Джон Норман - Заговорщики Гора [ЛП]

«Да, — подумала я, — миссис Роулинсон, Вы — настоящая Госпожа. Вы — свободная женщина, и здесь, на этой планете, как никогда прежде на Земле, я начала сознавать, что это могло означать, бескомпромиссную силу, гордость и власть этого, и именно здесь я — рабыня и только это, стоя голой на аукционной площадке, выставленная на продажу, я начала ощущать, каково это могло бы быть».

— Сорок, сорок, — повторил чьё-то предложение аукционист. — Сорок два, кто больше? Больше? Я услышу больше? Продано!

Я поняла, что меня продали.

По крайней мере, подумалось мне, за меня дали сорок две монеты. Я не осмеливался предполагать, что это могли бы быть сорок две золотых монеты, всё же я ещё была плохо знакома со своим статусом, не прошла экстенсивного обучения и была совсем недавно вскрыта в доме, как я теперь знала, Теналиона из Ара.

Я не боялась забеременеть, поскольку ещё в самом начале моего пребывания в доме, меня напоили рабским вином. Понимая его характер, я выпила его достаточно охотно, даже не смотря на отвратительный вкус этого мутного варева. Его эффект как мне объяснили, снимается, если принять противоядие, которое, если верить наставницам, вполне приемлемо на вкус, если не сказать восхитительно. Я уже знала, что как рабыню, то есть фактически животное, меня могли использовать для получения потомства, как и любое другое животное. С нами может быть сделано всё, что пожелают наши владельцы. Но в данный момент мне было нечего опасаться. Противоядия мне не давали. Размножение рабынь, как вам хорошо известно, как и любых других животных, тщательно контролируют. Меня запросто могли бы использовать для получения потомства, стоит только владельцам этого захотеть.

Я предположила, что сорок два серебряных тарска, должны быть значительной суммой, особенно для новообращённой рабыни.

Сама я оценивала свою красоту как экстраординарную, и была рада отметить, что моё мнение получило объективное подтверждение, в силу той цены, что назначили за меня на аукционе, в силу трезвого экономического расчета. Аргумент теперь был подтверждён фактом. Бывшая Леди Персинна, насколько я помнила, ушла за какие-то жалкие три с половиной серебряных тарска, а она, даже на мой предвзятый взгляд, была очень красивой.

Я вспомнила, как ещё на Земле мой похититель оценил меня в сумму от сорока и шестидесяти, что я тогда по незнанию интерпретировала в тысячах долларов, в одной из форм земных валют.

До меня донёсся перестук отсчитываемых монет, и я не в силах сопротивляться соблазну, посмотрела туда. Не могли ли это быть, как бы это невероятно ни звучало, золотые монеты?

— Господин! — растерянно вскрикнула я и тут же, испуганно, осознав, что заговорила без разрешения, взмолилась: — Простите меня, Господин!

Монеты, отсчитываемые в ладонь аукциониста, не были ни золотыми, ни серебряными. Это была медь!

— Сорок два, — подытожил мужчина, толстяк с короткой бородкой, одетый в коричневую, длиной до колен, тунику, подпоясанную кожаным ремнём. Рукавов у туники не было, и я заметила, что его левая рука травмирована.

— Сорок два медных тарска, — подтвердил аукционист.

Я не могла поверить, что меня оценили так дёшево.

— Роскошная покупка, — заверил аукционист покупателя. — Вы не пожалеете потраченных денег. Вам повезло, что никто не предложил больше. Вам просто улыбнулась удача.

— За необученную варварку? — хмыкнул покупатель.

— Вообще-то, мы рассчитывали дойти до пятидесяти монет, — сказал аукционист.

— Она не стоит так много, — заявил толстяк.

— Уверен, что Вы останетесь ею довольны, — пообещал аукционист. — В противном случае мы выкупим её у вас.

— За сколько? — настороженно поинтересовался покупатель.

— Думаю, за двадцать, — предположил работорговец.

— Насколько хорош её гореанский? — уточнил мужчина.

— Вполне достаточен, — заверил его аукционист.

Безусловно, я не знала язык так, как знал его он, но, конечно, надеялась, что моих познаний мне будет достаточно. Трудно ублажить мужчину, если ты не в состоянии понять то, что он от тебя ожидает.

— Она справится, — буркнул толстяк. — Моя плеть проследит за этим.

Помощник работорговца, подойдя ко мне сзади, схватил меня, поднял так, что мои ноги оказались на несколько дюймов выше поверхности платформы, и, спустившись по ступеням на тротуар, поставил меня перед бородатым мужчиной в короткой коричневой тунике, тут же вперившем в меня строгий взгляд. В первый момент я растерялась, не понимая, что должна делать.

— Похоже, она глупа как пробка, — проворчал бородач, обращаясь к аукционисту.

Тут меня осенило, и я быстро опустилась на колени перед мужчиной и, уперевшись ладонями в мостовую, прижала губы к его сандалиям.

— На четвереньки, — донеслась сверху его команда.

Я по-прежнему не осмеливалась взглянуть в глаза своего владельца.

В тот момент, когда я встала на четвереньки, он вытащил что-то из-под своей одежды и наклонился надо мной. Клацнул металл, и ошейник окружил мою шею. Теперь я носила ошейник. Стальной аксессуар объявлял меня рабыней, даже если бы я была одетой. Я не сомневалась, что он нёс на себе некую надпись с определённой информацией, что-нибудь простое, вроде: «Я — рабыня того-то», или «Я принадлежу тому-то», или что-либо подобное. Если бы там имелось имя, то, несомненно, мне именно это имя и дали.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Как будет угодно Господину, — отозвалась я.

— Вот видите, — послышался голос помощника работорговца, — она вовсе не глупа.

— Как тебя называли раньше? — осведомился толстяк.

— Меня звали «Аллисон», — ответила я.

— Варварское имечко, — усмехнулся мужчина.

— Да, Господин, — поспешила согласиться я.

— Ты — Аллисон, — объявил бородач.

— Да, Господин, — сказала я. — Спасибо, Господин.

— Подними голову, — приказал он. — Посмотри вверх.

Разумеется, я подчинилась. Это может стать довольно пугающим моментом, посмотреть в глаза тому, кому ты принадлежишь.

— Ты годишься для чего-нибудь на мехах? — спросил купивший меня мужчина.

— Боюсь, что нет, Господин, — призналась я, решив, что такой ответ будет для меня самым безопасным.

— Это можно легко изменить плетью, — пожал он плечами.

— Я попытаюсь сделать всё возможное, чтобы мой Господин остался доволен, — поспешила заверить его я.

— Ты хорошо выглядела у моих ног, — заметил толстяк. — Думаю, что с отзывчивостью у тебя будет всё в порядке.

Небрежно брошенная им фраза заставила меня вздрогнуть. Я испугалась, что он прав, и я, действительно, могу стать отзывчивой. Отзывчивой, как рабыня.

Затем он махнул рукой, показав, что я могу встать, отвернулся и зашагал прочь.

Он не озаботился тем, чтобы надеть на меня наручники или взять на поводок, но я послушно поспешила за ним. Двумя руками я ощупала ошейник, охвативший мою шею. Это был первый стандартный гореанский рабский ошейник, который мне пришлось носить. Простая плоская полоса металла, окружавшая моё горло. Такие ошейники распространены на севере. Он был крепким, но легким и довольно удобным. К нему быстро привыкают и даже перестают замечать его присутствие, но он там. Разумеется, он был заперт. Это я определила почти немедленно.