебя, — напомнил мой хозяин.

— Пожалуйста, не делайте этого, — испугалась я.

— Так значит, Ты хочешь свободы? — уточнил Десмонд.

— На Горе я наверняка узнала то, что на Земле только подозревала, — призналась я. — То, что я — рабыня. То, что мне нужен господин.

— Для этого подойдёт любой мужчина, — пожал он плечами.

— Да, — согласилась я. — Любой мужчина подойдёт. Я из тех, кто рождены принадлежать и подчиняться. Но каждая рабыня надеется встретить господина своей мечта, хозяина её сердца, того, для чьего ошейника в течение многих тысячелетий создавалось её горло.

— И каждый господин, — признал мой господин, — ищет ту, которая рождена носить его ошейник.

— Рабыня, — сказала я, — жаждет принадлежать, любить, служить, быть беспомощной и подчинённой, подвергаться наказаниям, быть доминируемой без оговорок, уступок или компромиссов. Она хочет, чтобы её рассматривали как женщину, которой она является, хочет, чтобы её учили, покоряли и приказывали. Какая женщина захочет отношений с мужчиной, который не хочет её настолько, с такой силой и властью, с таким бескомпромиссным желанием, с такой жаждой, с таким голодом, что не будет удовлетворён ничем иным кроме как её абсолютным обладанием? Настоящий Господин не будет удовлетворён ничем иным кроме как своей рабыней, но и рабыня не будет довольна, пока не окажется в руках своего Господина.

— Может, Ты ожидаешь, что со мной тебе будет легко? — поинтересовался Десмонд.

— Нет, Господин, — заверила его я.

— Ясно ли Ты понимаешь, — спросил он, — что Ты была куплена, что я тебя приобрёл, заплатив деньги?

— Да, Господин, — кивнула я.

— Причём за нормальную цену, — добавил мужчина, — за ту, которую, как правило, можно было бы взять одну из таких как Ты с аукциона?

— Да, Господин, — ответила я.

— А понимаешь ли Ты, как Ты мучила меня в течение многих месяцев? — осведомился Десмонд.

— Возможно, я тоже мучилась, — прошептала я.

— Я видел тебя даже до нашей встречи на Суловом Рынке, — признался он, — наблюдал за тобой, угадывал линии твоей фигуры под твоей туникой, любовался движениями твоего тела, когда Ты шла, восхищался посадкой твоей головы, характерной для обученной рабыни, видел превосходную полосу металла на твоей шее. Я хотел тебя. Я не мог ни спать, ни есть! Но, увы и ах, я также знал и о монстре. И я знал, что были и другие такие как он. Я слышал о небесных кораблях, не таких как у Царствующих Жрецов. Я видел массы полурасплавленного, разрушенного металла, хотя иногда их быстро хоронили или убирали. В воздухе, иногда, витали намёки слухов. Я узнал о других, таких же как я, тех, кто тоже подозревал об опасности, которую большинство даже не замечает. Мне удалось связаться с ними. И мы решили начать расследование. Вести наблюдение, где только возможно. Нам нужно было определиться, не были ли наши подозрения беспочвенны. В конце концов, никто ведь не подозревает слинов и ларлов в интригах и заговорах. Существовала ли опасность в принципе? И если да, то какой величины? И как этому можно было бы противостоять, и можно ли вообще? Вот так, обнаружив на улицах Ара странное домашнее животное или телохранителя Леди Бины, чьё присутствие было замечено несколькими из нас, я попытался изучить его природу, планы и проекты, если таковые вообще имелись, его отношения с другими его собратьями и так далее. И вскоре я убедился, что он был разумен, и мог общаться с людьми посредством переводчика. А чуть позже я выяснил, что, когда он желал, вполне мог бы обходиться и без переводчика. А ещё через некоторое время я обнаружил, что Леди Бина, судя по всему, так или иначе связанная с этим зверем является владелицей той самой варварки, той самой рабыни, фигура и движения которой так меня измучили. Я смог выстоять перед ними на Суловом Рынке, но глядя на стоявшую на коленях рабыню, в тот момент полуголую, я понимал, что она должна быть моей, носить мой ошейник. Я должен сделать её моей! Она должна принадлежать только мне! Но в чём заключались её отношения с Леди Биной и монстром? Конечно, она была красивой рабыней, но что ещё? Я боялся, что она могла быть в некоторой ужасной опасности.