Джон Норман - Заговорщики Гора [ЛП]

Спеша за своим владельцем, я вдруг поняла, что не чувствую того смущения, которое могло бы охватить меня иди я по улице одна. Довольно затруднительно, знаете ли, оказаться у всех на виду голой, например, в одиночку спеша с поручением или что-нибудь в этом роде. К тому же при этом всегда существуют опасность столкнуться со свободной женщиной.

Мне было немного любопытно относительно того, почему меня не связали, или не взяли на поводок. Откуда у него такая уверенность во мне, в том, что я не пытаюсь убежать? Безусловно, я и сама побоялась бы бежать. Наставницы слишком хорошо разъяснили мне, что на Горе у рабской девки, неважно варварка она или гореанка, нет ни единого шанса на спасение. Ей просто некуда бежать. В моем случае, против меня было не только клеймо, одежда, ошейник и замкнутая структура общества, но и тот факт, что тот гореанский, которые мне преподавали, вполне возможно, был рабским гореанским, определёнными тонкими нюансами отличающийся от того, как говорят свободные гореане. В этом отношении у оказавшейся в неволе гореанской женщины имелось преимущество передо мной. Впрочем, так же как у нас оставался варварский акцент, доставшийся от родного языка, помимо сознательно вставленных предательских нюансов, даже у порабощенных гореанок обычно имеется акцент, отличающийся от говора их владельцев. Я помнила, что девушка с Табора, островитянка, говорила немного иначе, чем остальные. Кроме того, мне уже случалось слышать и другие островные акценты, скажем, Тироса и Коса, заметно отличающиеся от речи, скажем, уроженцев Ара или Венны. Уверена, что точно так же произношение жителей Турии, большого города на юге, отличалось от говора обитателей Торвальдслэнда, области на севере Гора.

Между делом, спеша за своим владельцем, я не переставала обдумывать, почему он не наложил на меня никаких уз. Но внезапно, меня осенило, что фактически на мне и так были узы, причём сразу пара, самые надёжные узы из всех возможных, отметина, выжженная на моём бедре, и ошейник, запертый на моей шее.

Моего первого господина звали Менон. Хотя он и был он из Крестьян, но своей фермы не имел и возделыванием полей не занимался. В противном случае, он искал бы девушку покрупнее и покрепче меня, ту, которую вместе с другими можно было бы запрячь в плуг, или отправить мотыжить огороды. Менон держал общественную столовую, расположенную около Солнечных ворот, названных так, потому что их открывали с восходом солнца и закрывали с наступлением сумерек. Я стала одной из нескольких девушек, работавших в большой кухне позади общего зала. Работать приходилось от рассвета до заката, а на ночь нас сажали на цепь. На кухне я оказалась единственной варваркой, и по этой причине отношение ко мне было крайне негативное, вплоть до оскорблений и издевательств. Хотя кухонный надсмотрщик иногда использовал меня для своего удовольствия, но, я думаю, что он предпочитал других. Как-то раз я попыталась привлечь к себе его внимание, позируя перед ним, заглядывая в глаза и просто стараясь быть подле него. Это было замечено другими девушками, и я поплатилась за своё поведение, когда мы остались наедине. Меня схватили за волосы, чуть не вырвав их с корнем, что было бы наказуемым деянием, и принялись методично избивать. На моё тело обрушились маленькие, злые кулаки и удары деревянных поварёшек и мешалок. Когда же я бросилась на живот перед кухонным надсмотрщиком и, прижавшись губами к его ногам, принялась жаловаться и просить его защиты, толку от этого вышло немного. Я не была гореанкой.

— Господа, — сказал он мне с улыбкой, — не вмешиваются в ссоры рабынь.

Будь там «первая девка», я могла бы помогать ей в её работе, взять на себя большую часть её обязанностей, подольститься к ней, ухаживать за ней, упросить её о защите, но никому не пришло в голову назначить одну из нас старшей. Самой близкой к этому понятию была Марселла, меня не любившая, более того бывшая фавориткой кухонного надсмотрщика. Само собой, мне не добавлял комфорта тот факт, что она могла бы видеть во мне свою соперницу. Скорее уж это было поводом для серьёзных опасений.

Как нетрудно догадаться, девушки всеми правдами и неправдами стремятся избежать работ на кухне и максимально использовать свою очередь в обслуживании посетителей за длинными столами, надеясь привлечь внимание того или иного из них. Я, как и все остальные девушки, когда мне перепадала столь желанная возможность, весьма редкая в моём случае, выходя в зал, подтягивала подол туники повыше и несколько небрежно завязывала раздевающий узел, который и так-то не должен был быть затянут слишком туго. Со временем я научилась тому, как следует двигаться и улыбаться. Мужчины, многие из которых были столь сильными и зрелыми, что быстро вызывали во мне беспокойство, заставляли меня ещё острее прочувствовать свою неволю. Несомненная простота и естественность, с которой они смотрели на меня, воспринимали меня, говорили со мной и командовали мною как рабыней, необыкновенно волновали меня. Я была рабыней и сознавала себя таковой с каждым днём всё необратимее, а они были мужчинами и рабовладельцами. Иногда по ночам я крутилась в своих цепях, стонала и царапала ногтями прикрытый тонким слоем соломы деревянный настил, вспоминая того или иного из них.

Как известно, свободным женщинам не разрешено появляться в пага-тавернах или борделях, более того это для них просто опасно, даже для тех, кто окажутся настолько смелыми, что решаться войти туда переодевшись в рабынь. Однако подобные ограничения не касаются общественных столовых. Впрочем даже в этом случае свободные женщины высших каст нередко относятся с брезгливостью, не столько из-за какой-либо явной неуместности, сколько по причине ограниченности и простоты предлагаемых блюд, грубости обстановки и общей вульгарности посетителей. Подобное отношение, однако, редко разделяют мужчины даже высших каст, которые только приветствуют возможность получить дешевую, быструю еду, особенно в течение рабочего дня. Правда, в таких столовых нельзя продавать пагу, зато в меню обычно присутствует широкий ассортимент дешёвого Ка-ла-на.

Обычно в зале такой столовой установлены длинные столы со скамьями, наподобие тех, что используют в Торвальдслэнде. Благодаря этому клиенты обычно затрачивают на трапезу меньше времени. Сюда приходят не за тем, чтобы потягивать пагу, убивать время за игрой в каиссу или кости, уединяться в алькове с той или иной из девушек тавернера, или за чем-то в этом роде. Здесь, как правило, царит суматоха, и чем она больше, тем больше монет остаётся в котелке при входе, где можно приобрести остраки двух видов. Основная острака стоит бит-тарск и даёт клиенту право на блюдо дня с кружкой кал-да. Можно также приобрести вторую остраку или, как её ещё называют привилегированную, за два бит-тарска, и получить право на выбор одного из нескольких предложений и стаканчик Ка-ла-на. В большинстве случаев клиенты покупают основную остраку. Приобретённая острака, основная или привилегированная, предъявляется девушке, обслуживающей тот участок стола, где присел посетитель.