Джон Норман - Заговорщики Гора [ЛП]

Леди Бина и Грендель вели довольно скромный, замкнутый образ жизни. Хотя моей хозяйке это было не по вкусу, она, конечно, предпочла бы жить на широкую ногу и квартировать в какой-нибудь из высоких башен, но зверь, для которого это казалось важным, настоял на своём. С моей точки зрения, желание Гренделя жить уединённо, было достаточно легко понять, учитывая его необычную природу и внешний вид. Появление его на улицах, конечно, немедленно привлекло бы к себе внимание прохожих, которые наверняка вызвали бы стражников со всеми вытекающими последствиями. Конечно, недоразумение можно было бы легко уладить определённой суммой, но о свободе перемещения после этого можно было бы забыть. Гренделя начали бы преследовать, насмехаться, издеваться и унижать. К тому же, едва ли существу такого вида позволили бы прогуливаться по мостам или обитать в какой-нибудь из престижных жилых башен. Так что, для места жительства был выбран небольшой магазин на Изумрудной. Существование Гренделя, разумеется, не было полностью скрыто от мира, поскольку Делия и Эпикрат, очевидно, знали о его присутствии. Кроме того, его иногда замечали на улицах, обычно после наступления темноты. Его принимали за домашнее животное Леди Бины, просто необычного вида. Немногие понимали, что перед ними разумная форма жизни. В некоторых вещах Грендель, несмотря на свою склонность потворствовать Леди Бине, оставался непреклонным и категоричным, и женщине, пусть раздражённой и обиженной, приходилось обуздывать свои желания. Выбор их жилья был одним из таких случаев. Смысл выглядеть небогато был ещё и в том, что обедневшие люди привлекают меньше внимания и, менее вероятно, что они станут объектом нападения. Среди грабителей найдётся немного тех, кому придёт в голову грабить там, где это кажется бессмысленным. Только дурак бросает ведро в сухой колодец. Правда, Леди Бина настояла на одеянии, приличествующем свободной женщине её положения. Но её телохранитель редко выпускал её из дома по ночам, а если и делал это, то всегда находился поблизости, либо рядом с ней, либо позади, а иногда на некотором удалении, сопровождая украдкой, например, скрываясь на крышах соседних зданий.

Гореане склонны проявлять любопытство относительно того, откуда получены средства. Если у Вас нет никаких очевидных источников дохода, то это возбуждает подозрения. Немногим пришло бы в голову, что в распоряжении Леди Бины мог бы иметься тайник с рубинами или подобными камнями. И это было хорошо, поскольку результатом таких подозрений мог стать нежелательный интерес людей недобросовестных и алчных.

Вообще-то, я ничего не знала о том, какими средствами располагают Леди Бина и её зверь, и располагают ли вообще. Был ли вышеупомянутый рубин последним? У них, насколько мне было известно, не имелось никакого нового источника дохода, например, инвестиций на улице Монет, и я подозревала, что они не хотели бы быть привязанными к определённому месту, и, возможно, не горели желанием светить своё богатство, если таковое у них имелось.

Как бы то ни было, то ли из соображений маскировки, то ли потому что гроши получаемые за мою работу могли быть реально важными для их благосостояния, но меня использовали в качестве рабочей рабыни, рабыни-прачки для нескольких клиентов, прочитавших объявление, вывешенное на общественных досках Делией, компаньонкой Эпикрата. Это всё подводило к очевидному выводу, что Леди Бина испытывала такую трагическую нужду, что, казалось, была вынуждена зарабатывать на стирке, посредством, разумеется, своей рабыни, девки по кличке Аллисон. Мне, конечно, ни разу не позволили даже коснуться тех денег. Делия собирала плату с некоторых клиентов, тех, что побогаче, а другие, победнее, приносили свои монеты в магазин Эпикрата сами.

В общем, вышло так, что прежняя Аллисон Эштон-Бейкер, когда-то представительница высших сословий своего мира, однажды столь высокая и надменная, когда-то казавшаяся себе такой особенной и важной, когда-то одна из красоток престижнейшего женского сообщества одного из самых престижных и дорогих учебных заведений её страны, теперь превратилась в босую, одетую в тунику прачку в Аре.

Сначала меня возмутило подобное предложение.

Это произошло после случая на Суловом Рынке, окончившегося встречей с тем мужчиной в одежде цветов касты Кузнецов. Воспоминание о том эпизоде всё ещё отзывалось во мне болью. Я никак не могла забыть того унижения, той беспомощной ярости, которая охватила меня, когда я, связанная и наполовину раздетая, по его приказу встала перед ним на колени. А ведь он был представителем одной из низких каст, всего лишь Кузнецом! Возможно, это было мотивом, по крайней мере, отчасти, моего короткого и глупого упорства. Я что, решила, что всё ещё была Аллисон Эштон-Бейкер? Или я до сих пор не осознала, что теперь была рабыней? Так мне напомнили об этом, да так, что у меня не осталось ни малейших сомнений. Я проверила свои границы, и мне их чётко очертили.

Когда меня только привели в дом Эпикрата, я знала немногим больше того, чем тот факт, что Леди Бина и зверь не были уроженцами Гора. Я полагала, что это могло бы предоставить мне возможность заполучить вполне подконтрольную мне, нетяжкую неволю. Конечно, ни зверь, ни Леди Бина не обращались со мной с той бескомпромиссностью, какой я могла бы ожидать в обычном гореанском хозяйстве, по крайней мере, поначалу. Например, меня не внесли через дверь связанной, не бросили на пол и не подвергли порке. Так иногда поступают, чтобы дать рабыне понять, что в этом доме она действительно рабыня и должна сознавать себя таковой. После такой встречи у неё, вероятно, не останется никаких сомнений относительно этого вопроса. И если сомнения всё же сохранятся, то их можно рассеять быстро и просто. Я приняла эту ошибку, если это было ошибкой со стороны зверя, за признак терпимости, слабости или, возможно, просто за отсутствие интереса, а со стороны Леди Бины за следствие невежества, нехватки знания гореанских традиций и того поведения, которое ожидается от свободной женщины в отношении её рабыни. При всей её раздражительности, мелочности, упрямстве, тщеславии и злобности, у неё ещё не появилось высокомерие, характерное для типичной гореанской свободной женщины, сознающей уровень своей социальной значимости и власти. Безусловно, она была очень умна, и можно было ожидать, что ей не потребуется много времени на то, чтобы изучить такие нюансы. Я нисколько не сомневалась, что Делия была превосходной наставницей в таких вопросах. Она, как и Эпикрат, состояла в касте Торговцев, а Торговцы часто считают себя высшей кастой, хотя это мнение разделяют немногие из представителей других каст. Традиционно высшими кастами считаются Посвященные, Писцы, Строители, Врачи и Воины. Многие предпочли бы исключить их этого списка Воинов, но найдётся немного тех, кто открыто отказал бы им в праве на этот статус. Опасно, знаете ли, спорить с теми, у кого в руках оружие, и кто умеет им пользоваться.